Александром Михайловичем Краснощековым (Абрамом Моисеевичем Тобинсоном,
или по другим данным, он именовался Фроим-Юдка Мовшев Краснощек), в это
время бывшем заместителем наркома финансов, членом комиссии по изъятию
церковных ценностей, т.е. "по грабежу имущества различных конфессий,
прежде всего Русской православной церкви". (Ваксберг).
"Лиля Юрьевна письменно призналась Маяковскому, что не испытывает больше
прежних чувств к нему..." (Михайлов).
Роман же Лили с Краснощековым прервался печальным образом: он, само собой,
растратил крупные суммы государственных средств, вместе со своим братом
Яковом устраивал совершенно дикие кутежи. В обвинительном заключении о
"деятельности" братьев Краснощековых говорилось, что они "заказывали своим
женам каракулевые и хорьковые шубы..." Но в это время жена Краснощекова
находилась в Америке и на роль жены тогда могла претендовать только Лиля.
"Но ее имя...в судебных документах не упоминается. Компетентные органы
щадили Лилю уже тогда". (Ваксберг).
Краснощекова освободили "по состоянию здоровья", но "вся Москва" "ломилась
на премьеру спектакля", где Лиля Брик была выведена как Рита Керн, которая
соблазнила директора банка и была представлена автором пьесы как исчадие
зла.
Состоянию дел в "семье" был несколько позже посвящен памфлет, написанный
первым французским послом в советской России Полем Мораном "Я жгу Москву".
"Позднейшие исследователи...объясняют антисемитскую направленность новеллы
поразившим Морана обилием евреев среди советской верхушки..." (Ваксберг).
Здесь Лиля была выведена как Василиса Абрамовна, а Осип, объединенный с
Краснощековым, стал называться Бена Мойшевич.
Поездка Лили Брик в Англию и Германию была отложена до осени, а в это
время в "салоне" Бриков появился новый человек, которого они ласково
называли "Яня" - Агранов, подлинное имя которого было Яков Саулович
Сорендзон, в то время следователь ВЧК. Жена Агранова впоследствии
написала, что муж в то время возглавлял отдел, занимающийся надзором за
интеллигенцией.
"При Дзержинском состоял... кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов,
эпилептик с бабьим лицом...",- так характеризовал Роман Гуль
("Дзержинский", М., "Молодая Гвардия", 1992) человека, которого у Бриков
ласково называли "Яня". И Роман Гуль продолжает: "Он убил многих известных
общественных деятелей и замечательных русских ученых: проф. Тихвинского,
проф. Волкова, проф. Лазаревского, Н.Н. Щепкина, братьев Астовых, К.К.
Черносвитова, Н.А. Огородникова и многих других... Это же кровавое
ничтожество является фактическим убийцей замечательного русского поэта
Н.С. Гумилева".
При получении же нового заграничного паспорта Лиля Брик представила
удостоверение ГПУ от 19 июля за № 15073! (А. Ваксберг).
Многочисленные поездки за рубеж "семьи" в период, когда выехать из страны
было чрезвычайно сложно, поездки, в которых они не испытывали стеснения в
средствах к существованию, все это говорит о прочных связях Бриков с ОГПУ.
Конечно, источником средств к безбедному существованию была поэтическая
деятельность кормильца и поильца семьи В.В. Маяковского. В 1927 г.
Маяковский написал целый ряд стихотворений, воспевающих чекистов, что
странным образом совпадает с их нашествием в салон Лили Брик. Одно из
стихотворений - "Солдаты Дзержинского" - было посвящено "Вал. М."
Валерию Михайловичу Горожанину. Считается, что именно он ввел Агранова в
Лилин кружок. А. Ваксберг пишет: "Дружба всей семьи с Аграновым была на
виду, и многие современники, в том числе и те, кто был близок к дому, не
сомневались в характере его отношений с Лилей. В некоторых свидетельствах
прямо употребляется слово "любовники".
Одним из завсегдатаев салона был и Михаил Сергеевич Горб (Моисей
Савельевич Розман) - заместитель начальника иностранного отдела ОГПУ. О
том, что все эти люди были друзьями Лили, говорит тот факт, что они не
исчезли после смерти В.В. Маяковского из дома Бриков, про который Борис
Пастернак сказал, что "квартира Бриков была, в сущности, отделением
московской милиции".
В.И. БОЯРИНЦЕВ
Источник: http://duel.ru/
Предсмертная записка Владимира Маяковского
15 апреля 1930 г. в газетах вместе с сообщением о самоубийстве появилось и предсмертное письмо Маяковского. Поэт два дня носил его в кармане, прежде чем решиться на задуманное.
Всем
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста,
не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите - это не способ
(другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля - люби меня.
Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик,
мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят
"инцидент исперчен",
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед
и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир М а я к о в с к и й.
12/ IV -30 г.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно - ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль - снял лозунг, надо
бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 руб. - внесите в налог.
Остальное получите с Гиза.
В.М.
