1980
"Огонь связующий и жаркий…"
* * *
Огонь связующий и жаркий,
Молнии двужалый меч,
Скинию потрясший гром —
Превращаются в помарки,
В тускло тлеющую речь
Под беспомощным пером.
В телефоне спрятан сыщик,
И подслушивает он:
Может вслух я согрешу.
Я же только переписчик
Завещавшего закон:
Он слагает, я пишу.
1981
"Тот, кто ветру назначил вес…"
* * *
Тот, кто ветру назначил вес,
Меру определил воде,
Молнии указал тропу
И дождю начертал устав,
С тихой радостью мне сказал:
— Никогда тебя не убьют.
Разве можно разрушить прах
Или нищего разорить?
1981
Мимо рынка, мимо гладиолусов
И картофеля, где очередь шумна,
Мимо самосвалов и автобусов,
Тротуаром, загрязненным дочерна,
Мимо вельзевуловых приспешников,
Окружающих меня со всех сторон,
Мимо ненавистников-кромешников,
Оскорбляющих сограждан в телефон, —
Поднимусь к высокому подножию
И, опять познав блаженное родство,
Подойду я к жертвеннику Божию,
К солнцу воли и веселья моего.
1981
"Ночь наступит не скоро…"
* * *
Ночь наступит не скоро.
Солнце все еще льется
На траву у забора
И ведро у колодца.
А в душе так пустынно,
Так ей чужды и дики
Острый запах жасмина,
Теплый запах клубники.
Но как только взметнется
Без печали и боли,
Ей светло улыбнется
Судия на престоле.
Скажет: "Знаю, в неволе
Ты, душа, настрадалась
И заглохла без боли,
Без печали осталась".
06.05.1981
Обняла обезьянка маму,
Чтобы та ей дала орех.
Обняла обезьянка маму,
А дитя обманывать грех.
Убегает тропинка в яму,
Где влажна и грязна земля,
Убегает тропинка в яму,
Как испуганная змея.
Наших родичей куцехвостых
Забавляет автомобиль.
По понятиям куцехвостых
Этот мир не мираж, а быль.
Как вода стоячая — воздух.
И мы тонем в этой воде.
Как вода стоячая — воздух,
Мы не здесь, мы не там, мы нигде.
1981
РАЗМЫШЛЕНИЯ АВРААМА У ЖЕРТВЕННИКА
Что испытывала мать,
Стоя у порога,
Прежде, чем домой позвать
Праотца иль Бога?
2
Как звались былых времен
Дети или внуки?
Тех ласкательных имен
Кто запомнил звуки?
3
И когда пред Всеблагим
Он главой поникнул, —
Милым именем каким
Отрока окликнул?
4
Наколол, связал дрова,
Нагрузил на сына.
Исаак молчал сперва.
Смолкла и долина.
5
А потом сказал отцу:
"Есть дрова, кресало,
Что ж не взяли мы овцу,
Чтобы жертвой стала?"
Был ответ: "Я чту, мой сын,
Господа приказы.
Для сожженья есть один
Агнец большеглазый".
7
Поднимались по холмам.
Силу зной удвоил.
Меж деревьев Авраам
Жертвенник устроил.
8
Он разжег дрова, помог
Отроку раздеться,
И глядел он, и не мог
Вдоволь наглядеться.
9
С загорелой наготой,
С обещаньем мощи,
Был он строен, — молодой
Кедр ливанской рощи.
10
Тонкостан, верблюдоок,
Брови на излете,
И чудесно зрел росток
Крепкой крайней плоти.
11
"Я обрезал эту плоть,
Я не ждал укора.
Сам нарушил мой Господь
Слово договора.
12
Сын единственный умрет.
Как же, сверхстолетний,
Я могу родить народ,
Что песка несметней?
13
Да нужны ли мне стада,
Роды и колена,
Без тебя, моя звезда,
Мальчик мой бесценный?
14
Нет, пред Богом грешен я
Разуменьем скудным:
Разве может Судия
Быть неправосудным?
15
Нет, не глина я, хотя
Сотворен из праха,
И теперь мое дитя
В огнь войдет без страха.
16
Заповедал Судия:
"Народишь ты племя,
И твое умножу Я,
Умножая, семя".
17
Смысл словес его глубок,
Рассуждая строго,
Бог есть мысль, и мысль есть Бог,
Я — подобье Бога.
18
Не равняй людей с песком,
Звездами не числи:
Мысли в образе людском,
Все мы — Божьи мысли.
19
Тлен — кресало и тесак,
Дерево сгорает.
Я есть мысль, мысль — Исаак,
Мысль не умирает".
20
Он взглянул — и обомлел:
Сын смотрел на пламя, —
Точно так же Бог смотрел,
Теми же глазами!
21
И с небес воззвал слуга,
Богу предстоящий,
И баран свои рога
Выдвинул из чащи.
1983
Табунились табуны,
И стада ягнились,
И сияющие сны
Каждой ночью снились.
2
К небу воздух восходил
Свежим фимиамом,
И явился Михаил
Перед Авраамом:
3
"Ныне Бог меня послал
За твоей душою".
Но старик еще желал
Жизнью жить земною.
4
Был он крепок, был не скуп,
Всех встречал с радушьем
И любил мамврийский дуб
Над шатром пастушьим.
5
Он сказал: "Я отдохну
Под господним кровом,
Но сперва на мир взгляну,
Сотворенный Словом".
6
Михаил простер крыла,
Стала ночь светиться,
На степной простор сошла
Чудо-колесница.
7
Взвились вестник и старик
Вровень с небесами.
Беспредельный мир возник
Перед их глазами.
8
И увидел Авраам
Сверху, с колесницы,
Ложь, разбой, и блуд, и срам,
Плахи и темницы.
9
Вскрикнул: "Боже! Здесь позор!
Мир живет в безверьи!
На людей низвергни мор,
Пусть сожрут их звери!"
10
Но раздался Божий глас:
"Знай, в иных началах
Я миры творил не раз,
Тут же разрушал их.
11
То, что Словом создавал,
Было бессловесным.
Дух себя не узнавал
В облике телесном.
12
А вот этот мир хорош,
Ибо в этом зданье
Правде уступает ложь,
Радости — страданье.
13
Ибо здесь любовь сладка, —
Не страшась броженья,
Пьют из чашечки цветка
Мед воображенья.
14
Этот грешный мир — дворец,
Город говорящих,
Ибо только Я — Творец,
Нет других творящих".
1981
Что ты заводишь песню военну.
Державин
Серое небо. Травы сырые.
В яме икона панны Марии.
Враг отступает. Мы победили.
Думать не надо. Плакать нельзя.
Мертвый ягненок. Мертвые хаты.
Между развалин — наши солдаты.
В лагере пусто. Печи остыли.
Думать не надо. Плакать нельзя.
Страшно, ей-богу, там, за фольварком.
Хлопцы, разлейте старку по чаркам,
Скоро в дорогу. Скоро награда.
А до парада плакать нельзя.
Черные печи да мыловарни.
Здесь потрудились прусские парни.
Где эти парни? Думать не надо.
Мы победили. Плакать нельзя.
В полураскрытом чреве вагона —
Детское тельце. Круг патефона.
Видимо, ветер вертит пластинку.
Слушать нет силы. Плакать нельзя.
В лагере смерти печи остыли.
Крутится песня. Мы победили.
Мама, закутай дочку в простынку.
Пой, балалайка, плакать нельзя.
1981
