Алексей Цветков - Онтологические мотивы

это глобуса глыба в шальном шоколаде земля
для тропических птичек посуда
столько зелени в кадре людей и дурного зверья
никуда не смотаться отсюда
в сердцевине камней чернота
но они не сдаются
в них рождаются песни и сами себе и поются
изнутри без открытого рта

на короткий сеанс поселились последние мы
подогнавшие артикуляцию к титрам
в яркой роще руссо среди манго и палой хурмы
бурундук рука об руку с психоделическим тигром
в желтопузой в полоску пчелиной орде
подбирая опавшие осени пятна
потому что всегда возвращаешься где
умирал кто увидит полюбит обратно

раздери себе рот до мохнатых в горошек ушей
все глаза для острастки вмурованы в лица
он мычанием вечен как полон прибой голышей
чтоб удобней прибрежно в истерике биться
оказались бы бережней свойства планет
если б начисто мир без помарки
вот когда понимаешь что блядь санта-клауса нет
а себе мы плохие подарки

обещали сначала что космос простор
а не просто узор акварелью
обретающий смысл при посредстве вина и просфор
но вблизи мастурбация мозга в пчелиную келью
заточенного в костную стену пролом
продышать за лодыжки кадавра и бац по стеклу им
подними издыхающий камень простись поцелуем
в животе торопливая песня колом

футбольная команда росомахи
чья маршевая музыка смешна
и твидовая куртка на собаке
поскольку осень все-таки пришла

go wolverines воскресная разминка
труба с диеза сталкивает до
на сине-желтом фоне фотоснимка
нас не найти или мы спим еще

но завтрака в ноздрях вскипает запах
на перекрестке детский маскарад
суп с малышами в мушкетерских шляпах
и шпаги из картона мастерят

на раннюю побудку не в обиде
толкаешь в рот что в миску нахватал
туда же пес в своем форсистом твиде
профессор всех гидрантов на квартал

мелиоратор астр доцент глициний
маркер всего что в челюсти не взять
слой памяти осевшей словно иней
на стенках сна из будущего вспять

зачем я вашу музыку запомнил
воскресную в доспехах суету
пока графу вторую не заполнил
где годы жизни втесаны в плиту

лайнбэкер вбил рисивера как сваю
в осенний грунт слегка поправил шлем
go wolverines и я еще не знаю
что бога нет и это насовсем

бог по бокам но в сторону ни шага
пес оступился и поди лови
в глициниях игрушечная шпага
все лезвие в игрушечной крови

мы ждем урагана мы нежные дети жары
мы трем парапеты на башнях локтями и грудью
с термометрами запускаем над крышей шары
в подзорные трубы следя за спасительной ртутью

еще мы отважны еще отказали не все
системы надежды коль скоро нас в пульс уколола
однажды но штиль безусловен на мертвой косе
и нет у природы на жажду и зной угомона

но лопнут шары и картонные крыши долой
несытое око что с башен за нами следило
затмится когда ураган возвратится домой
где он властелин а не подлое это светило

под бешеным ветром пригнется на город гора
всей кровью и ворванью ливень хлестнет по газонам
тогда безъязыкие челюсти скажут пора
и наши скелеты обнимутся с радостным звоном

мне снится иногда на грани яви
что я живу в зеленом городке
и даже не совсем понятно я ли
ни с кем из местных не накоротке
в перу наверное или в корее
молчат но знают жители одни
нет все-таки в америке скорее
без слов но все английские они
по центру крест дороги и реки
но с двух концов у каждой тупики

америка с той стороны другая
здесь населенье сильно не в себе
сюда сошлись свой жребий не ругая
не жившие быть может на земле
они сперва надеялись родиться
но ни один не приложил труда
течет дорога и в реке водица
но обе не впадают никуда
им на поверхность сна не всплыть обратно
все зелено с изнанки голых глаз
чего им тихим надобно от нас
живущим в домиках своих опрятно
не отхлебнувшим горечи земной
им не о чем поговорить со мной

несбывшимся не объяснить желанья
и горя тем кто памяти лишен
они застряли в зале ожиданья
но рельсов нет и поезд не пришел
у них проблем которых не решили
или мечты неисполнимой нет
но потому что наяву не жили
им наша смерть соблазн или секрет
и я реальный но упрямо спящий
чем мельче помрачения помол
вообразив что сам ненастоящий
заглядываю смерти под подол
проснешься лишь у одного из двух
есть имя но не выговоришь вслух

здесь точным горизонтом обвели
небесный свод огородили бухту
чтоб не было сомнений где вода
дает права воздушному пространству
и как косяк макрели отличить
от стаи буревестников похоже
что горизонт с намерением раньше
за ним быть может простиралась суша
кишащая людьми об их судьбе
и доблестных ристаньях мы прочли
немало если правда то респект

тем часом на переднем плане жизнь
с лицензией и ксивой бьет ключом
под фермами метро потомки тех
эпических героев за морями
берут папайи и с осенней скидкой
бермудские портки покуда самки
в колясках выставляют напоказ
плоды могучих чресел а самцы
жокеи инвалидных кресел слюни
пускают в солнцепек другие мчат
каталки к золотому горизонту
за буревестниками в атмосферу
и в воду за макрелью таковы
угодья где я нынче эндемичен
но скоро вымру

но ведь вот хожу
средь ржавых ферм хоть что-то от меня
осталось нет не списывайте нас
мы позвоночны что твоя макрель
роимся у черты воображенья
без копий и щитов полны испуга
мы лучшее что есть и нам не надо
гомером и вергилием пенять

и еще у них помнишь говорит она
есть любопытное поверье
почему-то они считают
что будут жить вечно
а что кошки и бабочки наоборот
умирают навсегда

они думают говорит она
что существует кто-то
который перед ними в долгу
есть даже такие которые точно
знают сумму этого долга

но ведь мы другое дело говорит она
да соглашаюсь я совсем другое
с нами почему-то вышло иначе
мы никогда не узнаем и не надо

мы идем дальше в высокой траве
где кошки гоняются за бабочками
и подпрыгивают хватая лапами
пустой и яркий воздух
бабочки неслышно смеются
кошки улыбаются в ответ
еще один замечательный день
непредвиденной вечности

вот только если бы не этот пепел
хрустящий на зубах

настало время признаться
что нас нет в живых и никогда не было
ходили бы слухи о тех настоящих
которые может быть жили здесь раньше
но ведь слухи как блохи
в отсутствие собаки они бессмысленны

можем начать прямо с меня
свое имя я придумал себе сам
чтобы не путать о ком идет речь
и чтобы у истории был рассказчик
даже если она ни с кем не случилась
я придумал одноклассников потому
что не быть никем особенно тоскливо
когда тебя нет в одиночку
и еще я придумал учительницу
потому что больше у нас никого нет

ночь очевидно наступает как всегда
но теперь фонари в городе не зажигают
грустная крыса умывается в центре площади
неохотно как ребенок перед школой
маленькие луны в бусинках ее глаз
она знает что никого из нас нет

ничего не было уже так долго
что об этом можно рассказывать вечно

все-таки очень хочется знать
шумит ли еще в штормовые дни
шелковица за окном
которую сочинил сам для того
чтобы там не было так пусто и тихо

почему-то упорно веришь
что девочка все-таки существует
та которую считали самой глупой в классе
это неправда но уже не исправишь

та которая бросает камешки в воду
на дальнем конце причала
и разговаривает с рыбами
называя их нашими именами
последний человек на последнем континенте