Эдуард Вениаминович Лимонов известен как прозаик, социальный философ, политик. Но начинал Лимонов как поэт. Именно так он представлял себя в самом знаменитом своём романе «Это я, Эдичка»: «Я – русский поэт».
О поэзии Лимонова оставили самые высокие отзывы такие специалисты, как Александр Жолковский и Иосиф Бродский. Поэтический голос Лимонова уникален, а вклад в историю национальной и мировой словесности ещё будет осмысливаться.
Вернувшийся к сочинению стихов в последние два десятилетия своей жизни, Лимонов оставил огромное поэтическое наследие. До сих пор даже не предпринимались попытки собрать и классифицировать его.
Помимо прижизненных книг здесь собраны неподцензурные самиздатовские сборники, стихотворения из отдельных рукописей и машинописей, прочие плоды архивных разысканий, начатых ещё при жизни Лимонова и законченных только сейчас.
Более двухсот образцов малой и крупной поэтической формы будет опубликовано в составе данного собрания впервые. Читателю предстоит уникальная возможность уже после ухода автора ознакомиться с неизвестными сочинениями безусловного классика.
Собрание сопровождено полновесными культурологическими комментариями.
Публикуется с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
боги, загорелые боги,Клиновидные бороды, сильные ноги…Тащут в плен? или тащут спасти?Женщин влажных во влажной горсти.Фиолетовых скал нависает обуза,Пифагор на песке чертит гипотенузу,И Сократ, взявши за руку Алкивиада,Вдоль гуляет по пляжу, который зовётся Эллада…Бородатые Боги на склеенных греческих вазахВолочатся за нимфами, прочно увязли в проказах,Времена отдалённые. Правят там Киры, Камбизы,Освежающе шею щекочут там бризы…
Фрагмент
Температура около нуля,Обледенелый корпус корабля,Стремит на юг блистательное телоИ чайка подлая над ухом прохрипела,Что впереди «Земля! Земля! Земля!».Не женщины в набедренных повязках,Но эскимосы хмурые в «алясках»Моторы согревают, и следятЗа кораблём холодными глазами,Тем, на котором мы стоим с усами.И бороды нас по ветру летят!
Проснулся
Проснулся. Встал,А время пять…И невозможно спатьИ не о чем мечтать…Когда бы жизнь я смог начать…Представьте, с самого начала,Я б эту захотел кровать?И этот сгусток одеяла?Я захотел бы Вас, рассвет?И Вас – небес хребты, отроги..?Стою один в шейсят шесть лет…Стою чего-то на пороге…
Нескучный сад
Автограф банды подмосковной.Фашистский знак. Большой кулак.Вот – визг трагедии любовнойНесчастный высек на стенах:«Наташка – сука!» он взорвался,Но этой девки телефонЗакрашен чёрным оказался…Любовник нет, не отомщён…А мы идём среди сугробов,Подросток, трое мужиков,Бетонных посреди чертоговСоветский отдых был здоров.Пловчиха в воду прыгнуть тщится,Гребец занёс своё весло,Беседка над рекой лоснится,Беседку эко вознесло!Прохожие и наркоманы,Возможно, есть здесь и маньяк,В весенний день тупы и пьяныЗдесь бродят люди кое-как…
«Летал по небу пламенея…»
Летал по небу пламенеяДракон из мяса и огня.И современники КощеяСмотрели в страхе на меня.Я, помню, сверху с визгом падал,Я, помню, разрывал их вдольИ становились они падаль,А я – мистический король!Невесту взбрасывал на шею,Она держалась за меня,И мчал её, как я умею, –Дракон из мяса и огня.Созвездья, свечек огонькамиПланеты с жёсткими бокамиИ Боги, слабые как моль,Я ей показывал, король.Потом в вонючую пещеруЕё затаскивал и пил,Как подобает кавалеруЕё любовью изводил.И чахла девушка простая,И умирала от любви,Мне волосы перебираяМои мне рыжие, в крови…
«Шесть градусов. Снег грязный и дырявый…»
Шесть градусов. Снег грязный и дырявый.Пришла в Москву прогорклая весна.Все девочки пригожи и кудрявы,А мальчики лишились напрочь сна.Прийти в кафе, спросить два пальца виски,Затем идти, ступая в воду луж…Вы говорите, леди, по-английски?I do speak English, have no problem, уж…Так встретились на полотне бульвара,От воздуха кружилась голова,Сама собой образовалась пара,Когда звучат английские слова.Вы не боитесь, леди, привидений?Я их боюсь, how terrible they are!И от её столь сладких ударенийКак жёлтый шар взорвался весь бульвар!
«Пожилые джентльмены…»
Пожилые джентльменыОчень часто крепко дружатФауст, лифты бдит в три смены,Мефистофель-с, в морге служат.Ходят в гости. Друг для другаКарты вечером тасуют.Лифтов нелегка обслуга,В морге тоже не ликуют…Параллельно этой пареПара девок есть нахальных,Девки грязные в угареПод парами шуток сальныхС Поварской и на ТверскуюНа ночных автомобиляхЕздят, спелые, вкрутую,В модных платьях и на шпилях.Жизнь свою пренебрегают,В клубе «Dolls» трясут телами,Мефис с Фаустом зеваютИ качают головами…Девки-девки, что Вам надо?Что Вы мчитесь по столице?Выпить ярость виноградаКак разбуженные птицы…Вот уселись в лифт телами,Крепко пахнут, словно звери,Девки, я прощаюсь с Вами,Затворились Ваши двери…Лифта тросы разорвались,Девки с грохотом убились,Фауст с Тофелем смеялись,Шнапсу вечером напились…
Девочка-лайка
(еврейский мотив)
Тумбола-тумбола, девочка-лайкаВ Питере мокром на свете жила,Евка еврейка, а не малайка –Это меняет нам в корне дела…Тумбола-тумбола, чёрные косы,Белые груди и глаз голубой.И офицеры и даже матросы –Евке годился бродяга любой.Тумбола-тумбола, девочка-лайка,Нос удлинённый и глаз голубой.Ева жила как портовая чайка,Фото её увозили с собой.Тумбола-тумбола, время проходитИ пароходами Питер шумит,Царь Николашка с престола нисходитИ в революцию Евка бежит.Тумбола-тумбола, красногвардейцы.Немцы. Царицыно, тиф, мармелад.Артиллеристы (тогда – батарейцы),В плен к казакам попадает отряд.Евка стоит, гимнастёрка свисает,Стрижена тифом кругла голова.Каждый казак эту девку желает,Евка пропала как в поле трава…Тумбола-тумбола, есть на УралеТам Алапаевск, – смешной городок.Евку из Питера там закопали,Девочку-лайку военных дорог…Снег намечается. Жёлтое небо,Жизнь есть мучительный странный процесс.Тумбола-тумбола, дайте мне хлеба,Ведь не могу же я хлебушки без…Тумбола-тумбола, жизнь отшумела,И для меня её вывод таков:Девку снасильничать – плёвое дело,Девку родить – это куча делов…
«Ночного клуба жар воскресный…»
Ночного клуба жар воскресный,Призыв красавицы телесный,Земной и страстный идеал…Тебя, набухшую, желалВ апреле ночью, в полвторого,Ты впрямь по-русски ни полслова,А я, – язык твой изучал.…………………………………Позднее. Через двадцать летТы будешь чёрствая как булка,Я буду – высохший скелет.Но эта страстная прогулка,Когда ты – внучка, а я дед,И хоть зови меня Ахмет,О моя тесная, ты втулка!Кавказский знойный темпераментМне осетином-предком дан,Не скромный севера регламент,Но знойный горный драбадан!Я Вас держал за Ваши грудиИ думал: «Я – Сарданапал!»И преступленье продолжал…По молодости все блудили,Преступно ль в старости блудить?Взрывать десятками Бастилий,Через туннели проходить..?Моя ты сладостная сучка!За что мне это дадено́!Топчу тебя, моя колючкаКак будто в день Бородино…
«Мальчик с сумою, с краюхою хлеба…»
Мальчик с сумою, с краюхою хлебаТихо идёт один.Сверху безвольное русское небоВсё в облаках морщин.Нет на пейзаже других нам точек,Движущихся по прямой.Вверх простирается бледный лесочекБелых берёз и кривойСосен несчастных массив рахитичный…Мальчик идёт сутул,Из-за ближайших холмов трагичныйВетер завыл и задул…Вряд ли дойдёт этот путник до дому –Против него воссталВетер судьбы. И природу к погрому,К буре большой призвал.Так ведь и мы, пригибаясь к пространству,Мрачно бредём домой…Дай я тебя укушу, и к пьянствуБыстро склоню, друг мой!
«Не из каприза, – часть работы…»
Не из каприза, – часть работы –За мною следуют в автоПохабных лиц мордовороты,О, опера, менты, сексоты,Да мало ли сидит там кто…По Петербургу мы петляем…Они петляют «Волге» вслед,Их номера мы помечаем,Себе в блокнот, и в «Буквоед».Стихи читать я еду прямо,Но на «Восстании», гляжу, –О мама, мама, моя мама,Войска приехали, bonjour!Bonjour, менты! Привет, ОМОНыИ патрули из ДПС,«Газели», «Форды» и «газоны»,Менты с погонами и без!Стихи поэт читать явился,Однако, чтобы не скучал,К нему вдруг присоединилсяМентов собрался здесь кагал.О город всадника с «Авророй»,Ты город, взял и не сплошал,Ментов упитанною своройНадысь Лимонова встречал!
Отец
Вставал в ночи, писал листовку,Статью затем ещё писал,Глядел на диск, – луны подковкуКак он бледнел и белым стал.Курил бесстрастно сигариллу,Налил себе стакан вина,Увидел во дворе Годзиллу,Как кралась меж домов она…Подумал позвонить подруге,Рука ласкала телефонЗа несомненные заслуги:За сиськи, за глубокий стон…Но передумал на рассвете,Когда пришли на ум: Богдан,И Сашка, его чудо-дети…И стал он весел, как Тарзан!
Триколор
Звенит золотое над чёрнымИ чёрное свежей землёйНаваливается упорноНа саван врага ледяной.Там «Ра» египтянское простоОт «Радости» произошлоИ южного солнца коростаГорит всем державам назло.Иль мёд на земле разлили,Какой чернозём богатый!На белом бельё сложили,Три слоя парят, крылаты!Там чёрное – радостный траурПредвестия новых победИ в самой далёкой из аур,Возрадуйся, о русский дед!
Герой интеллигенции
Они хоронят своих мертвецов,Выхваляя их до небес!Каждый банальный актёр СморчковСтановится Геркулес.Сотню картин он отметил собой,Играл, не жалея сил,Такой выдающийся, хоть голубой, –Реальных мужчин лепил.Десятки расстроенных голосов,Скрипит об усопших эфир,Их – этих наших «героев снов»Всяк просмотрел до дыр.Однако по сути, товарищ мужик!Верь, эти все из кино, –Намного плоше друзей твоихС которыми ты заодно…
Джон из ЦРУ
Сотрудники рослые ЦРУВ горах наживают подагру,Они покупают вождей в жаруЗа доллары и за «виагру»…Сотрудник встаёт, кофе пьёт, он лыс,В окне глинобитные здания.В зиндан направляется, там средь крысТалибы ждут наказания.Страницами букв шелестит допрос:Война, чистоган, страдания.Шпион измождён, он побит, заросИ вот подписал признание…Под вечер сотрудник, надев очки,Читает, согнувши стан,Немного есть виски, а девочки?Ну, это Афганистан!Заходит товарищ к нему: «Хай, Джон!Поедем ли на охоту?»Нет, он не поедет, поскольку онВ зиндан обещал в субботу.Ты будешь работать с талибом, Джон?Я буду работать, Билл,А чтобы мне отвечал бы он,Я сыворотку сварил…Киплинг лежит на столе раскрыт,В кружке свернулся чай,Под потолком на обоях сидитТарантул, как бы невзначай…Дрожит от зноя Афганистан,Читает Киплинга Джон,Обама стал его капитанИ курсом доволен он…
«Железные яблони в белом цвету…»
Железные яблони в белом цвету…Сквозь их алюминиевую наготуЯ выхожу, седой злодей,Полный страшных идей…Я человека вижу как плод.Я вижу его как аппарат.У человека душа и животЧерез матриархат и патриархат.Сквозь алюминиевую наготуЖелезных яблонь в белом цветуЯ уже выходил, молодой лейтенант,Солнцу и свету курсант…Я не бамбук и ты не гранит,Но каждого каждый разитИ если нет под рукой копья,То средством служит семья…Железные яблони в белом цветуПодходящие под широту…Меридианы, конечно не в счёт,Важны душа и живот…
«Я проживаю мой календарь…»
Я проживаю мой календарьКак непреклонный звонарь,На колокольню пора чуть свет,Ты ведь звонарь, не дед.Девочку мягко схватив за бокаЯ услаждаю себя сквозь векаУдом водя под её хребтомЧувствую мощным скотом…Я проживаю своё расписаниеТо в удовольствие, то вдруг в страдание,Ходят как волны вокруг временаВечная это война…В груды эфира втесняется грудь,Мне не хватает прожорливых рук,Ты, осьминогом стремительно будь,Ты, капитан удивительный Кук…Съели его по частям племенаИ доедают меня времена…Череп мой будет с надменной улыбкойРот разевать, подпевая за скрипкой…
«А гностики! А старые их пальцы…»
А гностики! А старые их пальцы,Скользящие, замедлив, под строкойПергаментов листы заклеил кальций…Наг-Хаммади, писк комариный твой!В болотах возле Нила и в пескахТам тени стариков длиннобородныхТерзаются как узники в тискахОт помыслов Великих благородных…
Лето 2009-го
Н
И в жаркого лета дымящейся кашеЯ жил с малолетней студенткой Наташей,И в жаркого лета бульоне и супеЯ мчался, – кентавр на Наташином крупе…Какие все грустные наши дожди!Не жди эволюции, больше не жди,А только с расчёской, а только с пинцетомУ зеркала сядь малолетним поэтомНаташа, и выщипай правую бровь.Такая она, эта сука, любовь!Вонючая, ломит и бёдра
