5
Ты заря ль моя зорюшка
Зорюшка вечерняя,
Ай люли, люли лёли,
Зорюшка вечерняя!
Солнушко восхожее
Высоко восходило,
Далеко освѣтило —
Черезъ лѣсъ, черезъ поле,
Черезъ синее море.
Какъ на синемъ на морѣ
Тутъ лежала жордочка
Тонкая, кленовая,
Гибкая сосновая.
Тутъ никто не хаживалъ
Никого не важивалъ.
Переходилъ добрый молодецъ,
Переводилъ — красну дѣвицу.
Переводилъ онъ ее
И цалуетъ и милуетъ:
Ты ходи — не обманывай,
Ты люби — не сравнивай.[31]
Другъ ты мой, красна дѣвица,
Ты роди-ка мнѣ сына
Бѣлаго сыра,
Ты роди-ка мнѣ
Бѣлую лебедушку.
Полечкомъ, полечкомъ
Уторена дорожка конечкомъ,
Уѣзжена широка поступчивымъ.
Кто эту дорожку уторилъ,
Кто эту широку уѣздилъ?
Уторилъ дорожку Иванъ господинъ,
Уѣздилъ широку Васильевичъ,
А все ходючи ко Лукерьѣ своей,
А все ходючи ко Ивановнѣ,
А все носючи гостинцы.
Первой гостинецъ да изюмецъ,
Другой гостинецъ — привычекъ,
Третій гостинецъ — бѣлъ сахаръ,
Четвертый подарокъ — самъ на дворъ!
Не шелковая ленточка
Къ стѣнкѣ льнетъ:
Иванъ передъ батюшкой
Челомъ бьетъ.
Не тесанъ теремъ, да не скобленъ,
Только хорошо да раскрашенъ,
Всякими красками да разноцвѣтными!
Не ученъ Иванъ да не школенъ,
Только хорошо да снаряженъ!
Благослови, сударь батюшко, жениться
На душѣ на красной дѣвицѣ,
На младой Лукерьѣ Ивановнѣ!
Холмогоры. Зам. С. В. Максимовъ.
Ай сборы, сборы Лукерьюшкины,
Ай сборы, сборы Ивановны,
Собирала Лукерьюшка всѣхъ подругъ,
Собирала Ивановна всѣхъ своихъ,
Садила подруженекъ за свой столъ,
Сама садилась выше всѣхъ,
Клонила буйную голову ниже всѣхъ,
Думала крѣпкую думушку крѣпче всѣхъ:
«Подружки, голубушки мои,
Придумайте мнѣ да пригадайте:
Какъ будетъ назвать люта свекра,
Какъ будетъ назвать свекровушку,
Какъ будетъ назвать деверьюшкомъ,
Какъ будетъ назвать золовушекъ?
Мнѣ свекромъ назвать такъ безчестно
Батюшкой назвать не хочется.
Убавлю я спѣси-гордости,
Прибавлю смиренства-кротости:
Назову люта свекра батюшковъ,
Назову свекровушку матушкой,
Назову деверьецомъ братьецами,
Назову золовушекъ сестрицами,
Назову Ивана-то душенькой,
Назову я Васильича — ягодою!»
Холмогоры. Зап. С. В. Максимовъ.
Не буйные вѣтры
Навѣяли,
Незваны гости
Наѣхали,
Подломили
Сѣни новыя,
Подломили
Съ переходами,
Разступили,
Чару золотую,
Выпустили
Соловья изъ саду.
Расплачется, растужется
Агафьюшка,
Расплачется, растужится
Свѣтъ Ивановна:
«Мнѣ по вамъ, сѣни,
Не хаживати;
Мнѣ тобой, чара,
Не подхаживати;
Тебя, соловья,
Не видати будетъ!
Кто меня станетъ
По утру будить,
По утру будить,
Рано развеселить?»
Сговоритъ, спромолвитъ
Александръ господинъ,
Сговоритъ, спромолвитъ
Михайловичъ свѣтъ:
«Я тебѣ построю
Сѣни новыя,
Я тебѣ построю
Съ переходами;
Я тебѣ солью
Чару золотую,
Я у тебя
Соловей въ саду,
Я у тебя
Молодой въ зеленомъ.
Я тебя стану
Поутру будить,
Поутру будить
Рано развеселить.»
Холмогоры. Зап. С. В. Максимовъ.
Мимо батюшковъ высокъ теремъ,
Мимо матушкинъ зеленый садъ,
Мимо дѣвицынъ зеленъ садъ,
Пролегала путь-дороженька,
Широка долга спроважена;
Что и по той ли по дорожкѣ,
Что и по той ли по широкой
Тамъ ѣдетъ-гуляетъ
Удалой доброй молодецъ
Иванъ-то Ивановичъ.
Онъ сворачивалъ съ дороженьки,
Приворачивалъ къ окошечку,
Колотился подъ окошечкомъ
Своей тростью натуральною:
«Ты душа-ль моя, душенька,
Душа ль красная дѣвица,
Да ты, Марья Ивановна!
Пріотворь, душа, окошечко,
Пріотдерни занавѣсочку,
Покажи-ко лицо бѣлое,
Лицо бѣлое, румяное,
Будто пороха — снѣгу бѣлаго!
Будетъ ты, душа, прилюбишься —
Я товарищу похвалю,
Своему брату крестовому». —
Прилюбилась красна дѣвица
Удалому добру молодцу Ивану-то Ивановичу.
Арханг. Губ. Зап. С. В. Максимовъ.
На угорьешкѣ часовенька стояла,
Да стояла, да стояла, да стояла,
Черезъ рѣченьку черемушка лежала,
Лежала и проч.
Что никто по той черемушкѣ не пройдетъ.
Двѣ ягодки переходятъ,
Двѣ наливныя переходятъ,
Да Ѳедоръ Катерину переводитъ:
«Ужь ты Катенька не свалися,
За сибирочку задержися,
Чтобы Катенька не упала,
Еще Ѳедору въ семью попала,
Что во эту семью таровату,
Во природушку во живату»[32].
Холмогоры. Зап. С. В. Максимовъ.
Что не ключики-то брякнули,
Да не замочки-то застукали,
По рукамъ сваты ударили.
«Государь кормилецъ батюшко,
Съ государыней со матушкой,
Я объ чемъ да васъ просить буду:
Не зажигай, кормилецъ батюшко,
Да государыня матушка,
Ты свѣчи воску яраго,
Не отдавай-ко, сударь батюшко,
Ты меня во чужи люди
Ты ранымъ меня ранешенько,
Зеленымъ ты зеленешенько.
Чѣмъ же я, кормилецъ батюшко,
Съ государыней со матушкой,
Чѣмъ же я, васъ распрогнѣвала?
Развѣ я вамъ не работница:
Я встаю-то всѣхъ ранешенько,
На работу красна дѣвица
Всѣхъ усерднѣй, всѣхъ припадчивѣй;
Ты наймешь, кормилецъ батюшко,
Ты наймешь себѣ работницу
Ты лѣнивую-сонливую!
Разбудить, кормилецъ батюшко,
Разбудить васъ будетъ некому,
Выходить-то во чисто поле
Вы позднымъ будетъ позднехонько».
Записана А. А. Григорьевымъ отъ череповицкой жительницы.
Богъ судья, кормилецъ батюшко,
Государыня матушка,
Не падкіе, не жалостливые:
Ты польстился, родной батюшко,
Съ государыней со матушкой,
Ты на дружку на лестливаго,
А на свата на хвастливаго
Знать, я хлѣба много выѣла,
Знать рѣку да воды выпила.
Ты кормилица родна матушка,
Ты сама да знаешь-вѣдаешь,
Каково жить во чужихъ людяхъ,
У чужаго отца-матери:
Надо жить-то тамъ умѣючи,
Говорить-то разумѣючи,
Держать голову поклончиву,
Ретиво сердце покорливо.
Прошу я, красна дѣвица,
Я кормильца-братца:
Ты кормилецъ братецъ миленькій,
Ты падкой ко мнѣ, жалостливый,
Ты сидишь да братецъ миленькій,
Какъ чужой ко мнѣ чуженинецъ,
Упроси-ко, братецъ миленькій,
Ты кормильца моего батюшка,
Съ государыней со матушкой,
Что ранымъ они ранёхонько,
Зеленымъ да зеленехоньно,
Отдаютъ да во чужи люди,
На чужую дальну сторону.
