Песнь третья
Почтеннейшие господа,
Я расскажу сейчас,
Как был Джон Маленький слугой.
И весел мой рассказ.
Сошлась однажды молодежь
С оружием на луг.
На состязание принес
Джон Маленький свой лук.
Три раза он спускал стрелу
И резал тонкий прут,
И, удивлен, смотрел шериф,
Как метко стрелы бьют.
– Клянусь Христом, – сказал шериф, –
Что на кресте страдал,
Вот это – лучший из стрелков,
Какого я встречал.
Скажи мне, ловкий человек,
Как здесь тебя зовут,
В какой стране ты был рожден
И где живешь ты тут?
– Хольдернес – родина моя,
Сказала мне родня,
Мои товарищи зовут
Рейнольд Гринлиф меня.
– Не хочешь ли, Рейнольд Гринлиф,
Остаться здесь, со мной,
И стать за двадцать марок в год
Мне преданным слугой?
– Не знаю, как мой господин, –
Ему ответил Джон. –
Я рад служить тебе, когда
Меня отпустит он.
На целый год отпущен Джон
Служить с того же дня.
И сразу дал ему шериф
Хорошего коня.
Джон Маленький задумал сам
Слугой шерифа быть,
Хотя жестоко замышлял
Шерифу отомстить.
Но он сказал: – Самим Христом
Поклясться я могу,
Шериф во мне всегда найдет
Хорошего слугу!
В четверг случилось, что шериф
Охотиться идет,
А Джон в постели был забыт,
Проспав его уход.
Без хлеба пропостился он
До половины дня.
– Когда ж, – сказал он, – эконом,
Накормишь ты меня?
Сидеть все утро натощак
Охоты больше нет,
И я прошу тебя, позволь
Сейчас мне съесть обед.
– Пока не будет господин,
Тебе ни есть, ни пить.
– А я Спасителем клянусь
Твою башку разбить!
Но эконом не пожелал
Дослушивать речей,
На кладовую посмотрел
И запер дверь плотней.
И дал Джон Маленький ему
Такого тумака,
Что сразу вдвое перегнул
Седого старика.
Потом он вышиб дверь ногой,
Склонясь, вошел в чулан,
И сразу эля и вина
Он нацедил стакан.
– He выпьете ль и вы со мной? –
Он старику сказал. –
Меня, живи он хоть сто лет,
Никто не забывал.
Джон Маленький за пятерых
В чулане пил и ел.
На кухне толстый повар жил,
Он крепок был и смел.
– Хорош слуга, который спит
До половины дня,
А после смеет говорить
Другим: «Корми меня».
Три раза после этих слов
Ударил Джона он.
– Клянусь, удары по душе, –
Сказал веселый Джон. –
Ты настоящий человек
И в этом схож со мной.
Я не уйду, покуда сил
Не смерим мы с тобой.
Джон Маленький взял острый меч,
Такой же повар взял,
Они схватились, и никто
Врагу не уступал.
В бою миль пять они прошли,
Не отклоняя глаз,
Не оцарапан ни один,
А бьются целый час.
– Клянусь, – Джон Маленький сказал, –
Отныне ты мне друг,
Я не встречал еще в борьбе
Таких умелых рук.
Хороший был бы ты стрелок.
Мы славно заживем,
Когда в зеленые леса
Отправимся вдвоем.
Две сотни марок Робин Гуд
Тебе положит в год!
– Довольно, – повар отвечал, –
С тобой твой друг идет!
Была оленина тотчас
На пир принесена,
И много выпили они
Хорошего вина.
И собрались они потом
В леса, где Робин Гуд.
Казалось им, что в тот же день
До вечера дойдут.
Решили взять из кладовой
Приборов дорогих.
Как ни были прочны замки,
Они сломали их.
Забрали миски и блюда,
Все, что могли достать,
Монеты, чаши, серебро
Не позабыли взять.
В посуде, взятой ими, три
И триста фунтов вес,
И к Робину они снесли
Ее в зеленый лес.
– Привет вам, добрый господин,
Господь помилуй вас.
– Джон Маленький, привет тебе,
Пришел ты в добрый час!
Привет с товарищем стрелком,
Привет обоим вам!
Какие вести принесли,
Покинув Ноттингам?
– Тебе слугу прислал шериф
Со своего двора,
Прислал привет и триста три
С ним фунта серебра.
– Клянусь, – воскликнул Робин Гуд, –
Я троицей святой;
Не стал бы никогда шериф
Делить добра со мной.
Тогда Джон Маленький решил
Шерифа обмануть,
Пять миль он по лесу бежал,
Пока не кончил путь.
Шерифа в зарослях нашел
По рогу и борзым,
С учтивым словом преклонил
Колено перед ним:
– Пускай, мой добрый господин,
Господь тебя хранит.
– Рейнольд Гринлиф, – сказал шериф, –
Откуда путь лежит?
– Сегодня по лесу блуждал
Я в этой стороне.
Такие видел чудеса,
Что и не снилось мне:
Зеленый пробежал олень
По зарослям густым,
И семь оленей молодых
Бежали вместе с ним.
Такие у него рога,
Что страшно и взглянуть,
Я тетиву ему вослед
Боялся натянуть.
– Такую дичь, – сказал шериф, –
Я был бы рад найти!
– Не поленитесь, господин,
Вослед за мной идти!
Шериф верхом, но Джон готов
Пешком идти весь день.
Завидев Гуда, молвил Джон:
– Вот, господин, олень!
Шериф надменный был мрачней
Бессолнечного дня:
– Будь проклят ты, Рейнольд Гринлиф,
Ты обманул меня.
– Клянусь, – Джон Маленький сказал, –
На вас лежит вина:
Я, вам служа, не получал
Ни хлеба, ни вина.
Был подан ужин. На столе
Блестело серебро,
Но отказался есть шериф,
Узнав свое добро.
– Попробуй, – молвил Робин Гуд, –
Оленину мою.
За то, что Джона ты любил,
Я жизнь тебе даю.
Когда насытились они
И день стал потухать,
С шерифа Робин Гуд велел
Насильно обувь снять.
И плащ короткий, и камзол
С каймою меховой,
И дал ему зеленый плащ
Укрыться в час ночной.
А после ловким молодцам
Под деревом густым
Стать вкруг шерифа приказал
И бодрствовать над ним.
Шериф надменный ночь провел
В рубашке и штанах,
Узнал и он, как спать в лесу
На камнях и корнях.
– Шериф, – промолвил Робин Гуд, –
Будь рад словам моим:
Ведь это я хотел, чтоб ты
Под дубом спал густым.
Сказал шериф: – Я не монах,
И пусть мне принесут
Веселой Англии добро –
Я не останусь тут.
А Робин Гуд в ответ: – Ты год
Со мною будешь жить,
Тебя, заносчивый шериф,
Решил я проучить!
Шериф воскликнул: – Если мне
Здесь спать и эту ночь,
Пусть лучше голову мою
Мне снимут с тела прочь.
Когда же пустишь ты меня
Дорогою своей,
То самым верным буду я
Из всех твоих друзей.
– Ты клятву дашь, – промолвил Гуд, –
Здесь, над моим мечом,
И на земле мне не вредить,
И на пути морском.
А если бы моих людей
Тебе пришлось встречать
И днем и ночью, поклянись
Во всем им помогать.
И снова поклялся шериф.
Идя к семье своей,
Он долго позабыть не мог,
Как спал среди камней.
Шериф доволен, что ушел
Из леса в Ноттингам,
С товарищами Робин Гуд
Гуляет по лесам.
– Пора обедать, – молвил Джон,
А Гуд в ответ: – Постой.
Святая Дева возвратить
Залог не хочет мой.
– Не беспокойтесь, господин.
Не догорит закат,
Как рыцарь, в этом я клянусь,
Свой долг вернет назад.
– Джон Маленький, – ответил Гуд, –
Иди, возьми свой лук.
Оставь меня. С тобой пойдут
Уилл Скейтлок и Мук.
Уотлингской дорогой в Сайлс
Теперь ваш ляжет путь,
Быть может, и удастся нам
Найти кого-нибудь.
Веселый будет ли гонец,
Или бедняк простой –
Хочу, чтоб этот человек
Делил добро со мной.
Джон Маленький, сердясь, грустя,
Пустился в путь из чащ,
Он опоясался мечом,
Надел зеленый плащ.
В дороге путника найти
Из них никто не мог.
Как ни смотрели все втроем
На запад, на восток.
Вдруг на дороге в Бернисдель
Остановился взор.
Монахи ехали по ней
Верхом во весь опор.
Джон Маленький друзьям сказал:
– Я голову отдам,
Когда монахи не везут
Всего, что нужно нам.
Товарищи, к чему печаль,
Когда душа грустна?
Пусть будет наготове лук
И тетива верна.
Полсотню слуг ведут они,
Семь вьючных лошадей.
Один епископ ездит так
Со свитою своей.
Мы приведем их всех, пускай
Здесь только трое нас,
Не то на Робина поднять
Мы не посмеем глаз.
Сильнее гните лук, они
Уже невдалеке.
Передний мой. Я жизнь его
Держу в своей руке!
И Джон воскликнул: – Стой, монах!
Вперед дороги нет.
Коль двинешься, клянусь Христом,
Найдешь стрелу в ответ.
Как видно, голова твоя
Под шляпою пуста.
Прогневался наш господин
От долгого поста.
– Кто господин? – спросил монах.
Джон молвил: – Робин Гуд.
– Его давно, – монах в ответ, –
Разбойником зовут.
– Ты лжешь, – ему ответил Джон, –
И пожалеешь сам.
Стрелок лесной он и тебя
Зовет обедать к нам.
Мук наготове лук держал,
Спустил он тетиву,
И был стрелой с коня монах
Повержен на траву.
Осталось из полсотни слуг
Лишь двое, чтоб вести
За Джоном вьючных лошадей
По дикому пути.
Монаха к Гуду привели,
Хоть упирался он.
Ворчал сквозь зубы, но идти
Был силой принужден.
Свою приподнял шляпу Гуд,
Увидев пришлеца,
Но не был вежливым монах
И не склонил лица.
– Ведь он невежа, господин,
Клянусь! – воскликнул Джон.
А Гуд в ответ: – Что взять с него,
Когда невежа он?
Потом спросил он: – Сколько слуг
С собою вел монах?
– С полсотни! Только, кроме двух,
Все спрятались в кустах.
– Трубите в рог, – воскликнул Гуд, –
Зовите всех стрелков!
И скоро семеро идут
Нарядных молодцов;
И каждый был в хороший плащ,
Пурпурный плащ одет.
– По зову Гуда мы пришли.
Что скажет он в ответ?
Скамья для гостя ко столу
Подвинута была.
Джон Маленький и Робин Гуд
Служили у стола.
– Смелей, монах, – промолвил Гуд, –
Бери и яств, и вин.
Скажи мне, где твой монастырь
И кто твой господин?
– Аббатство Девы я зову
Своим монастырем.
– А кем ты служишь? – Гуд спросил.
– Я – главный эконом.
– Тем больше чести, – Гуд сказал, –
Мне и друзьям моим.
Налейте лучшего вина,
Мы выпьем вместе с ним!
Дивлюсь я только одному:
Весь день душа грустна,
Чем Матерь Божью я гневил,
Что долг не шлет она?
Она посредницей была
Меж рыцарем и мной,
Когда я деньги в долг давал
Здесь под листвой густой.
И если деньги ты принес,
То дай на них взглянуть.
Тебе я тоже помогу
Потом когда-нибудь.
Все это выслушав, монах
Унылый поднял взор:
– Клянусь, о займе никогда
Не знал я до сих пор.
– Клянусь, – промолвил Робин Гуд, –
Монах, твоя вина!
Коль справедлив всегда Господь,
Правдива и Она.
Ото всего, что ты сказал,
Отречься не посмей,
Пречистой Девы ты слуга,
Всегда ты предан Ей.
Пречистой Девой послан ты
Вернуть мои гроши.
Ты в срок пришел: благодарю
Тебя от всей души!
– Скажи мне, – он потом спросил, –
Что в этих сундуках?
– Сэр, только двадцать марок здесь, –
Ему в ответ монах.
– Когда не больше двадцати,
Ни пенни не возьму,
И денег сам прибавить рад
К добру я твоему.
А если больше двадцати,
Прощай добро твое.
Но не печалься: кое-что
Оставлю на житье.
Считай, Джон Маленький. Тебе
Я верю одному,
Коль двадцать марок здесь найдешь
Ни пенни не возьму.
Джон быстро плащ свой расстелил
Среди лесных цветов
И восемь сотен фунтов он
Повытряс из тюков.
Пошел он к Гуду, серебро
Оставив в стороне.
– Монах не лжет, и Дева вам
Вернула долг вдвойне.
И Гуд сказал: – Своим словам
Пречистая верна.
Из женщин, что я в жизни знал,
Правдивей всех Она.
Когда б всю Англию пройти
Я мог, клянусь Творцом,
То и тогда бы не был так
Доволен должником.
Монах, налей себе вина,
Со мной за Деву пей.
Коль Деве нужен Робин Гуд,
Он будет другом Ей.
Коль нету денег у Нее,
Приди, монах, ко мне.
Залог, что шлет с тобой Она,
Гуд возвратит втройне.
Дорогой Лондонской монах
Опять готов идти,
У Робин Гуда просит он
Охрану для пути.
А Робин Гуд: – Куда идешь? –
Его спросил тогда.
– Туда, где не сумеешь ты
Мне причинить вреда.
– Джон Маленький, – промолвил Гуд, –
Иди сюда опять,
Ты кладь монаха лучше всех
Сумеешь развязать.
Узнай всю правду до конца,
Раскрой сундук другой.
– Вы плохо, – закричал монах,
Обходитесь со мной!
– Таков у нас, – ответил Гуд, –
Закон в краю лесном:
Сначала путника кормить,
Связать и бить потом.
Монах поспешно взял коня,
Не хочет отдохнуть.
– Не выпьешь ли, – промолвил Гуд,
Вина на долгий путь?
– Еще раз пить, – сказал монах, –
С тобой не дай мне Бог,
В Донкастере иль в Блите я
Обедать лучше мог.
– Свези, монах, монастырю
От Робина привет.
Таким, как ты, всегда готов
В моих лесах обед.
Я все, что надо, рассказал,
Монах покинет нас.
О прежнем рыцаре теперь
Я поведу рассказ.
Он путь держал на Бернисдель
И видит: перед ним
С товарищами Робин Гуд
Под деревом густым.
Учтиво рыцарь соскочил
Со своего коня.
И шляпу сдернул с головы,
Колено преклоня.
– Пусть Гуда и его стрелков
Спаситель бережет.
– Спасибо, рыцарь, – Робин Гуд
Ответил в свой черед:
Добро пожаловать! Ты гость
Любезный мне всегда.
Какая в темные леса
Тебя влечет беда?
Мой кроткий рыцарь, гостем будь.
Что ты не шел назад?
Ответил рыцарь: – У меня
Все земли взял аббат!
– Но ты вернул их, – молвил Гуд.
– Клянусь Христом, помог
Вернуть их, – рыцарь отвечал, –
Один лишь ты да Бог.
И потому я опоздал,
Что встретил на пути
Стрелка, которого хотел
Я из беды спасти.
– Благодарю, – воскликнул Гуд, –
Клянусь Христом самим!
За это другом звать тебя
Хотел бы я своим.
– Четыре сотни фунтов, Гуд,
Сейчас я оточту
И двадцать марок сверх того
За эту доброту.
– Оставь уплату у себя,
Нужней тебе она.
Пречистой Девы эконом
Мне уплатил сполна.
И эти деньги дважды взять
Считал бы я грехом.
Желанным гостем будешь ты
Теперь в лесу моем.
Так говоря, от всей души
Смеялся Робин Гуд.
А рыцарь Робина просил:
– Возьми: все деньги тут.
– К чему они? – ответил Гуд.
О, щедрый рыцарь мой,
Добро пожаловать сюда,
Под этот дуб густой.
Но что за стрелы и колчан,
Горящий словно жар?
И рыцарь молвил: – Робин Гуд,
Прими мой скромный дар.
– Джон Маленький, – воскликнул Гуд, –
Иди к моей казне.
Червонцев добрых дал монах
Четыре сотни мне.
Четыре сотни – скромный дар.
Ты должен, рыцарь, взять.
Купи коня, и шпоры ты
Позолоти опять.
И смело к Робину иди,
Как проживешь добро.
Клянусь, я помогу тебе,
Коль будет серебро.
Четыре сотни сохрани,
Совет припомни мой.
И доводить себя не смей
До бедности такой.
Так добрый Гуд освободил
Его от всех забот.
Да будет милостив к нам Бог,
Что на небе живет!
