Эмиль Верхарн - Стихи

Чтоб нам друг друга взглядами любить,
Мы с них должны чужие взгляды смыть,
Которые так долго нас пятнали
В дни рабства и печали.

Рассвет, румяный и росистый,
Неяркой дымкою лучистой
Подернут,
Как будто мягких перьев веера
Из нитей солнечных и серебра,
Туманы разорвав, в саду скользят по дерну.
Как чаши голубой воды,
Искрятся золотом чудесные пруды,
В листве мерцает изумруд крыла,
И стряхивает день, нетороплив и точен,
С дорог, с оград, с обочин
Чуть влажный пепел, где таится мгла.

У нас, в саду любви, не увядает лето:
По гравию идет павлин, в парчу одетый:
Ковер из лепестков пушистый —
Жемчужины, смарагды, аметисты —
Разнообразит сон зеленых трав;
К синеющим прудам цветы купав,
Как поцелуи белые, прильнули;
Кусты смородины стоят на карауле;
Щекочет сердце флокса яркий жук;
Как яшмовый, искрится луг,
И пчелы — пузырьки мохнатые — роятся,
Жужжа над лозами, где гроздья серебрятся.

Похож горячий воздух на муар;
В полдневный раскаленный жар
Мерцает в нем как будто вихрь жемчужный,—
А медленным дорогам нужно
Брести тем временем вперед,
На небеса, где их, пылая, солнце ждет.

Но не у лета взял наш скромный сад
Свой незапятнанный, сверкающий наряд:
То нашей радости немеркнущее пламя
Его одело яркими огнями.

В те дни, когда мне жизнь была трудна
И стерегла в засаде злоба,
Явилась ты, как огонек радушный,
Чей луч зимою из окна
Струится в темноте на белизну сугроба.

Твоя душа средь ночи равнодушной
Меня коснулась — так легка,
Как теплая, спокойная рука.

Потом пришли и пониманье,
И нежность, и правдивость, и слиянье
Доверчиво протянутых ладоней,
В тиши, когда звезда зажглась на небосклоне.

Хотя растаял снег, хотя июньский зной
И в нас и над землей,
Как пламя вечное, пылает
И наши помыслы огнями устилает.

Хотя, рожденная неистовым желаньем,
Любовь — чудовищный цветок —
Пускает за ростком росток,
Не тронутая увяданьем, —
Но я, как встарь, гляжу на кроткий огонек.
Который засиял во тьме моих дорог.

Сегодня к нам, когда померк закат,
Явилась осень,
И на тропинках и в канавах
Ладони листьев ржавых
Беспомощно лежат, —
Хотя уже явилась осень,
Руками ветра шаря и шурша
В вершинах сосен,
И розы жаркие срезая не спеша
И бледность лепестков роняя у крыльца, —
Но от ее холодного дыханья
Нам нужно наши уберечь сердца.

Мы сядем к очагу воспоминанья,
И огоньки нам лица обагрят,
Мы сядем и к его теплу вдвоем
Руками и коленями прильнем.
Чтоб скрыться от печалей и утрат,
От увяданья чувств, горячих и живых,
От страха нашего, от нас самих,—
Мы к очагу прильнем, где память разожгла
Огонь, который не погасит мгла.

И если ливней паутины
И длинные полотна темноты
Окутают пруды, лужайки и кусты, —
Пусть осень, омрачившая равнины,
Минует потаенный сад,
Где наших мыслей, слитых воедино,
Шаги согласные звучат,

Я радость бытия принес тебе в подарок!
Как зологистый шелк, был день сегодня ярок,
И ветер весело кружил над головою.
Блестят мои ступни, омытые травою,
Ладони бархатны — к ним ластились цветы,
Глаза блестят от слез душевной полноты, —
Я их сдержать не мог, ликующий влюбленный
В огромный сад земли, весною обновленный.

Сверкающей рукой простор мне подал знак,
И я пошел к нему, все убыстряя шаг,
Я устремился вдаль — куда, не знаю сам,
И эхо робкое звенело в такт шагам.
Я в дар тебе принес равнин очарованье:
Не медли, залпом пей, наполни им дыханье!
Я гладил бережно тимьян, и у меня
Струится в жилах блеск и терпкий запах дня.

Прозрачна тень, и радужна заря.
С деревьев, где проснулись птицы,
Роса струится,
Цветы и травы серебря.

Так мягко день возник,
Так чист и хрупок воздух ранний,
Как будто в нем искрятся сотни граней.
Я слышу шелест крыл; я слушаю родник.

О, как глаза твои нежны и как блестящи,
Когда рассвета луч, неверный и скользящий,
Дробится в голубых прудах!
Как бьются жилки на твоих висках!

И сила жизни, радостной и страстной,
С дыханьем ветра и полей
В тебя врывается, как счастье, властно.

И, отступая перед ней,
Ты за руки меня берешь, скрывая дрожь,
И прижимаешь их все крепче, все сильней
К груди своей.

Окно распахнуто. В смятенье
Дрожат зеленых листьев тени,
Скользит горячий блик
Среди бумаг и книг,
И дом задумчив и беззвучен, —
Приучен
К спокойному насилию труда.

Цветы доверчиво алеют,
Огромные плоды на ветках тяжелеют,
И песни зяблика, малиновки, дрозда
Звенят, звенят,
Чтобы стихи могли родиться
Прозрачны, чисты, свежи и лучисты,
Как золото плода,
Как пурпур лепестков, как щебетанье птицы.

Неспешным шагом ты выходишь в сад,
Сидишь в тени, по солнцу бродишь,
Я на тебя смотрю, но взгляд
Ты от меня отводишь,
Чтоб целиком я мог отдаться власти слов
Вот этих добрых и простых стихов.

Лобзанья мертвые годов минувших
Оставили печать на дорогих чертах;
Поблекло много роз и на твоих щеках
Под строгим ветром лет мелькнувших;

Твои уста и ясные глаза
Не блещут больше молнией летучей,
И над твоим челом не виснет тучей
Твоя густая черная коса;

И руки милые, с задумчивым мерцаньем
На пальцах, никогда уже не льнут ко мне,
Чтоб целовать мой лоб в минутном сне,
Как утро мхи целует с трепетаньем;

И тело юное, то тело, что мечтой
Я украшал с волнением когда-то,
Уже не дышит свежестью и мятой,
И плечи не сравню я с ивой молодой.

Все гибнет и — увы! — все блекнет миг за мигом,
И даже голос твой как будто изменен.
Как зрелый мак, твой стройный стан склонен,
И юность поддалась невидимым веригам!

И все ж моя душа, верна, твердит тебе:
Что мне до бега лет, назначенных судьбе!
Я знаю, что никто во всей вселенной
Не изменит восторженной мечты,
И для любви, глубокой, неизменной,
Не значат ничего прикрасы красоты!

Когда на скорбное, мучительное кресло
Свинцовою рукой недуг толкнул меня,
Я не мечтал о том, чтоб радость вновь воскресла,
Как солнце, что от нас ушло в разгаре дня.

Цветы грозили мне, злоумышляли клены,
Полудней белый зной больные веки жег,
Рука, моя рука разжалась утомленно,
И счастье удержать, бессильный, я не мог.

Желаний сорняки во мне теснились жадно,
Друг друга яростно терзая и глуша;
Смерзалась, плавилась и разгоралась чадно
Моя недобрая, иссохшая душа.

Но утешения врачующее слово
Ты просто и легко в любви своей нашла:
У пламени его я согревался снова,
И ждал зари, и знал, что поредеет мгла.

Печальных признаков упадка, умаленья
Во мне не видела, не замечала ты,
И твердо верила в мое выздоровленье,
И ставила на стол неяркие цветы.

С тобою в комнату врывался запах лета,
Я слышал шум листвы, немолчный говор струй,
И ароматами заката и рассвета
Дышал горячий твой и свежий поцелуй.