Семён Кирсанов - Поэтические поиски и произведения последних лет

Шли мы полем,
шли мы лугом,
шли мы полком,
шли мы взводом.

Белых колем,
гоним кругом,
в общем, толком
страх наводим.

Разузнать велел комбриг нам,
где беляк засел в полях: —
На разведку, Сенька, двигай,
винт за плечи, и на шлях!

Вот, брат,
иду, брат,
в куст, брат,
в овраг, брат,
лег, брат,
в кусты, брат,
идет, брат,
враг, гад!..

С ружьем, гад,
с ножом, гад,
и тут, брат,
встаешь:
— Стой, гад,
ни с места,
даешь!..

А он, гад,
слышь, брат,
четырехглазый.
Брит, брат,
крыт, брат,
круглой папахой.
Водкой воняет —
шаг до заразы.
А грудь, брат,
крыта желтой рубахой.

Был, грю, бритый,
будешь битый!
Резал наших,
кажись, довольно!
А он, грит, биттэ,
гэрр, грит, биттэ…
— Бить так бить, —
кулакам не больно!

Бил я, бил, а потом — бабахнул,
падал он — мертвым на брюхо бахнул.
Я, брат, вижу — чудна папаха,
глядь, а в папахе, кажись, бумага.

Стал я с папахой ходить к комбригу,
стал я под честь отдавать бумагу.
Бумагу читал комбриг, что книгу,
потом, брат, орден дал за отвагу!

Как стали мы с планом бить Петлюру,
в петлю Петлюру загнали точно.
Махно смахнули, задрали Шкуру,
и вот затюкан Тютюник прочно.

Давай тютюн завернуть цигарку!
Теперь, брат, видишь, — крепки Советы.
А если тронут — так будет жарко,
пойдут гудеть реввоенсоветы!..

Нынче учим,
отдых нынче.
Что ж до бучи —
штык привинчен.

Марш сыграют, —
сварим кашу.
Враг узнает
хватку нашу!

Мы —
в окопах.
Темь — аж ну!
Аж в комок затяп.
Не дрефозь,
браток, —
нажму,
закреплю Октябрь!

Собралися мы
в кружок,
тот —
об этом,
тот —
об том…
— Эх,
еще
один
прыжок, —
всех бандитов
перебьем!

Посередке
я сидю:
— Докатились до беды.
Из деревни
ни тю-тю,
ни туды
и ни сюды!

— Эх, Тимошка,
ну, да ну…
— Перебьемся, ничего, —
взводный к нам. —
Ну-ну,
              загнул!
Погляди,
             а ну-ка
                              в-во:

— Тимофею Елеву,
— Ермолаю Пудову,
— Родиону Семенцову —
письмецо.
— Скелева?
 — Скудова?
— А с деревни,
от жены…
Письмецо —
налицо!

Стой, моя штыковина,
        ружьецо!
Вот так, брат, штуковина,
        письмецо!..

Письмецо — мне:
                          эн и е —
                                           не…
Прочитай — на:
                          эн и а —
                                           на…
                                               (не-на)
Тимофей — глянь:
                             гэ и ля —
                                           гля…
                                                (не-на-гля)
Тимохвей, розумий:
                              дэ и эн
                                        ы и ий —
                                                      дный…
На́ махры, покрути:
                                 те и и,
                                          будет —
                                                         ти…
Да не лезь,
                дай письмо:
                                   эм и о
                                             значить —
                                                            мо…
Ха и ве —
                    хве…
                               хвей…
Ого−
        го−
               эй:
Нe-на-гля-дный Ти-мо-хве-й…

С этого подхода
забрала охота,
пальцы тянутся к перу,
а глаза — к бумаге.
Прорубили мы дыру
в белые ватаги:
в банды —
                   клин,
в Деникина —
                     кол!
Белым —
               вата блин,
наши —
             в комсомол!

Эх, кому бы,
                        кому
Научить меня
                       уму?
И хожу
           середь полей
                             без памяти.
Обучи меня,
                 Михей,
                               грамоте!
В школе —
             стены бе-елые,
                                       белю-сенькие,
в книжках —
              буковки малю-у…
                                      малюсенькие.
Глаз неймет,
зуб неймет —
                    хвостики
                                   да усики.
Поучусь,
            будет впрок, —
задавай,
              Михей,
                           урок!

А, Б, В, Г, Д, Е, Ж…
(буквы ходят в полосе) —
вот и азбука уже
у меня на голосе.
И, К, Л, М, Н, О, П…
После П
             ударит Р,
запишуся
                   в РКП,
надо двигать
                          СССР!

С политграмотой
                           живей,
айда,
         братец Тимофей!
Стал Тимошка
                   грамотеем, —
значит,
          братцы,
                     не робей:
если
        дружно
                  пропотеем,
каждый
            будет
                        грамотей!

Если
были
        вы картавы —
значит,
знали
        муки рта вы!
Я был
в юности
        картав,
пыла
бедная
        гортань.
Шарахались
        красавицы
прославленной
        картавости.
Не раскрываю
        рта я,
и исхудал,
        картавя!

Писал стихи:
«О, Русь! О, Русь!»
Произносил:
— О, Гусь, о, Гусь! —
И приходил на зов —
        о, грусть! —
соседский гусь,
        картавый гусь…

От соклассников —
        свист:
— Медное пузо,
        гимназист,
                гимназист,
скажи:
        кукуруза!

Вместо «Карл, офицер» —
        ныло «Кагл, офицег».
Перерыл
        медицинские книги,
я ищу тебя, эР,
        я зову тебя, эР,
в обессиленной глотке
        возникни!

И актер из театрика
        «Гамаюн»
изливал над картавостью
        ругань,
заставлял повторять:
        — Теде-дюм, теде-дюм,
теде-дюм, деде-дюм —
         ррюмка!

Рамка
         Коррунд!
                      Карборунд!
                                        Боррона!
Как горошинка,
        буква забилась,
виноградного косточкой
        силилась вылезть,
и горела на нёбе она.

Хорохорилась буква
        жемчужиной черной,
по гортани
        рассыпанный перл…
Я ходил, прополаскивал
        горло, как борной,
изумительной буквою
        эР.

И, гортань растворивши
        расщелиной трубной,
я провыл над столицей
        трикрат:
— На горе
        Арарат
             растет
                красный
                         и крупный
виноград,
       ВИНОГРАД,
                  ВИНОГРАД!