В защиту прогресса
Западным левым и московским «славянофилам»
Когда запрягут в колесницу
Тебя, как скота и раба,
И в свисте кнута растворится
Не райская с детства судьба,
И всё, что терзало, тревожа,
Исчезнет, а как — не понять,
И голову ты и не сможешь
И вряд ли захочешь поднять,
Когда все мечты и загадки,
Порывы к себе и к звезде
Вдруг станут ничем — перед сладкой
Надеждой: поспать в борозде,
Когда твой погонщик, пугаясь,
Что к сроку не кончит урок,
Пинать тебя станет ногами
За то, что ты валишься с ног, —
Тогда — перед тем как пристрелят
Тебя, — мол, своё отходил! —
Ты вспомни, какие ты трели
На воле, резвясь, выводил.
Как следуя голосу моды,
Ты был вдохновенье само —
Скучал как дурак от свободы
И рвался — сквозь пули — в ярмо.
Бунт скуки! Весёлые ночи!
Где знать вам, что, в трубы трубя,
Не Дух это мечется — хочет
Бездушье уйти от себя,
Ища не любви, так заботы,
Занятья — страстей не тая…
А Духу хватило б работы
На топких путях бытия.
С движеньем веков не поспоришь,
И всё ж — сквозь асфальт, сквозь века
Всё время он чувствует, сторож,
Как топь глубока и близка.
Как ею сближаются дали,
Как — пусть хоть вокруг благодать, —
Но люди когда-то пахали
На людях — и могут опять.
И нас от сдирания шкуры
На бойне — хранят, отделив,
Лишь хрупкие стенки культуры,
Приевшейся песни мотив.
…И вот, когда смыслу переча,
Встаёт своеволья волна,
И слышатся дерзкие речи
О том, что свобода тесна,
Что слишком нам равенство тяжко,
Что Дух в мельтешенье зачах…
Тоска о заветной упряжке
Мне слышится в этих речах.
И снова всплывает, как воля,
Мир прочный, где всё — навсегда:
Вес плуга… Спокойствие поля…
Эпический посвист кнута.
1971
Гагринские элегии
Неоконченное
1
Осенним днём лежим под солнцем летним.
Но всё вокруг твердит: «Терять учись!»
Мы окунёмся в море — и уедем.
Не так же ль окунулись мы и в жизнь?
В любовь, тоску, в мечты, в переживанья,
В простую веру, что земля — твоя…
Хоть полный срок земного пребыванья
Нам краткий отпуск из небытия.
Как будто нам тут сил набраться нужно
И надышаться воздухом Земли, —
Чтоб с тем вернуться к месту вечной службы,
В постылый мрак, откуда мы пришли.
И значит, всё, что любим, чем согреты,
Что нас терзало, смыслом озарив, —
Всё это вместе — только проблеск света,
Между двумя тоннелями разрыв.
И всё — как сон: надежда, вера, совесть,
Жар честолюбья, вдохновенность, цель…
…Идёт разрывом бесконечный поезд
И тащит нас и наш вагон в тоннель.
А из тоннеля сзади нам на смену
Ещё вагон ползёт — на ту же боль.
В наш тот же мир…
Ах, пусть в нём всё мгновенно,
Но только с ним я был самим собой.
Всё — только с ним… И мы болтать не вправе,
Что это миг… Нет, век живёт душа!
Не с тем Господь нас в этот мир направил,
Чтоб мы прошли, ничем не дорожа.
И пусть тут грязь, пускай соблазна много,
Здесь и Любви бывает торжество.
И только здесь дано постичь нам Бога
И заслужить прощение Его.
Всё только здесь… А будет ли награда
За это всё когда-нибудь потом, —
Об этом даже думать нам не надо,
Не надо торговаться… Суть не в том.
2
Осенним днём лежим под солнцем летним,
А дома осень — снег с дождём сейчас.
Мы окунёмся в море — и уедем.
И наша жизнь опять обступит нас —
Как снег и дождь…
Но не хочу впервые
Я снова в жизнь — за всё держать ответ.
Кто видел мир в минуты роковые,
Не столь блажен, как полагал поэт…
1971 3
Блаженство здесь, — на странном солнцепёке,
Где мы лежим, где этот Рок — забыт.
Совсем не блеск нам открывался в Роке —
Лишь мокрый снег… Да жидкий страх…
Да стыд.
Он скучен, Рок… И я давно им донят.
Он — этот снег. В его плену я рос.
Он целый день пустую чушь долдонит
И относиться к ней велит всерьёз.
А отвернуться?.. Нет!.. Не стоит риска.
Поможет мало, а в асфальт — вомнут.
Нет, в этой тьме блаженства нет и близко…
Как, может, нет и роковых минут.
Не бьёмся с Роком — коротаем сроки.
Поскольку лучше так, чем гнить во рву,
Скот гонят на убой… Но по дороге
Он может пить… дышать… щипать траву…
…Мы — тот же скот…
Хоть нам не сжиться с этим,
Хоть мы сейчас, забыв и снег, и дом,
Осенним днём лежим под солнцем летним,
Как бы от Рока скрыты этим днём.
1972
Страх — не взлёт для стихов.
Не источник высокой печали.
Я мешок потрохов! —
Так себя я теперь ощущаю.
В царстве лжи и греха
Я б восстал, я сказал бы: «Поспорим!»
Но мои потроха
Протестуют… А я им — покорен.
Тяжко день ото дня
Я влачусь. Задыхаясь. Тоскуя.
Вдруг пропорют меня —
Ведь собрать потрохов не смогу я.
И умру на все дни.
Навсегда. До скончания света
Словно я — лишь они,
И во мне ничего больше нету.
Если страх — нет греха,
Есть одни только голод и плаха.
Божий мир потроха
Заслоняют — при помощи страха.
Ни поэм, ни стихов.
Что ни скажешь — всё кажется: всуе.
Я мешок потрохов.
Я привык. Но тоскую. Тоскую.
1972
Иль впрямь я разлюбил свою страну? —
Смерть без неё, и с ней мне жизни нету.
Сбежать? Нелепо. Не поможет это
Тому, кто разлюбил свою страну.
Зачем тогда бежать?
Свою вину
Замаливать? —
И так, и эдак тошно.
Что ж, куст зачах бы, отвратясь от почвы,
И чахну я. Но лямку я тяну.
Куда мне разлюбить свою страну!
Тут дело хуже: я в неё не верю.
Волною мутной накрывает берег.
И почва — дно. А я прирос ко дну.
И это дно уходит в глубину.
Закрыто небо мутною водою.
Стараться выплыть? Но куда?
Не стоит. И я тону. В небытии тону.
1972
Что ж, и впрямь, как в туман,
Мне уйти — в край, где синь, а не просинь.
Где течёт Иордан, —
Хоть пока он не снится мне вовсе?
Унести свою мысль,
Всю безвыходность нашей печали,
В край, где можно спастись
Иль хоть сгинуть, себя защищая.
Сгинуть, выстояв бой,
В жажде жизни о пулю споткнуться.
А не так, как с Тобой, —
От Тебя же в Тебе задохнуться.
Что ж, раздвинуть тиски
И уйти?.. А потом постоянно
Видеть плёсы Оки
В снах тревожных у струй Иордана.
Помнить прежнюю боль,
Прежний стыд, и бессилье, и братство…
Мне расстаться с Тобой —
Как с собой, как с судьбою расстаться.
Это так всё равно, —
Хоть Твой флот у Синая — не малость.
Хоть я знаю давно,
Что сама Ты с собою рассталась.
Хоть я мыслям чужим,
Вторя страстно, кричу что есть силы:
— Византия — не Рим.
Так же точно и Ты — не Россия.
Ты спасёшься? — Бог весть!
Я не знаю. Всё смертью чревато.
…Только что в Тебе есть,
Если, зная, как Ты виновата,
Я боюсь в том краю —
Если всё ж мы пойдём на такое —
Помнить даже в бою
Глупый стыд — не погибнуть с Тобою.
1972
