Война, обман, разбой.
Какие же тут дикие
Причины жить с войной?
– Для войн причины разные
(Не две, не три, не пять):
От жадности, от праздности,
От зуда пострелять.
Наш Бог за наши лихости
Всем волю дал давно…
– Свобода воли в дикости?!
Пожалуй, не умно.
– Но, говорят, по образу
Мы созданы Его?
– Скажу Вам, житель, попросту:
Не вышло ничего.
При вашем сотворении
Создатель пожалел
Своей родной материи
Для ваших душ и тел.
Слепил Он вас из пористой
Непаханой земли.
Отсюда ваши горести,
Возможно, и пришли.
Не дал Он сердца чуткого,
Где от убийства страх
И угрызенья жуткие,
Использовал – лишь прах.
– Ещё Он Змея выдумал
И странную страну,
Где на погибель, видимо,
Адаму дал жену.
– Ну, опись мироздания
Творец ваш упростил,
Что б вам для понимания
Людских хватило сил.
Но к странному решению
Творец тогда пришёл:
Создать несовершенное
И верить: «Хорошо!»
А если лишь для опыта
Он сотворил ваш свет,
Тогда не надо б ропота:
Вины на людях нет.
И что-то слишком медленно
Эксперимент идёт:
У нас пути изведаны,
А Он чего-то ждёт.
– А там, где Ваши, смежные,
Находятся места,
Есть люди? Все – безгрешные?
Нет войн? Вся жизнь – не та?
– Планеты очень разные
И всё ж нет ни одной,
Где жители опасно бы
Играли в смерть войной.
– Но как же в Ваших высях-то,
Скажите, мудрый Гость,
Создать народ – и мыслящий,
И мирный – удалось?
– Я частью сердца Божьего
Пожертвовал для них,
Чтоб стали осторожнее,
Не трогали других.
А если где мучительный
Вдруг возникал затор,
Решал тогда включиться я
В естественный отбор.
И в гене прогрессивности
Разрушил те пути,
Что к свойствам агрессивности
Могли бы привести.
– Так, значит, нет случайности
Там, где возникла жизнь?
– Нет, есть, но – не до крайности:
Смешно не дорожить
Всем тем, что раньше вызрело.
Но всё же я всех лиц,
Кто с лезвием и выстрелом
Вошли в состав убийц,
А также их поднатчиков,
Зачинщиков и проч.,
Наметил в неудачники.
Им уж нельзя помочь:
Пришлось принять решение
(И тот закон суров) –
Запрет на размножение
Подобных чудаков.
– А нашему Создателю
Помочь бы не смогли?
Соседу, по-приятельски?..
Ну, хоть бы – для Земли?
– Нет, этого, любезный мой,
Я сделать не могу:
Есть правила железные
На каждом берегу.
Но просьбу Мы внимательно
Изучим. И ответ
Вам даст Совет Создателей,
А после – обязательно
Отправит в интернет.
… Вдруг – взрыв! «Тарелка» лётная
Ушла за горизонт,
И тьма распалась плотная,
И мой растаял сон.
2015
ЗАВЕЩАНИЕ
Стихотворения 1999–2015 годов
Осень
Берёзовый рассвет, рябиновый закат.
Уж листьев на ветвях – всего на полгребёнки.
Всё чаще слово «нет» всем говорю подряд,
И женщины со мной беспечны, как с ребёнком.
Заботливый туман сознаться не даёт,
Что почки осенью чувствительны, как в мае.
Ещё несу в себе пыльцу для детских сот,
И будущую жизнь чуть-чуть, но понимаю.
Осенней ясности без павших листьев нет.
Я здесь стою. Но я могу – иначе:
Сегодня сквозь листву не рассмотреть рассвет,
А завтра – мир безлистен и прозрачен.
* * *
Это было давно, в сосновом лесу.
В первый раз мы с тобой целовались.
Там заметил я вдруг золотую лису
И сжал твои чуткие пальцы.
На лису мы смотрели уже вдвоём,
И она – взглядом не зверя –
Посмотрела на нас, а потом,
А потом
Её скрыл неподвижный вереск.
Жизнь проходит, а понял я только теперь,
Занимаясь вот этой строкою,
Что лиса золотая – это не зверь,
А что-то другое,
Другое.
Наверное, это – надежда. Она
К нам подошла.
Что ж, надежда свершилась:
Ты теперь мне навеки, навеки жена.
Но зачем же лиса совсем не остановилась?
А возможно, что это – сон наяву
Нам о будущей дочери снился.
Но тогда почему в чужую листву
Так быстро нырнула лисица?
Ты бежала к любви, золотая лиса,
Ты пришла к нам радостным дивом.
Но слишком короткими кажутся чудеса,
Их время, как сердце лесное,
Пугливо.
* * *
Когда стало однажды мне тридцать годов,
Очень круто забросил вдруг жизнь я –
За малиновый запах летних боров
В горький запах осиновых листьев.
Оказалось, что там не природа грустна,
Просто я стал смотреть иначе.
Между криками птиц здесь лежит тишина,
Свежий воздух – горько-прозрачен.
Голос голых деревьев совсем не такой,
Как бывает малиновым летом.
Здесь с холодного неба струится покой,
Замирая осиновой веткой.
На широких просторах открыто лежат
Блики солнца и мёртвые листья,
А седая трава говорит, чуть дыша,
То, что раньше не ведал про жизнь я.
Здесь всё меньше бывает солнечных дней,
А дожди – и сильнее, и чаще.
Заполняется грудь, как водою ручей,
К самой малой былинке – участьем.
Под временем
С утра – охота за снежинками,
А если это не зима, –
За блёстками дождливо-жидкими,
Сводящими иных с ума.
А в полдень – ловля юрких зайчиков,
Бегущих от слепой воды,
Потом – разгадка чьих-то пальчиков,
На всём оставивших следы.
И только редко, только позже,
Когда на землю ночь ложится,
Вдруг кто-то замечает лица
Внутри трясущейся повозки
И птицу, что над всем кружится,
Глотая бесконечный воздух.
* * *
Не время пугаться, увидев свой собственный лик,
И предков своих упрекать до седьмого колена,
Не время оставить без семени чрево земли
И резать ножом старинную вязь гобелена.
Не время всегда – о бездне души позабыть,
И всё заниматься своей безнадёжной победой,
И тех не понять, чьи детские корни слабы,
И черную гарь на лицах недетских изведать.
Художник
Мой вечный дом – дорога за окном
И дрожь реки в незыблемом тумане...
И ты, любовь; лишь мы с тобой вдвоём
Чужой бесславный мир обманем.
Ты даришь мне заветный карнавал,
Где маски – только часть секрета,
А жесты, краски, звуки и слова –
Живей природой созданных предметов.
Что мне теперь – дорога за окном?! –
Тоска реки меня уж не туманит,
И тусклый мир в сиянии пустом
Скучней узора на дешевой ткани.
Но дальше – не любовь, а страсть меня ведёт
От сказки лишь затейливо-несложной
Туда, где кружево пчелиных сот,
Их совершенство – невозможно.
И вот когда обман моей души
Достигнет заповедной грани,
Больные заводные миражи
Меня начнут преследовать в тумане.
Должник свободы
Должник свободы – это я:
Да, я стремлюсь к освобожденью,
Но есть во мне ограниченье,
Им связана душа моя.
Чтоб волю развязать и руки,
Не надо бы иметь долгов.
Но я, признаться, не таков:
Обязан многим я в округе.
А если я ещё и слаб,
И сам не в силах что-то сделать,
То как сказать мне честно, смело,
Что я – свободный, а не раб?
Но вся душа моя в работе:
Долги упорно отдаю,
Мне помогающих – люблю;
Мы вместе строим жизнь свою
И приближаемся к свободе.
Близкие люди
Чёрное солнце на небе,
Белая тень от людей.
Есть ли что-то нелепей
Этих лучей и теней?
Боги – далёкие судьи,
Сердце у них не болит.
Боги и важные люди
Требуют жертв и молитв.
Нет нам надежды на помощь
Чёрных богов и царей.
Жители скромного дома
Выше, надёжней, светлей.
Самые близкие люди
Наш сохраняют кров.
Те, кто верит и любит,
Делают дело богов.
Танец
Звук испанской гитары,
Дробь каблуков на помосте.
Всё это милым и старым
В теле глухом отзовётся.
Мечется чёрный веер,
Юбка цветная летает.
Дует с помоста ветер,
Зрителей не охлаждая.
Дробь каблуков всё чаще,
Тела изгиб всё круче.
Кто здесь достоин счастья?
Тот, кто танцует лучше?
Кажется, звук – без предела,
Кажется, танец – без края.
Но – вдруг падает тело,
На тишину налетая.
* * *
Это будет однажды отчаянным временем зимним,
Станет свет ненадёжным над северной нашей землёй.
Кто-то вслух назовёт мое прежнее детское имя,
И пойму я: пришли, наконец-то, за мной.
