class="v">Что гнезда вьют средь облаков.
Найдем мы старого араба,
Читающего нараспев
Стих про Рустема и Зораба
Или про занзибарских дев.
Когда же нам наскучат сказки,
Двенадцать стройных негритят
Закружатся пред нами в пляске
И отдохнуть не захотят.
И будут приезжать к нам в гости,
Когда весной пойдут дожди,
В уборах из слоновой кости
Великолепные вожди.
В горах, где весело, где ветры
Кричат, рубить я стану лес,
Смолою пахнущие кедры,
Платан, встающий до небес.
Я буду изменять движенье
Рек, льющихся по крутизне,
Указывая им служенье,
Угодное отныне мне.
А Вы, Вы будете с цветами,
И я Вам подарю газель
С такими нежными глазами,
Что кажется, поет свирель;
Иль птицу райскую, что краше
И огненных зарниц, и роз,
Порхать над темно-русой Вашей
Чудесной шапочкой волос.
Когда же Смерть, грустя немного,
Скользя по роковой меже,
Войдет и станет у порога,
Мы скажем Смерти: «Как, уже?»
И, не тоскуя, не мечтая,
Пойдем в высокий Божий рай,
С улыбкой ясной узнавая
Повсюду нам знакомый край.
Ни наслаждаясь, ни скучая
Когда бы ни было потом,
Я не забуду «Чи-Чун-Чау»
Очаровательный содом.
Китайцев злых и оробелых
Арабов, и огромных ваз,
И девочек в одеждах белых,
Которые пленили Вас.
Ах, полон негою упрямой
Я видел там всегда одну, —
Все остальное было рамой
В том ветре, что несет весну!
И на изгибе сцены белой
Я чуял, что была она
Такой шальной и опьянелой,
Земная, щедрая весна.
И в этом блеске, в этой пляске
Я понял цвет и мир иной,
И был захвачен этой властной
И победительной весной.
Франция, на лик твой просветленный
Я еще, еще раз обернусь
И как в омут погружусь бездонный
В дикую мою, родную Русь.
Ты была ей дивною мечтою,
Солнцем стольких несравненных лет,
Но назвать тебя своей сестрою,
Вижу, вижу, было ей не след.
Только небо в заревых багрянцах
Отразило пролитую кровь,
Как во всех твоих республиканцах
Пробудилось рыцарское вновь.
Вышли, кто за что: один — чтоб в море
Флаг трехцветный вольно пробегал,
А другой — за дом на косогоре,
Где еще ребенком он играл;
Тот — чтоб милой в память их разлуки
Принести «Почетный легион»,
Этот — так себе, почти от скуки,
И средь них отважнейшим был он!
Мы сбирались там, поклоны клали,
Ангелы нам пели с высоты,
А бежали — женщин обижали,
Пропивали ружья и кресты.
Ты прости нам, смрадным и незрячим,
До конца униженным, прости!
Мы лежим на гноище и плачем,
Не желая божьего пути.
В каждом, словно саблей исполина,
Надвое душа рассечена,
В каждом дьявольская половина
Радуется, что она сильна.
Вот ты кличешь: «Где сестра Россия,
Где она, любимая всегда?»
Посмотри наверх: в созвездьи Змия
Загорелась новая звезда.
Стихотворения, приписываемые Гумилеву
Первый гам и вой локомобилей...
Дверь в вигвам мы войлоком обили...
Некто некогда нечто негде узрел...
После долгих сонных дней
Солнце и письмо любовное,
После стольких дней-теней
Снова время баснословное.
Я, как первый человек,
А она, как Ева, кроткая,
Дразнит выгибами век
И медлительной походкой.
Все другие для меня
Точно звери бессловесные,
Я дарю им имена
Золотые и телесные.
Но, как истинный Адам
(Только зная всё заранее),
Я тоскую по плодам
Сладким — с дерева познания.
Другие редакции и варианты
В данном разделе помещаются все варианты стихотворных произведений Гумилева, зафиксированные по его прижизненным публикациям и сохранившимся автографам.
Варианты приводятся согласно порядку стихов в основном тексте произведения. Под номерами строк (или строф) в левой колонке указывается источник варианта, оговоренный в комментариях. Если он не указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего варианта.
Если текст ранней редакции коренным образом отличается от окончательного, он воспроизводится целиком. Авторская орфография не исправляется. Первоначальный слой автографов, как правило, указывается в соответствующем разделе комментария.
1
6, автограф 1
Наполнит душу он, дразня,
вместо 5–12, автограф 2
Всю эту жизнь многообразную
Не помышляя об иной,
Я как великий праздник праздную,
Как нектар, воздух пью земной.
17–20
И Судия, с лазури пламенной
Диктующий нам свой закон,
Признает, верую, что правильно
Мой путь был мною совершен
3
загл., Колчан
Два отрывка
подзагол.
Из абиссинской поэмы
др. ред. фрагментов IV и VII глав
1
...Они бежали до утра,
А на день спрятались в кустах.
И хороша была нора
В благоухающих цветах.
Они боялись: их найдут!
Кругом сновал веселый люд,
Рабы, монахи, иногда
На белых мулах господа,
Купцы из дальней стороны
И в пестрых тряпках колдуны;
Поклонник дьявола порой
С опущенною головой
Спешил в нагорный Анкобер,
Где в самой темной из пещер
Живет священная змея,
