— Ну что ты, дурашка, — потянул его к выходу Ругге. — Эта тварь может оцарапать твой нежный нос и испортить морду. Тебе не жаль собственных глаз? Выкинуть эту гадость! — небрежно поведя стволом пистолета в сторону котенка, приказал он. — Головой об угол — и в помойку. Я не терплю кошек.
И потащил упирающегося пса к дверям. Шмидт и солдаты последовали за ним.
— Акт первый, — значительно сказал Ругге Шмидту в коридоре.
Тот понимающе кивнул в ответ.
…Застывший с фотоаппаратом в руках человек чутко прислушивался к звукам, доносившимся из-за дверей. От каких только нелепых случайностей не зависит жизнь — например, от вшивого котенка. Через полчаса он неслышно выскользнул в приемную, тщательно запер за собой дверь кабинета и словно растворился в сумраке слабо освещенного коридора замка.
…В эту ночь полутемные коридоры старого имения Пилсудского, построенного в стиле замков богатой шляхты еще в восемнадцатом веке, были странно оживлены движением людей.
Кто-то, скрытый полумраком, проходя в туалет, поднял руку и опустил на карниз деревянной обшивки стен коридора тугой бумажный шарик записки. Через несколько минут другой человек, приоткрыв дверь своей комнаты, вышел в коридор и, запустив пальцы за карниз, выудил эту записку.
…Выхин прикрыл глаза от неожиданно ударившего в лицо яркого света фонаря.
— Что вы тут делаете? — голос был очень знаком.
Протянув вперед руку, Вадим нащупал запястье человека, державшего фонарь, и, сжав его, направил свет вверх. Перед ним стоял Тараканов.
— Какая встреча… — усмехнулся Выхин. — Тот же вопрос могу вам задать и я. Или мы, как дети, будем спорить, кто первый спросил?
— Не будем… Но все же?
— Ходил в туалет, — с вызовом ответил Вадим. — Устраивает? Или здесь запрещено ходить ночью по нужде? Кстати, вам тоже не спится, да еще обзавелись фонарем.
— Немцы аккуратисты, экономят свет, — мягко освободив руку, ответил Владимир Иванович. — Боюсь набить шишку в темноте, посещая то же заведение. Спокойной ночи..
И Тараканов пошел дальше по коридору, подсвечивая себе под ноги фонарем.
— Спокойной ночи, — буркнул и ответ Выхин.
Тайком наблюдавший за ними в щель приоткрытой двери своей комнаты Алоиз Дымша, тихонько, стараясь не щелкнуть замком, прикрыл дверь и запер ее. Он довольно улыбался.
…Генерал Ермаков не умел играть в домино, не терпел карточных игр и никогда не увлекался шахматами. Но в собственном кабинете держал шахматную доску с расставленными на ней замысловато выточенными из темного и светлого дерева фигурками королей, всадников, боевых слонов и осадных башен. Иногда он привозил их домой и часами просиживал, подперев голову рукой, перед доской, нелепо, с точки зрения шахматиста, переставляя фигуры с места на место. Менялось положение темных и белых фигур. То выдвигались вперед маленькие пехотинцы, прикрывшиеся круглыми щитами, то вдруг отступали, а им на смену, против всяких правил, шагая через несколько клеток, выходили короли.
Жена и дочь, наблюдая за ним в эти часы, тихо посмеивались — Алексей Емельянович объяснил им как-то, что такое времяпрепровождение для него лучший отдых. Домашние считали: имеет право на безобидные чудачества.
Перед мысленным взором Ермакова фигурки оживали. Они превращались в начальника абвер команды Ругге, бывшего польского полковника Марчевского, ушедшего для связи с ним капитана Волкова, напряженно работающего в пограничной зоне Павла Романовича Семенова, Были на доске фигурки, обозначавшие Бергера и группенфюрора Этнера, и в игре генерала Ермакова они становились все более опасными для его фигур.
Разведуправление Генерального штаба РККА уже располагало данными о подготовке немцев к большой войне на Востоке. Источники, от которых поступили сведения, были неоднократно проверены делом и не вызывали сомнения. В немецких штабах шла напряженная работа — готовились новые директивы, рассчитывались силы танковых соединений и пехотных частей, запасы стратегического сырья, мощности промышленности с учетом заводов, которые имелись в уже оккупированных фашистами странах — Польше, Чехословакии, Австрии. В обстановке строгой секретности немцы начали печатать разномасштабные карты европейской части СССР…
Разворачивалась сеть школ абвера на территории Польши и Восточной Пруссии — готовили радистов-диверсантов, агентов для глубокого внедрения. Как же заманчиво для господ с Бендлерштрассе[11] отыскать тропки, уже проторенные польской разведкой, использовать в собственных интересах ее людей. Если иметь о них нужные сведения, то можно поставить железный заслон проникновению немецкой агентуры в пределы нашей страны. Правда, что только одно из направлений работы, но тоже немаловажное.
Алексей Емельянович покрутил в пальцах фигурку черного конного воина — для него она олицетворяла собой Бергера. Есть сведения, что он направляется с особым заданием в Польшу.
Зачем? Какие интересы имеет там СД? Бергер больше занимался Западом, чем Востоком, а едет именно в Польшу. Опять же в городок, где расположена абверкоманда Ругге, цепко держащего в когтях Марчевского, начальником СС и полиции назначен Вильгельм Байер — один из бывших ответственных сотрудников Гамбургского гестапо. Как говорится в русской пословице — не по Сеньке шапка! Добро бы отправили его в Краков, Варшаву, Лодзь или крупный город образованного на территории оккупированной Чехословакии протектората Чехии и Моравии — так нет, снимают с насиженного места в очень значительном городе Германии и переводят в приграничный городок Польши. Провинился Байер или, наоборот, получил пока неизвестные нам директивы, выполнение которых СД не сочло возможным возложить на кого-либо другого, а выбрало именно этого исполнителя, известного преданностью нацизму, жестокостью, подозрительностью и изощренностью в провокациях?
Вот и его шахматная фигурка заняла место рядом с фигуркой, обозначавшей Ругге. «Ну-ка, ну-ка… — сказал сам себе Алексей Емельянович, — ведь Байер мастер провокаций! А что, если СД совместно с абвером, или далее втайне от него, проводит с в о ю акцию? Поэтому и направляет к нашей границе собственных людей. Вот только к а к у ю пакость они задумали?
Ругге — специалист по Востоку, Бергер — по Западу, Байер — по провокациям, Этнер — человек, близкий к Шелленбергу, занимающемуся политической разведкой, а Бергер — подчиненный Этнера. Байер, в свою очередь, один из ставленников Гейдриха.
Змеиное гнездо! И опыт подсказывает, что это еще на все действующие лица, есть кто-то, прячущийся в тени, — и генерал выставил перед тяжелыми фигурами пешку — маленького черного пехотинца, прикрывшегося щитом.
В ближайшее время следует ждать активизации действий немецких частей против французских войск и экспедиционного английского корпуса. Не тут ли собака зарыта? Может быть, хотят сразу двух зайцев убить — всучить нам и им хорошо подготовленную дезинформацию, а ударить совсем в другом месте? Этот вопрос надо безотлагательно проработать. Если догадка верна, то дезинформация будет масштабной, носящей не только военный, но и политический характер.
Так, а что с Волковым? По сведениям, полученным от Семенова, капитан прибыл на место. Связался ли он с Марчевским, поверил ли тот ему — ведь Волков, согласно разработанному плану операции, должен прийти совсем не так и не оттуда, где ожидал его бывший полковник. Сколь долго сможет продержаться Волков в абверкоманде? Для абвера Волков не очень дорогой материал — используют и без сожаления могут уничтожить — они дорожат только арийцами. Видимо, в свете данных о подготовке немцев к большой войне на Востоке стоит продумать варианты длительного использования возможностей Марчевского. Не одной картотекой он может быть полезен советской разведке и делу освобождения многострадальной родины — Ругге и его хозяева вряд ли отпустят бывшего польского разведчика, особенно если развернутся широкие события. Упоминать слово «война» Алексею Емельяновичу очень не хотелось, несмотря на то что он с самого начала знал истинную цену договора, заключенного Германией с СССР в тридцать девятом году.
Итак, надо подумать о том, как сохранить Марчевского после получения сведений о захваченной немцами картотеке. Придется капитану Волкову взять на себя основную нагрузку в этой операции, которая начинает постепенно превращаться в часть большого, уже стратегического, замысла. А связь с Марчевским после выполнения задания он передаст. Волкову, выполнив задание, придется уйти — немцы, конечно, долго будут настороже, перетряхнут все и вся, но до той связи, о которой подумал генерал Ермаков, им не добраться — для этого будут предприняты все необходимые меры. Да и Марчевский останется вне подозрений, и ему легче станет внедряться прочно, надолго: Ругге сам его нашел, а себе он верит.
