«Ты была скромна и вместе с тем решительна, ты не сомневалась ни в своём даре, ни в правильности своего видения. Твёрдой рукой ты правила рисунок своих стихов, придирчивым ухом вслушивалась в их музыку. Ничто несовершенное, лишнее или неуместное не портило впечатления от твоей работы. Словом, ты была художником. И потому, даже когда ты бряцала колокольчиками просто так, чтобы отвлечься, тебя навещала пламенная гостья, благодаря которой слова в стихотворных строчках плавились, становясь единым целым, так что выудить их оттуда не сумела бы ничья рука», – писала о знаменитой английской поэтессе Вирджиния Вулф. Сестра легендарного художника-прерафаэлита Д.Г. Россетти, Кристина сумела самостоятельно достичь известности, завоевав значительное место среди поэтов викторианской эпохи. Классическое изящество, тонкая лиричность, звучность и певучесть отличают «прерафаэлитские шедевры» Кристины Джорджины Россетти, а блистательный перевод, выполненный Марией Лукашкиной, как нельзя более точно передаёт все нюансы произведений поэтессы.
кого-то по носу. Тебе ненавистны были пустословие и отговорки. Ты была скромна и вместе с тем решительна, ты не сомневалась ни в своём даре, ни в правильности своего видения. Твёрдой рукой ты правила рисунок своих стихов, придирчивым ухом вслушивалась в их музыку. Ничто несовершенное, лишнее или неуместное не портило впечатления от твоей работы. Словом, ты была художником. И потому, даже когда ты бряцала колокольчиками просто так, чтобы отвлечься, тебя навещала пламенная гостья, благодаря которой слова в стихотворных строчках плавились, становясь единым целым, так что выудить их оттуда не сумела бы ничья рука».
Так уж странно устроен мир и такое чудо эта Поэзия, что некоторые из стихов Кристины, написанные в маленькой задней комнате, не понесут никакого урона, в то время как мемориал принца Альберта покроется пылью и обратится в прах. Будущие поколения будут петь:
«Когда я умру, мой милый…»
или:
«Моё сердце – поющая птица…»
в то время как на месте Торрингтон-сквера вырастет коралловый лес и рыбки будут сновать в окне, у которого Кристина стояла когда-то, и на бывших мостовых будет расти трава, а вомбаты и крысы забегают на своих мягких лапках по зелёному ковру там, где прежде были проложены железнодорожные рельсы.
Размышляя о том и возвращаясь к биографии Кристины: будь я на чаепитии у миссис Тэббс, при виде маленькой пожилой женщины, поднявшейся со своего кресла и вышедшей на середину комнаты, я бы совершила нечто из ряда вон – сломала бы нож для разрезания бумаг или разбила бы чайную чашку в неуклюжем порыве восхищения, когда она сказала: «Я – Кристина Россетти».
Весною, украшая свой наряд,
Я обрывала яблоневый цвет,
А осенью, придя с корзиной в сад,
Увидела: на ветках яблок нет.
С пустой корзиной возвращалась я,
Держалась от других чуть-чуть поодаль.
Соседи дружно славили меня,
Подруги меж собой шутили вдоволь.
Победно распевая на ходу,
Шли две мои сестры – Джанет и Милли.
Их яблоки – крупнее всех в саду! —
Так ароматны, так прекрасны были!
Гертруда – неохватные бока —
Окликнула меня, смеясь мне в спину.
Мужская, очень сильная рука
Несла её тяжёлую корзину.
Ах, Вилли, Вилли, неужели те
Обычные плоды былого лета
Ты предпочёл любви и красоте,
Не помнишь больше яблоневого цвета?
По этой же тропинке мы брели,
В душистые цветы упрятав лица…
Но яблони давно уж отцвели —
И это время вновь не возвратится.
Похолодало к ночи… Надо мной
Сова ночная ухала, кружила.
Все возвратились парами домой,
А я – я возвращаться не спешила.
Взгляни назад – не жалуясь, не плача…
Дорога плавно движется на скат.
Под вечер она выглядит иначе,
Взгляни назад!
Ты видишь облака в лучах заката?
Малиновые, розовые – в ряд!
Мы тучами считали их когда-то…
Взгляни назад!
О сердце, что привыкло молотить,
И ноги, что шагают наугад!
Сегодня мы готовы вам простить…
Взгляни назад!
Помни обо мне, молю…
Настаёт пора расстаться:
Мне – уйти, тебе – остаться…
Руку отпусти мою.
Помни обо мне, родной,
Не скорбя и не тоскуя…
Словно всё ещё живу я,
В мыслях говори со мной.
А случится, на мгновенье
Ты меня забудешь, милый,
Не ходи потом унылый,
В этом нет большой беды…
Лучше полное забвенье,
Только б улыбался ты.
Половина луны… Равновесие зыбко!
Похудеет луна или пустится в рост?
Половина луны, как сквозь слёзы улыбка.
В ней и горе, и радость – вперемешку, внахлёст.
Ах, не так ли и жизнь – то ли полуошибка,
То ли полуответ, то ли полувопрос.
Наше счастье, созрев, вдруг становится зыбко…
Наша боль, лишь утихнув, вновь пускается в рост.
Жизнь коротка, как вспышка в тьме кромешной.
Взгляни на эту гору… Высока?
Желаешь покорить её – не мешкай:
Жизнь коротка.
Жизнь отнимают зимние метели,
Вой ветра, снегопад и гололёд.
Молись и жди до мартовской капели,
Молись и жди часами напролёт.
Но вот уже и птицы прилетели,
И вот уже оттаяла река…
Душа, очнись скорее… В самом деле,
Жизнь коротка.
За чертой, что далека,
И где слабнет зренье наше,
И дождя не слышно даже,
И о времени не скажет
Тень, что к ночи велика,
Слово «юность» не в чести,
«Красота» – лишь звук пустой…
За предельной той чертой
Необъятный шар земной
Можно в горсти уместить.
Моя душа, как птичий хор,
Поёт на тысячу ладов.
Моя душа, как летний сад
Под сладкой тяжестью плодов,
Как излучающая свет
Жемчужина на дне…
Моей души счастливей нет:
Любовь открылась мне.
Воздвигни, Радость, подо мной
Помост высокий расписной.
Осыпь серебряным дождём,
Короны царской удостой.
Трон алым бархатом укрась
И пухом белых лебедей.
Душа сегодня родилась:
Любовь открылась ей.
Две лилии на веточке одной,
Две бабочки, порхающие рядом…
В саду, благоухающем весной,
Как радостно следить за ними взглядом
Тем, кто идёт вдвоём, рука в руке,
Под солнцем мая,
