Николай Алл - Русская поэзия Китая: Антология

Спасение от смерти — лишь случайность
Для тех, кто населяет землю.
Словам «геройство» и «необычайность»
Я с удивлением и тихой грустью внемлю.

Слова теряют в жизни основанье
Для тех, кто заглянул в миры, где только мысли…
А будущее местопребыванье —
Не меряю,
Не числю…

И вот поэтому писать стихи словами
Мне с каждым днем все кажется нелепей.
Ведь я иду от Вас, — хотя и с Вами, —
К просторам неземным великолепий.

Я тропкой кривою
Ушел в три часа,
Когда под луною
Сияла роса.

А были со мною
Жестяный стакан,
Да фляга с водою,
Да старый наган.

И вынес я тоже
Свирепую злость
Да вшитую в кожу
Дубовую трость.

И — меткою фронта
Сквозь росы и пар —
Махал с горизонта
Крылатый пожар.

Оттуда, где буро
Темнели поля, —
Навстречу фигура,
Как будто бы — я.

Такая же палка,
Такой же и вид,
Лишь сзади так жалко
Котомка торчит.

«Земляк! Ты отколе
До зорьки поспел?» —
В широкое поле
Мой голос пропел.

Как легонький ветер
Звук в поле затих…
Мне встречный ответил
Два слова: «От них…»

И, палкою тыкнув
В поля, где был дым,
Отрывисто крикнул:
«Я — эвона — к ним!..»

«Шагай!.. Еще рано…
Часов, видно, пять…»
(А пальцы — нагана
Нашли рукоять.)

И — каждая к цели
Полями спеша,
Две серых шинели
Пошли, чуть дыша…

Тропинкою длинной
Шуршание ног.
Чтоб выстрелить в спину,
Сдержал меня Бог.

Но злобу, как бремя,
Тащил я в груди…
…Проклятое время!..
…Проклятые дни!

Занавеска надулась парусом
Над широким большим окном.
Словно вышиты пестрым гарусом
Этот солнечный сад и дом.

Падает солнце квадратами
Из окошка на чистый пол,
Легло золотыми заплатами
На накрытый для чая стол.

Колышутся кленов вершины,
Их ветер качает слегка.
Как будто из белой глины
Сделаны облака.

Переплетов бархатных тусклый цвет,
Блеск икон, от времени черных.
На вытертый коврик падает свет
Из высоких окон узорных…

Тонких желтых свечей огни,
Золотая от солнца лампада,
И на левой стене в тени
Мутнеет картина ада…

Этот парк тихий, старинный, —
Здесь не; бывает никто.
У меня шляпа с лентою длинной,
Как на картинах Ватто.

Я надкусила траву,
Во рту вкус кисловато-сладкий,
В бархатной книге главу
Заложу стебельком-закладкой!

Ложатся пятнами тени,
Сплелись кружевные ветки,
Три больших скрипучих ступени
Ведут к забытой беседке!

Пятнадцатый век…
Шелестят паруса каравелл.
На борту один человек…
Пена волн белее, чем мел.

Туман навис,
Бьют валы о корму и нос,
Обойти этот мыс
Семь дней мешает норд-ост.

Ревет ураган,
В шуме команду глушит.
На посту капитан
Закрывает от ветра уши.

Погибло много,
Не стерпев лишенья и голод.
Неумолимо и строго
Приносит норд-ост мокрый холод.

В каскаде брызг
Семь дней без воды и хлеба,
Под ветра визг —
Капитан проклял само небо!

Суждено так быть,
И, мчась вперед все быстрей,
Будет он вечно жить
Жизнью, что смерти страшней.

Терпеть холодный норд-ост,
Стоять всегда у руля,
Никогда, чтобы матрос —
НИКОГДА не крикнул: «Земля!»

Белый от соли
         Толстый канат.
                 Вымпела мачт.
                          Горизонт светел.

Морской воле
         Широкой рад,
                 Мчится вскачь
                            Резкий ветер.

Вперед к цели,
          Без пути назад!
                  Пену бросать
                            Не устанет вал.

На каравелле
          Королевских армад
                   Надуваются паруса,
                              Скрипит штурвал.

Бьются волны,
           Течь у руля.
                    Риска пламя
                               В смелом броске!

Радости полный
           Возглас: «Земля!»
                     И испанское знамя
                                 В мокром песке!

Подгоняя коня во всю мочь,
В Орлеан еще до зари
Прискакала крестьянина дочь —
Девушка из Домреми.

Нигде не встретив участья,
Поставила цель одну, —
Отдать свою жизнь и счастье,
Спасая родную страну.

В руке она знамя сжала,
Были города стены в огне,
Когда в предместье въезжала
Жанна Д’Арк на белом коне!

Обагрилася кровью трава,
Враг коварный устроил засаду.
И, ведя атаку сама,
С Орлеана сняла осаду!

Случайно иль волей Божьей
Дофина она нашла
В толпе среди сотен вельмож,
Прямо к нему подошла!

Стрела не пронзила сердце,
Но, связав по рукам и ногам,
Назавтра Бургундский герцог
Предал ее в руки врагам.

Безумная или святая?
Но всякий так смерть прими,
Как девушка эта простая, —
Крестьянка из Домреми.

Сулили ей бездну ада.
Огонь к ней крылья простер…
Спокойно… будто так надо,
Взошла Жанна Д’Арк на костер!

Серый песок лагун.
В мягком вечернем свете
Мачты рыбачьих шхун.
Сушатся черные сети.

Камбала в плоских жаровнях.
Дымный поселок сонный.
Маленькая часовня,
Свечи перед Мадонной!

Серый, туманный вечер,
Парусов буреющих пятна…
Перед Мадонной свечи
За непришедших обратно!

Ветер унылый плачет,
В дюны сгоняя пески…
И на щеках рыбачек
Слезы, как брызги морские!

Я видела бесконечность прошлой ночью
Великим светлым кольцом…
Время было ее сыном, и смерть ее дочерью,
И начало было ее концом!

Будет над голым пляжем
Неба линялая просинь,
К дюнам прижавшись, ляжет
Рыжая кошка — осень!

И на песке растает
Горько-соленая пена.
Ветер перелистает
Томик забытый Верлена…

Будет все глуше и глуше
Море в осеннем свете.
Будут туманы слушать
То, что поет им ветер…

Будет с тех пор неизменно
Петь про вечернюю грусть —
Ветер стихами Верлена
Наизусть!