Обещает быть весна долгой.
Ждет отборного зерна пашня.
и за того парня.
Я от тяжести такой горблюсь.
А степная трава пахнет горечью.
Молодые ветра зелены.
Просыпаемся мы.
прошедшей войны.
Встал солдат, как штык прямой,
На пороге…
Он с войны принес домой
Руки-ноги.
На подошвах у него
Грязь да глина
Из-под самого того
Разберлина.
Он успел… Ему бы лечь
В этом разе.
Он мешок солдатский с плеч
Скинул наземь.
На виске его седом
Бьется жилка.
На плече его крутом
Бьется жинка.
Первачи вокруг стоят
Лучших марок,
Пьет без роздыха солдат
Десять чарок.
Вспоминает дальний путь:
Рвы да мины…
И ложится отдохнуть
На перины.
Шел солдат сквозь смертный лязг —
Было круто.
Не до бабьих было ласк
Мужику-то!
Спал с винтовкой всю войну,
С немцем бился…
Целовать свою жену
Разучился.
Говорит он: я люблю,
Недотрога!
Говорит он: я посплю
Хоть немного!
Эх, закончилась война
Мировая,
Жизнь пойдет теперь, жена.
Мировая!
Что делал я тогда? Снопы вязал,
А может быть, работал
на прополке,
Когда ты полем боя проползал,
Где каждый метр изранили осколки.
Меня поймет, кто был для фронта
мал,
Мальчишка, живший на Оби иль
Каме.
Он тоже географию сдавал
По карте, сплошь истыканной
флажками.
Ни на минуту друга не забыв,
Я жил, ни слова о тебе не зная.
Прошла война. Коль все ж придет
другая,
Нам без тебя являться на призыв.
Но как ты жив! Не памятью, не тенью,
А так, что кажется: ты здесь вот,
рядом, сам!
Погибший на Московском
направленье,
Быть может, самый юный партизан.
А дни бегут скорее и скорее.
Они спешат. Они торопят нас.
Не по годам, а по часам стареют
Учебники истории сейчас.
От вас года холодные все дальше,
Все глуше громы незабвенных битв.
Но ты спокойно спи,
великий мальчик!
Как и они, не будешь ты забыт.
А дни бегут. Большой весною
дружной
Украшен мир, на сколько видит
глаз.
Как дорожить нам нашей жизнью
нужно,
Когда она во столько обошлась!
Быть может, долгий век отпущен
мне.
Я должен жизнь свою прожить
такою,
Чтобы зачлась она моей страною
С твоим коротким веком наравне.
Я лермонтовский возраст одолел,
И пушкинского возраста предел
Оставил позади, и вот владею
Тем возрастом, в котором мой
отец,
Расчета минометного боец.
Угрюмо бил по зверю и злодею.
Отец мой в сорок лет владел
брюшком
И со стенокардией был знаком,
Но в сорок два он он стал как бог
здоровый:
Ему назначил сорок первый год
Заместо валидола — миномет.
Восьмидесятидвухмиллиметровый.
Чтоб утвердить бессмертие
строкой,
Всего и нужно — воля да покой,
Но мой отец был занят минометом;
И в праведном бою за волю ту
Он утверждал опорную плиту,
И глаз его на это был наметан.
И с грудою металла на спине
Шагал он по великой той войне,
Похрапывал, укутавшись в сугробы.
И с горсткою металла на груди
Вернулся он, и тут же — пруд
пруди —
К нему вернулось всяческой
хворобы.
Отец кряхтел, но оказался слаб
Пред полчищем своих сердечных
жаб
И потому уснул и не проснулся.
Он юным был — надежды подавал,
Он лысым стал — предмет
преподавал,
Но в сорок два — бессмертия
коснулся.
