Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Пусть никто не плачет, не рыдает,
Слабостям в любви пощады нет —
Чувств моих сегодня заседает
Революционный комитет.
Заседатель-память, обвиняй:
Можно ли в дешевое влюбляться?
Здесь не равнодушный нагоняй,
Здесь — расстрел без всяких апелляций.
Заседатель-детство! Скажешь всем,
Кто обидел сказку? Кто предатель?
Всхлипывает громко
                                   не совсем
Совершеннолетний заседатель.
Заседатель-старость! Объяви —
До секрета счастья мы дознались?
Панораму разверни любви,
А не поликлиники анализ…
Я еще в годах двадцатых знал,
Бегая по юности просторам,
Что наступит этот трибунал
С точным, беспощадным приговором.
Скоро ль будет счастлива земля?
Не в торжественном, священном гимне,
А со мной все горести деля,
Партия моя, скажи мне!
Как ты вычерпаешь, комсомол,
Бездну человеческого горя?
Суд на совещание ушел,
Мы сидим и мерзнем в коридоре.

Любовь — не обручальное кольцо,
Любовь — это удар в лицо
Любой несправедливости!
                                       И в этом
Я убедился, будучи поэтом.

О дружбе возглашают не фанфары,
А двух сердец согласные удары,
И, скромное, ты не трубишь призывно,
О благородство, — ты конспиративно.

Я убеждаю всех без всякой меры,
Что чувства наши — не пенсионеры,
Они со мной — солдатами в строю,
И я — поэт — им звания даю.

Какое чувство сделать генералом?
Такое, что заботится о малом,
Такое, что истратило все средства,
Конфетами одаривая детство…
Но как же я оставлю без вниманья
Моих старшин — мои воспоминанья?

Воспоминания! Со мной вы жили-были,
Но пионеры в горны затрубили,
И вижу я уже не день вчерашний,
А будущее, словно флаг на башне.

Любопытный, как все наши дети,
Удивленный мальчишка спросил:
— Много братских могил есть на свете,
Почему нет сестринских могил?

Взрослых снов мне нисколько не надо,
Но всё кажется мне до утра —
Под прямым попаданьем снаряда
Медицинская гибнет сестра…

В чем же цель наших общих стараний?
Продолжая общественный путь,
Расходясь после общих собраний,
На отдельное горе взглянуть.

Вот рязанской вечерней порою
В синем скверике, в центре села,
К бюсту Ванечки — дважды Героя —
Изможденная мать подошла:

— Я у мира всего на виду
От него никогда не уйду,
В гипсе, в мраморе или в граните
Вместе с сыном меня сохраните!

И заснула, бедняга, тотчас —
Много маялась и извелась…

Пусть в раскатах грядущих событий
От науки отстал динамит, —
Будьте тихи, друзья, не шумите —
Рядом русская женщина спит.

Давай с тобой обнимемся, солдат!
На нас десятилетия глядят,
Нам не жалела родина пайка —
Сто молний, сто чудес и пачка табака.

И сорок лет — довольно долгий срок —
Мы протащили вещевой мешок,
Была такая ноша нелегка —
Сто молний, сто чудес и пачка табака.

Тебя под свет пятиконечных звезд
История поставила на пост,
И, глядя на тебя, увидели века
Сто молний, сто чудес и пачку табака.

Мы твердо помним воинский устав, —
В подарок будущему, чуточку устав,
Мы вынули из нашего мешка
Сто молний, сто чудес и пачку табака.

Не на эпоху, не на жизнь одну —
Навечно защитили мы страну!
И правнукам видны издалека
Сто молний, сто чудес и пачка табака.

Я всё время довольствуюсь малым,
Мне ль судьбу свою надо дразнить?
Не мечтаю стать я генералом,
Чтоб военные тайны хранить.

Жизнь диктует в движении гулком:
— Человек! Бесконечно живи,
Чтоб по улицам и переулкам
Всё разбрасывать тайны свои.

Мальчик в грусти непреодолимой
Пьет у будки дешевенький квас.
Я тебе, мой читатель незримый.
Тайну мальчика выдам сейчас.

Мыслит девочка в страшном рыданье,
Что не так она жизнь провела,
Что бестактной была на свиданье,
Что косички не так заплела.

Вот с пьянчужкой иду я под ручку —
Одному одиноко в пути.
Это тайна: он пропил получку,
И домой неприятно идти.

Вот чиновник, покой не нарушив,
Стал счастливым, прилег на кровать —
Хорошо свою мелкую душу
Государственной тайной считать!

Люди здравствуют и поживают,
Мне бы только их тайны постичь, —
Эти тайны меня соблазняют,
Как охотника редкая дичь…

Всё же, что заключается в главном?
Разве мир представлений исчез?
Наше время — не в тайном, а в явном
И в обыденном мире чудес.

Уснуть, уснуть бы непременно!
Я долго жил, я утомлен…
Моей бессоннице на смену
Приходит долгожданный сон.

Я сплю. Я не хочу проснуться!
Пусть в небе юности моей
Другие спутники несутся
Любых искусственных быстрей!

Запели птицы, всходят росы,
Рассвет рождается вдали.
Летят погибшие матросы
Вокруг моей родной земли.

Несясь в пространства мировые,
Небрежно расстегнув бушлат,
На европейскую Россию
Матросы издали глядят.

Им виден полуостров Ханко,
Отряд, затерянный в степи.
Кипи, небесная лоханка,
От горя нашего кипи!

На фоне взрывчатых событий,
Совсем бессильные вдали,
Летят матросы по орбите
Вокруг своей родной земли.

Что им вселенная! Она им
Как общежитие легенд.
История! Тебя мы знаем
В скрещенье пулеметных лент.

Со мной, товарищи, скорбите!
Друзей на пир не позовут —
Летят матросы по орбите,
Им надоел такой маршрут.

Планет мудреные названья…
Они летят в кромешной мгле.
Один спросил: — Ты видишь, Ваня,
Что происходит на земле?

Другой сказал: — Меня как будто
Жена с войны не дождалась.
Сыночек был у нас. Ему-то,
Наверно, за сорок сейчас…

В безостановочном движенье
Летят матросы в тишине…
Отчаянное положенье —
Ни к ним я, ни они ко мне!

Допустим, ты замолкло, сердце,
И хоронить тебя пришли,—
Будь вместе с ними, чтоб вертеться
Вокруг своей родной земли.

С этой старой знакомой —
С неутомимой бессонницей —
Я встречаюсь опять,
Как встречался с буденновской
                                    конницей,
Тишина угрожает мне вновь,
Словно миг перед взрывом,—
Буду верен себе
И навеки останусь счастливым.

Чем могу я, скажите, товарищи,
Быть недоволен?
Мне великое время
Звонило со всех колоколен.
Я доволен судьбой,
Только сердце всё мечется, мечется,
Только рук не хватает
Обнять мне мое человечество!

Юности своей я не отверг,
Нравится мне снова всё, что делаю,
Будто после дождичка в четверг
Расцвели сады оледенелые.

Если жив я, и любовь жива!
Для тебя, единственная, ласковая,
Я нашел хорошие слова,
Лучшие из словарей вытаскивая…

Не так легко сравнение найдешь,
Твои глаза в стихотворенье просятся,
Как голубые ведрышки, несешь
Ты их на коромысле переносицы.

Я повторить вовеки не смогу
Твои слова, горячие и близкие,—
Ведь речь твоя способна и в пургу
Всех журавлей призвать в поля российские,

Я всех людей могу богаче быть,
Нет у меня, поверь, на бедность жалобы,
И, чтоб тебе вселенную купить,
Мне, может быть, копейки не хватало бы…

Мне много жить и пережить пришлось,
Но я тебе заносчиво и молодо,
Как связку хвороста, мечты свои принес —
Зажги костер, погрейся, очень холодно…