Семен Надсон - Полное собрание стихотворений

В роще зеленой, над тихой рекой
Веет и вьется дымок голубой
И, от костра подымаясь, столбом
Тихо плывет над соседним кустом.

Белая полночь тиха и ясна,
В воздухе вкрадчиво веет весна,
Веет и нежит, и к жизни зовет,
Нежит, ласкает и песню поет.

Чудная песня! Прислушайся к ней:
«Смолкните слезы и стоны людей,
Я, как вакханка, вернулась к земле
С чашей в руках и венком на челе…»

Прелестная, полунагая,
С венком на мраморе чела,
Она, как пери молодая,
В наш мир из тихой сени рая,
Стыдясь и радуясь, сошла.
За колесницей триумфальной
Она, ликуя, шла вослед,
Над прахом урны погребальной
Роняла песню и привет,
Любовь и радости венчала,
Чаруя музыкой речей,
И за столом, под звон бокала,
Заздравным гимном оживляла
Кружок пирующих друзей.
Везде, где речь лилась людская,
Ей было место и почет,
И мир встречал, благословляя,
Ее божественный приход;
И фимиам, и лавр, и клики
Народ нес в дар ее жрецам,
И с тайной завистью владыки
Внимали пламенным певцам!..

К чему даны ей власть и звуки –
Она ответить не могла;
Глубокой мысли рай и муки
Бежали детского чела.
В часы небесных вдохновений
Она не ведала сомнений,
Она не плакала за мир, –
Она лишь по цветам ступала,
И жизнь ей весело сияла,
Как вечный праздник, вечный пир…

А между тем века бежали,
С веками – вянули цветы,
И тень сомнений и печали
Легла на светлые черты.
В ее божественные звуки
Больные ноты слез и муки.
Страдая, Истина вплела;
Растоптан в прах венец лавровый,
И терн кровавый, терн суровый,
Как змей, обвился вкруг чела!..

Вперед же, в новом обаяньи,
С заветом без конца любить,
Чтоб брата в горе и страданьи
Участьем теплым оживить,
Чтоб стать на бой с позором века
Железом пламенных речей,
Чтоб к идеалу человека
Вести страдающих людей!..

Море – как зеркало!.. Даль необъятная
Вся серебристым сияньем горит;
Ночь непроглядная, ночь ароматная
Жжет и ласкает, зовет и томит…
Сердце куда-то далеко уносится,
В чудные страны какие-то просится,
   К свету, к любви, к красоте!..
О, неужели же это стремление
Только мечты опьяненной брожение?
О, неужели же это стремление
Так и замрет на мгновенной мечте?
Море, ответь!..
          И оно откликается:
«Слышишь, как тихо струя ударяется
В серые камни прибрежных громад?
Видишь, как очерки тучек туманные
Море и небо, звездами затканные,
   Беглою тенью мрачат!..»

Сидит он это, матушка-царевна,
Час, и другой, и третий – нет как нет!
Уж солнышко за синий лес спустилось
И ночь идет, темнешенька-темна;
Вдруг – ровно светом осияло сад:
Глядит он – и свести очей не может –
Из терема девичьего с крыльца
Спускается заморская царевна,
Красавица, какой и нет другой!
Идет она, земли ногой не тронет,
А по бокам – всё мамушки да няньки
И стражники с секирами в руках.
Наряд на ней – весь в камнях самоцветных,
Так и горит, так и слепит глаза;
Дугою бровь, медвяные уста,
Коса как ночь, вся в жемчуг перевита;
И, диво дивное, – во лбу горит звезда!..
Да ты никак не слушаешь, царевна?

Царевна-матушка, да что ты, бог с тобой!..

А? что?..

Да, да… Ты что ж остановилась?
Я слушаю: Димирий-королевич
Убил царя Далмата!.. Продолжай.

И не убил! Как можно, чтоб убил!
И сказку ту я кончила давно уж…
За что убить? Отца-то, государя, И убивать?..
Нет, матушка-царевна, Не слушала меня ты!..
Ох, давно Я разумом холопским замечаю,
Что ровно ты не по себе. Как тень.
Печальная по терему ты бродишь.
Всё думаешь о чем-то да грустишь.
И то сказать, с пеленок не резва ты,
Да всё-таки нет-нет и оживешь,
Подымешь смех, и беготню, и игры,
Затормошишь совсем меня, старуху,
И не уймешь, бывало… А теперь?..
Нет чтоб зайти по-прежнему в светлицу,
Чтоб посмотреть, не ленятся ль работать
Золотошвейки <и> какой узор
По бархату заморскому выводят;
Нет чтоб позвать к себе убогих страшит.
Послушать их речей благочестивых
Да поспросить о дальних городах;
Нет чтоб наряд примерить драгоценный …

Ах, мамушка, постыли мне наряды!
Не весь же век играть да наряжаться,
Да и теперь не та, не та пора:
Клобук – вот мой наряд!..

И, бог с тобою,
Зачем клобук? Ты молода еще:
Живи себе на счастье да на радость!
Молельщиц, что ли, мало у тебя?
Зачем тебе по службам и стояньям
Трудить себя?.. Ты только прикажи –
И вся Москва … что я, Москва!.. вся наша
Русь-матушка, от мала до велика,
Не разогнет спины в мольбе усердном!..

Молельщиц много – и врагов не мало:
Задумают – без спроса постригут!
И то сказать – по мне хоть в монастырь:
Какая радость в терему, в неволе,
Какая жизнь и счастье под замком!

Ой, не греши! Ой, не гневи, царевна,
Создателя строптивостью напрасной!
И то везде дурные слухи ходят,
Что честь свою ты мало бережешь
И новшества по теремам заводишь,

Что будто ты, с Голицыным толкуя,
Фату с лица отбросила пред ним!

Отбросила, ну да… так что ж такое?

Ах, грех какой!..

Да что же тут за грех?
Не ведьма ж я и не уродка тоже,
Чтоб мне в лицо бояться посмотреть.

Кто говорит, красавица ты наша!

Так что ж за грех?

Вон в греческой земле,
Читала я, была одна царевна,
Пульхерия, – такта у ног своих
Не то бояр – посланников видала
Из разных царств, от разных королей!
За брата всей державой управляла, –
А умер он – сама взошла на трон!
А мы? Весь век сидим мы в теремах
С холопками да с дурами своими!
Не смей взглянуть, не смей поднять фаты,
Всю жизнь тоскуй да плачь о лучшей доле!..
Ах, воля, воля, где ты, и когда
Спадут они, тяжелые оковы,
Рассыплются железные замкй!

Господи, когда бы мне да власть,
Когда б хоть миг, не в сказках и не в снах,
А наяву побыть, как та царевна,
Самодержавною владычицей. Тогда б
Я знала бы, что делать мне: сумела б
И обласкать заехавшего гостя,
И в прах стереть лукавого раба!