Ознакомительная версия.
Расставанье
Под ногами – талая земля.
На душе – нездешняя тревога.
И осталось нам – совсем немного
Вместе быть – до трапа корабля.
Я уйду – в нешуточную даль.
Вы останетесь – на том краю причала.
Чайка о финале прокричала
Этой пьесы. И немного жаль.
Не того, что быстро всё промчалось.
Жаль – что ничего – не начиналось….
Не того, что быстро всё промчалось.
Жаль – что ничего – не начиналось.
Ты сказала – еле слышно.
О любви. И обо мне.
Хорошо всё было слышно
Мне.
Ты шепнула. И уснула.
За руку взяла – во сне.
И понравилась тут – очень
Мне.
Ты подумала. Лишь – только.
Я всё понял. На заре
Хорошо мечтать об этом
Мне.
О годах, что будут дальше,
И промчатся, не предав.
Хорошо всё это будет
Нам…
Старый сад – заброшенный, печальный.
Очень много лет тому назад.
О любви грустит – необычайно.
Старый сад.
Старый дом – заброшенный и ветхий.
Много, очень много лет – притом.
О любви грустит – простой и светлой.
Старый дом.
Старый пёс, от старости качаясь,
Ветру задаёт один вопрос:
– Где же та любовь, скажи, товарищ?
Старый пёс.
И, когда целуются украдкой
Месяц и заря – почти в засос.
Как щенок, подтявкивает сладко,
Старый пёс.
И на пса того идёт охота.
Всем мешает, портит имидж грёз.
Не было печали, вот, забота —
Старый пёс.
Иногда, мне слышится, как воет
Этот пёс – за Гранью Бытия…
И ещё мне кажется, порою:
Этот верный пёс, возможно, я…
Земля – для первого снега, словно – сильный магнит…
И это – очень плохо, любовь моя.
Погоня по пятам – давно уже летит,
Нас незримо догоняя, через поля…
В той бесконечной кавалькаде – наши злейшие враги:
Зависть, сплетни, махровое ханжество…
Они нас – обязательно – догонят. Такие вот пироги.
Настигнут – уже под вечер – однажды…
Может, моя любовь, остановим коней?
И встретим врагов, что называется, с открытым забралом?
Все равно, нам уже не скрыться от них – среди этих белых полей,
Покрытых первым снегом – словно предательским покрывалом…
Нам уже не скрыться – среди этих белых полей…
Лёгкой походкой, словно играя,
Будто – чуть-чуть дразня,
Ты подошла к остановке трамвая
Из пелены дождя…
Ты подошла, и Мир изменился,
Как-то внезапно, вдруг…
Мир изменился, ты только – смеялась.
В плотном кольце подруг…
Гром прогремел, и Боги проснулись,
Словно зачем-то, для.…
Наши трамваи вновь разминулись —
В той пелене дождя…
Друзьям, на прощанье – перед свадьбой
Серые вечерние облака, серые глаза – с лёгкой и таинственной поволокой.
Розовая нитка зари – на востоке.
Маленькие, до безумия нежные, карминные губы…
Разорванная ночная сорочка – у кровати – разместилась неловко.
Забыть всё это – очень трудно.
Холодным утром…
Трудно? Да, что там! Просто невозможно, братцы мои!
Не забыть, хоть тысячу лет проживи!
Поэтому, мы сейчас выпьем с вами – крепко, как и всегда…
Захмелеем, споём, потом каким-нибудь пэдорастам начистим морды – до крови…
Выпьем и распрощаемся – почти навсегда.
Долбаные города…. Или – года?
Извините, но всё – даже самое хорошее – когда-то заканчивается.
Даже берёзовые брёвна – в плоты – сплачиваются.
Мы с вами славно ходили – по всем морям нашей глупой планеты…
И, постепенно, в настоящих мужчин превращались мальчики.
Мы – ходили, и в наши рваные паруса всегда дули только добрые ветры – при этом.
Тёплым светом…
Дальше – уже – без меня…. Плывите, и семь футов вам под килем!
Так получилось, что у меня нынче своя, личная – Богиня…
Не забывайте – нас! И если, больше негде будет – зализывать ваши благородные раны,
То заходите – всеми вашими бригантинами – в нашу тихую гавань, на веки и отныне.
Заплывайте…. Не обращая внимания на то, что, мол, поздно – или рано.
Сердце – рваная рана…
Мы вас встретим на берегу: я и моя – Богиня…
Навеки и – отныне.
Отныне…. Богиня…
Однажды, миллионный раз касаясь твоих губ…
В смысле, только сегодня касаясь – миллионный раз твоих губ,
Я пойму – как же люблю тебя,
На закате
Миллионного дня.
Однажды, миллионный прохожий,
Поражённый твоей красотой – как проказой,
Вдруг, споткнётся и умрёт – сразу,
На закате миллионного дня,
Испепелённый моим праведным взглядом…
Знать, так надо….
Это было – вчера?
Поэтому ты – в моей постели?
Уже практически тридцать лет?
Лишь – с дневными перерывами?
Вот, оказывается, почему
Я так не люблю светлое время суток…
Наше любимое ложе – море из незабудок?
Я бы ещё попробовал – васильки вперемешку с ромашками,
Однажды…
Посмотри, как освещают вечер – дальние огоньки…
Проходим мимо – собачьих будок,
Я понимаю, что мы там – даже, при всём желании – не поместимся.
Жаль!!!
Отблески тоски
В глазах старух у околицы,
Лестница на сеновал…
Представляете, мои дамы и господа?
Целый год ругаться – на протяжении тридцати лет,
Зная, что раз в году будет он – деревенский сеновал,
Мирящий всё и вся…
Правда, друзья,
Долгий такой – минимум – на неделю.
Иначе не срабатывает,
Мать его,
Однако.
Где-то лает собака?
Не бойся, родная!
Это просто – сторож нашей любви
Со страшными клыками…
Почему тебе не рассказал про него?
Забыл, бывает,
Извини…
Однажды
Всего лишь – танго. Тишина. Рассвет.
И больше – ничего.
Лишь – танго. И неяркий лунный свет.
Всего.
Всего?
А тот нежданный поцелуй,
В углу, где пала тень?
Там, где фонтаном звонких струй
Свирель
Играла нам о прошлых днях
Любви.
Моё пожатие руки
Прими.…
Всего лишь – танго. Просто так.
Обычная игра.
Она закончена давно —
Вчера…
Глупое сердце – пронзённое стужей.
Кукушка молчит – за поломанной дверцей…
Если по правде – никто, уж, не нужен
Заледеневшему, бедному сердцу…
Время, практически, остановилось.
Много вопросов, но нету – ответов…
Мелко дрожит, видимо, простудилось,
Продрогшее сердце – пронзённое ветром…
Память, она – словно рваная рана,
Сверху присыпанная – толчёным перцем…
Стонет, отведавши яда обманов,
Глупое сердце…
Музык небесных – мелодия снова
Стала слышна – вопреки всем невзгодам.
Слушает сердце, и злые оковы
Медленно тают – словно…
Скрипки рыдают – в полях, за рекою.
Дали подёрнуты – дымкою мглистой…
Полено сосновое – плачет смолою,
Угли в камине – почти аметисты…
И на ковре – появляется лужа.
Пахнет рассветом – нездешним, весенним…
Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…
Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…
Романс о жёлтой мышке
(2008 – год жёлтой мышки, или – по другой версии – год Золотой Крысы…)
Жёлтая мышка – скребётся чуть слышно.
Печка гудит, всё гудит – без конца…
Наша избушка – по самую крышу
Снегом сиреневым – занесена…
Стол новогодний – бутылки да тортики.
Да оливье – очень дивный салат…
Мышка скребётся, как будто бы – просится:
– Вы уж пустите, меня, господа!
Здесь очень страшно – петарды-разбойницы
Властвуют всюду, и – жуткий мороз…
Здесь очень холодно, словно – в покойницкой,
Я отморозила лапы и хвост…
Я так старалась, дорогу указывая,
И Новый год – к вам опять приведу…
Жёлтая мышка – предвестница праздника —
Тихо скребётся, роняя слезу…
Может, пустить? Но места – давно заняты.
Там – генерал, а здесь – стайка актрис…
Правит столом – за копеечку нанятый,
Весь из себя – золотой – Подлый Крыс…
Праздничный шум, и не слышно уж шороха.
Гомон и песни – опять – как всегда…
Жёлтая мышка – под серым забором,
Где-то под утро уже – умерла…
Жёлтая мышка – под серым забором,
Где-то под утро уже – умерла.
Среди сомнений и причуд,
Одна на всех у нас – Дорога…
И помянув – пусть всуе – Бога,
Мы покидаем сей приют.
Одна на всех у нас – Дорога…
И всем сомненьям вопреки,
Мы выступаем на рассвете…
И трогает вновь лица ветер,
Его касания легки.
Мы выступаем – на рассвете…
А что там будет – впереди,
Уже совсем, да и неважно…
И скачет эскадрон отважно,
Сомненьям сомну вопреки.
Что впереди – совсем – неважно…
Те думы отложив о смерти,
И о любви – совсем забыв…
Лишь сабли остро наточив,
Мы выступаем на рассвете.
Любви загадки – отложив…
Пройдут века – в подлунной мгле.
Сойдут снега – в подлунном мире…
И в городской своей квартире,
Под вечер, вспомнишь обо мне.
Что жил и я – в подлунном мире…
Всё это будет, а пока
Лишь конь храпит, и даль – туманна…
Вот, огоньки мигают странно,
Бежит стремительно река.
А даль – по-прежнему – туманна…
Среди сомнений и причуд,
Одна на всех у нас – Дорога…
И помянув – пусть всуе – Бога,
Мы покидаем сей приют.
Одна на всех у нас – Дорога….
Ознакомительная версия.
