Виктор Авин - Избранное. Том 3: Миграция Души, 1982–2012

звени звени моя бандура
волынь, тяни за хворью шкворень
плети подсолнухи за дворик
нажмыхай в маслянные тучи
прощальный всполох бабья лета!
окучий неба черни кистью
засохшей как власы, а в руки
возьми по крошевной скорлупе
и в черны дыры зиму всучи.
дави дави звезды зернище
могучим перстом Богу в храпень!
за околотной пусть забражит
в парную земь снегую душу
и сгрезит в оке длинный клитэр
у переносицы гармошной
застынет слезью шаром покоть
с необерлоченной морщиной.
а ты уткнись в призыв хрященый!
а ты уткнись в рукав лапотный!
скреби ногтем по днищу вещщей
и над речной творожной бродью
пусть нависают красны гроздья
с болезной дрожью чахлых листьев.
сугрей окоп хайлом надышным
супонь сапог, фуфай яичник,
звени звени моя бандура! Чу!?
— Весна блудунья, «пограничник»!

Город в сугробах по окна машинок
Выходит из рамок стандартных картинок
Петровских ботинок, вторично и жутко живым.
Живыми становятся люди, с наклоном
Идущие в снег по колено, штрихами
И с неба съезжают блокадные сани
В них ангелы тьмою снежинок — стрекозы
Морозом вживаются в лица, под кожи
И вечно мой Город на призрак похожий
Является детским и хрупким и слабым
Под снегом — безжалостным, мощным, с Уставом
В трубе продувая, и оставляя изящные линии
снега
На крыши машин…

Это не маска смерти
И не фингал под глазом
Это не бег по кругу
Тени от солнца вязом
Это не ночь на Дальнем
Сталин, не в Бресте утро
И не под паранджою
Петьке приснился хутор
Это еще не космос
Не Хлудова след на Марсе
Даже не грязь с окопа
Даже не дурь Софокла
Даже не кровь на масле
Это забрало Бога
Чтобы вернуть печатью
На лоб моего народа:
«Годен. Неси на счастье»

Начать, а сформулировать потом
Куда, зачем — включается мышление
(Потребность к расширению сознания)
Начать движение (ползок, рывок
(Шаг вверх, по кругу или же бодание) —
Начать — рефлекс, не дар, не самосохранение
Удар по темени, божественный толчок.
Потом уже и счастье и страдание
И наслаждение и голод, смех и вой.
Что? Восстание покоя против смерти
К движению приводит? Ни боже ж мой
Чтоб Вы так начали как сделал это Бог
Он без инстинктов, право, но ведь смог
В Ершалаим прийти из Назарета
И восходя на крест и замирая
Он передал тебе, впаял инстинктом в память
Начать движение! Начать, а сформулировать потом
Лишь поравнявшись на Голгофе с тем крестом…

золотой, с прожилкой перламутра
изнутри светящийся породой
что это? — вот возгласы народа
невозможно устоять перед желанием
прикоснуться к его волнам — разливает он
внутри плоти человеческой, безвольным
уплывающим, во власти чуда, телом
безмятежное сознанье не владеет
оно тонет сахаристым, отражаясь
застывает неолитовым оттенком
он все большее пространство обвивает
заволакивает, лижет, может сразу
счастьем обернуться и соблазном
подчиниться — быть навечно его плазмой
его частью и входить, владеть иными
ощущая себя полностью безвольным
и размеренно покачиваясь волнами
отлетать в потусторонний мир гармонии
там в садах аллеи бликами заполнены
изредка, цветов среди и бабочек
по краям дорог из сгустков его лавочки
и прозрачный, колыхающийся воздух
вдруг прорежет сталь столь чуждого здесь
возгласа:
«Встань! Беги! Спасайся!»
Однако, поздно уже
золотой, с прожилкой перламутра
изнутри светящейся породой
ты слетаешь вниз, на землю, на дорогу…

Это не бархат, даже объятья матери
Должно быть не так теплы как воздух
Осенью перед голым столом, на желтой скатерти
Которую уже отпечатывает нам подсолнух
Какое там бабье лето? Ничтожно сравнивать
Воздух, теплом прогретый, с обьятьем женщины
Осень на наших глазах снимает платье
Этот стриптиз не Ваш, стриптиз божественный
Потому что не вызывает еще соблазн
И не свернуться комочком у ног деревьев
Ни Богу молиться, ни дубом
остолбенеть конечным
А просто дышать. И верить
что подползаешь к Еве
Чтобы искренне ее обвить и падать в вечность.

По капле в миллисекунду уходит из неба дождь
Уходит жизнь из человека по капле в год.
Бездонно небо и восполняет его солнце-вождь
Водой, черпая ее из бесконечных слов.
А нам откуда черпать потраченную
на слово жизнь?
А из бездонных своих и чужих голов
Словами дергая и возбуждая энергию-мысль
Сжав в пружину и распрямив очередной нейрон
И в небо стремится сгусток, в золотую мишень
Невидимый, но созидающий, ведь это жизнь
Заполняющая термоядерный солнца шар
Взлетая она оставляет свой след из слов —
Водяной и слегка ядовитый прекрасный пар
Из автомата Авина, Калиброванного Мыслями,
например.

Над Городом встали пробки, как в зеркале —
зазеркалье
Заторы из туч на Невском с отключенными
светофорами
Заточенные на молнии, набухают и прохлаждаются
На месте висят дирижаблями закрывая обзоры
воронам
Над огородом, мешая найти им чучело
времени вора
В бутонах людей, из бетонной капусты
и ботвы от морковки
Глядящих наверх глазами абортов
в ожидании терки
Муравьями бегущих от бывших машин
в муравейника дыры
Их поглащают тропинки нерукотворных
эпохи памятников
В лабиринте ведущего к счастью покоя
из управляемого хаоса
И падают сверху кусочки брынзы. Или вверх летят?
Все зависит от гравитации и точки зрения —
Что это в небе? Тучи или городские
перекормленные вороны
Над паутиной силков от новой
гражданской обороны

Что чувствуют листья перед отрывом
Бесшумную радость или печаль?
Все зависит от ветра и его силы?
От времени года? На что уже годны? —
От зрелости листьев зелено-летальных
Для ощущения чувства полета
Неважно что вниз а важно как встарь —
Не камнем а по траектории ветра
Чем больше цеплялись за ветки, тем дальше
Тем вероятнее что превратятся
В парус и их обернет вокруг шара
Сколько было таких? А кто их считал?
Тех что постигли собой необъятное
И приземлились там где слетели
Открытий познав на пути как держаться
Воздуха против законов природы
Пора мои мысли маркировать
И ваши, и ваши, Ибашина Муза.
Уже? О, эта секретно-учетная рать!
Ни одна не вернулась еще? Благодать —
Перекрестными мыслями в башне лежать
И Эврику Господу чтоб передать.
Он их собирает и в мир возвращает
Перемешав. А для чего еще ветер?
Чтобы распутать, учесть а не абы
Из лучших составить осенний гербарий
На особой аллее лиственной славы
Для по ми’ру ветра’ разгонять.