Семен Надсон - Полное собрание стихотворений

Как белым саваном, покрытая снегами,
Ты спишь холодным сном под каменной плитой,
И сосны родины ненастными ночами
О чем-то шепчутся и стонут над тобой;
А я – вокруг меня, полна борьбы и шума,
Жизнь снова бьет ключом, отдаться ей маня,
Но жить я не могу: мучительная дума,
Неотразимая, преследует меня…

Гнетущий, тяжкий сон!.. С тех пор как я, рыдая,
Прильнул к руке твоей и звал тебя с тоской,
И ты, недвижная и мертвенно-немая,
Ты не откликнулась на мой призыв больной;
С тех пор как слово «смерть» – когда-то только слово –
Мне в сердце скорбное ударило, как гром, –
Я в жизнь не верую – угрюмо и сурово.
Смерть, только смерть одна мне грезится кругом!..

Недуг смущенного былым воображенья
Кладет печать ее па лица всех людей,
И в них не вижу я, как прежде, отраженья
Их грез и радостей, их горя и страстей;
Они мне чудятся с закрытыми очами,
В гробу, в дыму кадил, под флером и в цветах,
С безжизненным челом, с поблеклыми устами
И страхом вечности в недвижимых чертах…

И тайный голос мне твердит не умолкая:
«Безумец! не страдай и не люби людей!
Ты жалок и смешон, наивно отдавая
Любовь и скорбь – мечте, фантазии твоей…
Окаменей, замри… Не трать напрасно силы!
Пусть льется кровь волной и царствует порок:
Добро ли, зло ль вокруг, – забвенье и могилы –
Вот цель конечная и мировой итог!..»

Завеса сброшена: ни новых увлечений,
Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди;
Покой оправданных и сбывшихся сомнений,
Мгла безнадежности в измученной груди…
Как мало прожито – как много пережито!
Надежды светлые, и юность, и любовь…
И всё оплакано… осмеяно… забыто,
Погребено – и не воскреснет вновь!

Я в братство веровал, но в черный день невзгоды
Не мог я отличить собратьев от врагов;
Я жаждал для людей познанья и свободы,
А мир – всё тот же мир бессмысленных рабов;
На грозный бой со злом мечтал я встать сурово
Огнем и правдою карающих речей, –
И в храме истины – в священном храме слова
Я слышу оргию крикливых торгашей!..

Любовь на миг… любовь – забава от безделья,
Любовь – не жар души, а только жар в крови,
Любовь – больной кошмар, тяжелый чад похмелья –
Нет, мне не жаль ее, промчавшейся любви!
Я не о ней мечтал бессонными ночами,
И не она тогда явилась предо мной,
Вся – мысль, вся – красота, увитая цветами,
С улыбкой девственной и девственной душой!..

Бедна, как нищая, и, как рабыня, лжива,
В лохмотья яркие пестро наряжена –
Жизнь только издали нарядна и красива,
И только издали влечет к себе она.
Но чуть вглядишься ты, чуть встанет пред тобою
Она лицом к лицу – и ты поймешь обман
Ее величия под ветхой мишурою
И красоты ее под маскою румян.

Пока свежо и гибко тело
И, как гранит, тверда рука,
Не страшно никакое дело
Для силача и смельчака. –
Невзгод и бурь он не боится,
Смеясь идет на смертный бой,
И не нужда к нему стучится,
А радость, счастье и покой!

В здоровом теле – дух здоровый,
Здоровый духом – не падет
В борьбе с невзгодою суровой
Под игом горя и забот;
И, разогнав трудом ненастье,
Развеяв с бою мрак ночной,
Он ускользающее счастье
Возьмет добычей боевой!..

С каждым шагом вокруг всё черней и черней
   Рать суровых врагов надвигается,
С каждым шагом всё меньше надежд и друзей,
   Всё мучительней сердце сжимается…
Я еще не сдаюсь: стоны братьев звучат
   Мне призывом в разгаре сражения,
Но… иссечен мой щит, мои ноги скользят,
   И близка уж минута падения!

Злую шутку сыграла ты, жизнь, надо мной, –
   Ты, не дав мне ни злобы карающей,
Ни меча, – безоружного кинула в бой
   С светлым гимном любви всепрощающей.
Не умев ненавидеть, я думал любить,
   Думал скрежет вражды и проклятия
Примиряющей песнью моей заглушить
   И протягивал… камням объятия!..

Так десять дней прошло, и только небо знало,
Как были тягостны нам эти десять дней:
То на душе у нас надежда расцветала,
То жгучий страх вставал за остальных детей.
Но смерть щадила нас… смолкали опасенья,
Смолкала скорбь в груди – и ангел утешенья
В печальный мой шатер с улыбкою слетел.
И снова вечером вокруг меня с женою,
Когда наш огонек едва блистает с мглою,
Беспечный детский смех струился и звенел…
Но, видно, божий гнев, как вихрь неукротимый,
Как смерч губительный, карать не уставал;
Я помню страшный час, когда мой сын любимый,
Мой младший сын, как брат, бледнел и угасал.
Еще смеялся он, – а смерть уже летала
Над ним и холодом дышала на него,
И гнойные уста с насмешкою вонзала
В дрожащие уста малютки моего!..
Я первый увидал на нем ее лобзанья…
Я крикнул: «Смерть в шатре!» – и сына я схватил
И вынес в степь, и там, безумный от страданья,
На землю знойную, рыдая, опустил.
Спасенья не было… охваченный недугом,
Уж задыхался он – и задыхался я…
Верблюды умные, столпившись тесным кругом,
Смотрели на меня и на мое дитя.
А из-за пальм луна торжественно вставала,
Сверкая, как всегда, бездушной красотой,
И мягким отблеском с лазури озаряла
И пальмы, и пески, и труп его немой…

Не презирай толпы: пускай она порою
Пуста и низменна, бездушна и слепа,
Но есть мгновения, когда перед тобою
Не жалкая раба с продажною душою, –
А божество-толпа, титан-толпа!..

Ты к ней несправедлив: в часы ее страданий
Не шел ты к ней страдать… Певец ее и сын,
Ты убегал ее проклятий и рыданий,
Ты издали любил, ты чувствовал один!..

Приди же слиться с ней: не упускай мгновенья,
Когда болезненно-отзывчива она,
Когда от пошлых дел и пошлого забвенья
Утратой тягостной она пробуждена.

Не презирай толпы: пускай она бывает
Пошла и низменна, бездушна и слепа,
Но изучи ее, когда она страдает,
И ты поймешь, гордец, как велика толпа.

В детстве слышал я старую сказку о том,
Как когда-то, давно, за лазурью морей,
За глухими лесами и диким хребтом,
Было целое царство оковано сном
   С молодой королевой своей.

Белый замок ее, утонувший в садах,
   Точно вымер – ни звука нигде;
Всё недвижно стояло в горячих лучах
Золотистого дня, как в немых зеркалах,
   Отражаясь в озерной воде…

А когда-то нередко ночною порой
   Там пестрели наряды гостей,
И с крыльца под стемневшие своды аллей,
Извиваясь, сбегали одна за другой
   Разноцветные цепи огней.

Или утром душистым, под темный каштан,
   Молода и светла, как весна,
Королева без свиты сходила одна
Помечтать и послушать, как плачет фонтан
   И как дышит тревожно волна…

И мгновенно всё стихло: объятые сном,
   Онемели и терем и сад,
Смолкнул говор людской, и не слышно кругом
Ни рогов егерей в полумраке лесном,
   Ни обычных ночных серенад…

Злые чары свершились – высокой стеной
   Вкруг поднялся терновник густой,
И не смели туда от далекой земли,
Мимо рифов и мелей, доплыть корабли
   И раздаться там голос живой…