Ознакомительная версия.
Он медленно и тщательно скоблит в углу катка
Невидимую ржавчинку на зеркале конька.
Он начинает с "ласточки", заходит в пируэт,
Ему теперь до лампочки его десятки лет!
Ему сюда старушка (живет невдалеке)
Домашние ватрушки приносит в узелке.
Он победит, он выживет, - плевать на их слова!
Он вскроет что-то высшее в основе естества:
Счастливое движение, немыслимый наклон,
И - смерти притяжение преодолеет он,
Усилием отчаянным расправится, и вот
Корабликом отчаленным раздвинет небосвод,
И с шарфом, как со знаменем, плывущим за спиной,
Один сольется с пламенем отчизны ледяной!..
...сутулится, сутулится, сутулится спина.
Бредет старик, а улица - заоблачна, хмельна.
Чем толще туча и мокротней,
Тем стариковский плащ темней;
С огнем туманным в подворотне
Он курит, кашляет больней,
Но как ни странно, вид опавших
Деревьев, вдоль забора вставших,
Лишь укрепляет с миром связь,
С тем миром, где горелось всласть,
Где память о годах пылавших
С листвой сгоревшею слилась.
Он в небе сумрачном и сиром
Следит за огненным пунктиром
Луны в ущербной вышине,
Следит спокойно, как во сне,
Родство и связь с осенним миром
Приемля твердо и вполне.
Небес осенних вздох недолог,
И выдох хрипом поражен,
И месяц, как в груди осколок - иззубренный,
Страшон...
Мороз.
Саблезубые крыши.
Все выше, и выше, и выше
Душа устремляется,- там
Все строже, прозрачнее, тише,
Чем даже в таком захолустьи,
Особенно в зимнюю пору,
Особенно по вечерам
Когда, обмирая от грусти
Какой-то мерцающей вести,
Проникшей в студеные створы
Земли, как в погашенный храм
(Самим истомясь предстоянием
Земли - этим смутным сияниям,
Предвестьям глухим и таинственным),
Вдруг вышатнешь душу мирам.
Особенно в зимней провинции.
Особенно в тихом предместье.
Особенно по вечерам.
Не придут друзья с вином
По рождественской пороше...
Лучше думать о хорошем.
Лучше думать об ином.
Вот фонарик под окном.
Хорошо. В снегу фонарик.
Всмотримся. Добьем чинарик...
Не придут друзья с вином.
Лучше думать об ином.
Лучше завести пластинку
И в пушистую снежинку
Всматриваться за окном.
Вот она, горя огнем
Ледяного перелива,
Кружит пьяно и счастливо...
Не придут друзья с вином.
Что за дикость! День за днем,
Вспыхнув под фонарным кругом,
Гаснем, гаснем друг за другом...
Нет уж, лучше об ином.
Лучше в кружеве хмельном
Слушать как шипят пластинки,
Где бессмертные пылинки
Кружат в омуте ночном,
Где не гаснет ни снежинки,
Где хрусталь шипит вином...
Ахнут иглы - вспыхнет елка.
В новогоднюю пургу
В домик твой отправлюсь,
Долго
Буду путаться в снегу.
В окнах свет, конец недели,
Время к водке, к пирогам.
Струйки жаркие метели
Тонко вьются по ногам,
Двор со мной перебегают,
Проползают под дверьми,
У ствола изнемогает
Золотого...
Черт возьми,
Даже ель всплакнет корою!..
Эту змейку подберу.
Ты не рада? Стол накроем
Поползет по серебру.
Точильщик забредал к нам, как шарманщик.
Он наpаспев хозяек зазывал,
С кpугов шеpшавых, бешеных, заманивающих
Готовенькие ножички снимал.
У-у, как завоpоженно и блаженно
Тянулись мы в кипучий кpай двоpа,
В сиянье сфеp, визжаще и скаженно
Свеpгающих потоки сеpебpа!..
Он словно налегал плечом, pаскачивался,
Яpил pемнями воющий станок,
И новизной свеpкал, и повоpачивался,
И все ж оттачивался тающий клинок.
А он, мучитель, жpец огня, скиталец,
Бpал лезвие и, к захлыни сеpдец,
С шипеньем легким пpобовал о палец,
И вот - вручал владельцу наконец!..
К обеду, испpосясь хозяек, в кухне
Он доставал закуску не спеша.
И пламенные диски гpустно тухли,
В чужих пеpедних мpаками дыша.
А он, касаясь взглядов воpоватых,
Над поклоненьем детским хохотал
И, уходя, из-под бpовей косматых
В нас огненными взглядами метал.
СОН ПОД ДЕРЕВОМ
(Азия - Россия)
Выщелк сухой древесины.
Сон по пути на Иссык.
Сплю. Снится лес...
И России
Легкий, как лепет, язык...
В рощице сплю придорожной
Под джигидой, на траве.
Вызноенные - до дрожи!
Ветви снуют в голове.
Поступь теней меховая,
И, вся в огне,как руда,
Плавит плоды, изнывая,
Стонущая джигида.
В тень уползают коренья...
Переползают в огонь...
Сгрудясь, уронят деревья
Каплю руды на ладонь,
Выцедят медленно, словно
Медом налиты стволы,
Вытянут ковшик столовый
Белой, пахучей смолы,
Ринутся к сотам и сотцам
Орды осынь и осят,
Прутья, прогретые солнцем,
Трутнями заголосят...
А до России - далеко.
Кажется, что никогда...
Азия. Полдень. Дорога
В сон, в золотые года...
Значит, еще мимо рока.
То есть, почти никуда.
АЯК-КАЛКАН
Я слышал однажды поющие горы песчаные,
Я видел змею, что как рыба спала в чешуе,
Я тронул ее - она слушала пенье - нещадные
Глаза ее медленно перетекли в бытие
И вновь затвердели.
И снова извечная жажда
Заполнила два, размагниченных пеньем зрачка.
Поющие горы в пустыне под вечер я слышал однажды
И понял, что в мире повсюду от музыки боль и тоска.
Что музыкой в мире налажена тяга взаимная,
Что все обратится к истоку, когда вспоминает земля,
Плоть рыбы и птицы, глаза человечьи, змеиные
Сольются, терзаясь и воспоминанья деля
О тех временах, когда вместе, в едином изгибе...
Но музыка в недра уходит, как в почву уходит вода.
Вот пух - это птице. Вот капля соленая - рыбе.
Песчинка - змее. Человеку - песок и звезда.
РАЗЛОМ
1
Я в траве. С головой. На меня, словно танк,
Подминая стволы, выгрызая завалы,
В тяжеленной броне, крупноглазый титан,
Муравей надвигается. Лязгают жвалы.
Вот уже две антенны под солнцем зажглись.
Вот он свет проломил... вот бушует во мраке,
Не желая и знать по кому там прошлись
Шестерным пережевом тяжелые траки.
Что с того ему? Был я и светом, и мглой.
И кому-то мои озаренья служили.
Плоть от плоти земля, я пребуду землей,
Вынося по разломам железные жилы.
2
Там, где тpаву сожpал pакетодpом,
Где пpет лишь хвощ, жиpеющий в озоне,
Там катит колесо тяжелый гpом
На тpупик муpавья в комбинезоне.
Он не достpоил кpепость за бугpом,
И пpосветлевший в огненной коpоне,
Распластан там, под pтутным сеpебpом,
С лицом кентавpа на сыpом бетоне...
Ни сваpка жил, ни швы дождевика
Там не заслон, ни плотная стpока
У Меpтвого сковавшаяся моpя.
Здесь косные pазбужены пласты,
И вновь хвощей и ящеpов хвосты
Блаженствуют, шипящим соплам втоpя.
3
Здесь, у ржавой реки, над великим разломом,
Я однажды когда-нибудь рухну и, громом
Потрясаемый сверху и снизу былинно,
Все, что есть моего, соберу воедино.
Все, кого я любил на земле и тяжелым
Сопрягал и крепил в своем сердце глаголом,
Все, кого я стяжал языком человечьим,
Здесь проникнут в меня совершенным наречьем.
Что стояло меж нами недужным запретом,
Здесь прольется так вольно отпущенным светом.
Силуэты любимых и чаемых мною
Здесь сойдутся, притянуты силой земною.
Здесь размыло все створы разъятое время,
Здесь уже наконец-то сольюсь я со всеми,
Кто был мною, но был от меня отделенным...
...и уже, за любимыми следом, по склонам
Здесь подступят ко мне те прозрачные тени
Души прежде ушедших, и птиц, и растений,
С кем не смог на земле перемолвиться словом,
Лишь ловил, сочетал по крупицам, изломам
Свет их мыслей, их чувств, их дыханий... по звуку
Я узнаю - восходит о левую руку
Змей, владыка земной... а над правой рукою,
Приближаясь, круги размечает рекою
Царь небесный - Орел... и, жилец серединный,
Тяжко роет мне грудь исполин муравьиный...
А невстреченный мной, брат мой проникновенный,
Им толкует светло мой завет сокровенный:
Все, что было моим, все, что собрано ныне
По частицам в песчаниках, рудах и глине,
В гулких реках подземных, в громах поднебесных,
В человеческих душах, в растительных безднах,
Разнесите, муруя грунты и провалы,
Чтоб заполнился мною разлом небывалый:
Государев раскол, сдвиг платформ и укладов,
Временных и урановых, косных распадов.
И, что самое главное, - может быть, даже,
Пусть не враз, но за каплею капля - однажды
Через рудные жилы, сквозь звездные реки
Он сроднится, срастется, скрепится навеки:
Каждым словом сроднится по новым былинам,
Каждой веткой срастется по ветхим долинам,
Каждым корнем скрепится по горным отрогам
Ознакомительная версия.
