29
Кайафа — первосвященник, противник и преследователь Христа. Целовал им же осужденных.
…И в этот миг раздался крик… — Избиение умалишенного, которого тюремные власти считали симулянтом, Уайльд описал и в открытом письме в газету «Дейли кроникл»: «…Я чистил и вытирал свою посуду после обеда. Вдруг тюремное безмолвие неожиданно нарушилось ужаснейшими и отвратительными криками или, скорее, ревом. Я вздрогнул, так как в первую минуту мне пришло в голову, что кто-нибудь неумело режет быка возле тюремных стен. Но вскоре я сообразил, что крики исходят из подземельного этажа тюрьмы, и я понял, что какого-нибудь несчастного подвергают телесному наказанию… Вдруг меня осенила мысль, что это, быть может, секут полоумного».
ПОРТРЕТ ДОРИАНА ГРЕЯ
В этом небольшом романе или повести Оскар Уайльд обратился к проблеме, которая постоянно занимала его, — соотношение искусства и действительности, искусства и морали. Замысел был подсказан ему встречей в мастерской знакомого художника, которому позировал для портрета удивительной красоты молодой человек. Прототипом Дориана Грея называли поэта Джона Грея, друга Уайльда, но современные комментаторы не поддерживают этой версии. «Портрет Дориана Грея» печатался первоначально в журнале «Липинкотс Мэгэзин» (1890), который сумел в ту пору привлечь целый ряд выдающихся авторов — Стивенсона, Уайльда, а за ними — Киплинга, Конан Дойла, Герберта Уэллса. Пуританская пресса встретила роман в штыки, находя его «безнравственным». Уайльд защищался, и когда один из рецензентов упрекнул его в том, что он всего лишь пользуется «опасным» материалом, подобно тому как это делает в «Крейцеровой сонате» Толстой, Уайльд ответил, что подобное сравнение только льстит ему.
Но спорили с Уайльдом не одни ханжи и невежды. В повести критически отмечали эстетское любование «вещицами», выражающееся к тому же весьма прямолинейно; однообразие красок и предметов, непременно ярких, дорогих; нагромождение имен, неизменно аристократических, громких; чрезмерную пышность слога.
Разнообразная «эрудиция», которой ряд страниц повести перегружен, носит характер декоративно-внешний. Уайльд и не ждал от читателей, чтобы они детально разобрались во всех сообщаемых им сведениях. Скорее он хотел ослепить их, например, тем фейерверком из цитат, исторических фактов и дорогих камней, который он устраивает в главе одиннадцатой. При этом роман шекспировского современника Томаса Лоджа «Маргарита Америки» цитирует он почти дословно, а выдержку из хроник Эдварда Холла приводит уже с известной свободой, что, впрочем, позволял себе и Шекспир, черпавший материал из тех же хроник; так же поступает Уайльд и с другими источниками.
Стр. 53. Ярость Калибана. — Калибан — персонаж драмы Шекспира «Буря», символ дикости, невежества, темных сил.
Стр. 55. Бэзил Холлуорд. — Уайльд сохранил имя своего друга-художника Бэзила Уорда.
Стр. 56. Гровенор — частная галерея в Лондоне, открытая в конце 70-х гг. XIX в.
Стр. 65. …помогать в Ист-Энде… — «Топография» романа социально-контрастна: дворцы, особняки, привилегированные районы, богатейшие рестораны, салоны, закрытые колледжи (Олбени, Итон, Орлеанский клуб, Пиккадилли, Керзон-стрит) или уж трущобы Ист-Энда (Уайтчепел и др.).
Стр. 79. …те времена, когда королева Изабелла была молода, а Прима еще и в помине не было… — Лорд Фермор-старший находился в Испании, когда малолетняя Изабелла была под опекой; ему пришлось покинуть страну после буржуазной революции, одним из деятелей которой был генерал Прим.
«Сто новелл» (франц.).
Румяна (франц.).
Остроумие (франц.).
Великая страсть (франц.).
Деды всегда не правы (франц.).
Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник.
Розовато-лиловый (франц.).
Утешение в искусстве (франц.).
Стр. 151. Винкельман Иоганн Иоахим (1717-1768) — выдающийся немецкий теоретик искусства.
Законодатель мод (лат.).
«Наставления для клириков» (лат.).
Сударыня, я очень счастлив (франц.).
Перевод Н. Гумилева.
Слишком большое рвение (франц.).
Слишком большая смелость (франц.).
Конец века (франц.).
Конец света (франц.).
Из глубины (лат.)
ТЮРЕМНАЯ ИСПОВЕДЬ (DE PROFUNDIS)
В самом начале 1895 года Уайльд переживал наивысший подъем своего успеха; в то же время он получил оскорбительную записку, посланную ему маркизом Квинсбери. Друзья советовали Уайльду не замечать записки, однако Уайльд возбудил против маркиза дело об оскорблении личности. Такого рода иск по английским законам чреват очень серьезными последствиями, причем не только для ответчика, но и для истца, который сам рискует подвергнуться тому же обвинению. Так и получилось. Квинсбери был оправдан, и по его прошению буквально на той же самой скамье подсудимых оказался Уайльд. Приговор был: «Невиновен», но вскоре по делу Уайльда, обвинявшегося в аморальном поведении, был начат еще один процесс. Каждое из судебных заседаний Уайльд превращал своими остроумными ответами в спектакль, однако с формальной стороны чем дальше, тем все больше мнение суда склонялось не в его пользу. «Признаете ли вы, что выражение подобных чувств допустимо для человека обычного склада?» — спрашивал его прокурор по поводу некоторых интимных писем друзьям. «Но я, слава богу, не создан человеком обычного склада», — отшучивался Уайльд. В итоге Уайльд был приговорен к двум годам тюрьмы и каторжного труда. По выходе из заключения в 1897 году он передал своему другу Роберту Россу рукопись — пространное письмо, которое он просил отправить адресату, Лорду Альфреду Дугласу, сняв предварительно машинописную копию. Росс выполнил поручение с той разницей, что отправил не оригинал, а копию. После смерти Уайльда он договорился с немецкими издателями о публикации этого послания — в переводе и со значительными сокращениями. Сокращения делал сам Росс, и в 1905 году в Берлине на страницах журнала «Новое обозрение» перевод тюремной исповеди Уайльда впервые увидел свет. В том же году появилось еще более сокращенное английское издание. Росс в 1909 году передал рукопись на хранение в Британский музей с условием, что она будет прочтена только через пятьдесят лет — в то время, когда уже не останется в живых никого из участников всей драмы. Однако сведения о полном тексте исповеди, а также некоторые оказавшиеся изъятыми отрывки постепенно проникали в печать. В 1913 году на суде по делу, которое возбудил Лорд Альфред Дуглас против одного из ранних биографов Уайльда, защита прибегла к неопубликованным частям исповеди, но — по машинописной копии. Тот же источник использовал близко знавший Уайльда литератор Фрэнк Гаррис в книге «Оскар Уайльд, его жизнь и признания». В 1949 году младший сын Уайльда Вивиан Голланд опубликовал, как считалось, полный текст. Но Вивиан по-прежнему пользовался машинописью, а когда, наконец, в 1960 году по истечении обусловленного срока сделалась доступна рукопись, то обнаружилось множество разночтений, они были следствием редактуры Росса и ошибок переписчика. Таким образом, полный и выверенный текст исповеди Уайльда увидел свет в 1962 году в собрании его писем, которое вышло в Лондоне под редакцией авторитетного литературоведа Руперта Гарт-Девиса. На русский язык исповедь Оскара Уайльда в сокращенном варианте переводилась неоднократно (М. Лакиардопуло, Ек. Андреевой). В 1924 году под редакцией проф. М. Жирмунского вышел текст с некоторыми дополнениями (Петроград, изд-во «Время»). Полный перевод публикуется у нас впервые.
