Виктор Авин - Избранное. Том 3: Миграция Души, 1982–2012

Остальное расскажет зависимый кот
Про полет терракотовой бабочки в грот
И рефлексы мурлыкать у Вас на груди
Неизвестно откуда беря звук души
Остальное расскажете ночью коту
Заласкав океан, островок Катманду
Отдыхая под тенью с кокосами пальмы
И’ остановит скитаний вдруг таймер
Остаток сухой — в ногу марш Мендельсона
И место кокошника — на ночь корона
На голое тело земли водрузив
На острове спасхи оближет Залив.
Остальное расскажет бабуле котенок…

Есть одна ведьма, она сводит меня с ума
Меня телом самым прекрасным и женским —
не удивишь
Таким что нервно курит в сторонке
Стамбул, Париж
Так она, зараза, взяла и обнажила свой мир —
Душу свою, сразу, при первой встрече,
и не стриптиз
Это коварный был беса план
На каждого из двоих меня есть своя западня
Поймала на «раз» и хотела к себе привязать
Чтобы не пел больше песен и не говорил ни с кем
А я взбрыкнул. И она. И давай в меня
столбами кидать
Вестовыми. И все. И перекрыла кран
В горле хрипит, хоть вой. И вою,
скулю, скребусь
А она молчит и шепчет мне в уши: «ко мне!»
А сама за чертой стоит, на расстояньи цепи
В натяг уже, все, дальше только карниз
Высокий, даже на задние лапы встать
Если, то языком до ее пальчиков ног
Не дотянусь, чтобы счастье лизать.
Противоядие ей только монастырь и Бог.
И это не «бла-бла-бла»
А то что писал Достоевский о Карамазове — шок
Взаправду бывает если ту ведьму назвали «Жизнь»
И сдастся она в итоге, ее не трогает смерть
Ей важен мой и ее собственный визг
А мне еще день и все нахрен, станет не нужно —
перегорит
Надеется бес что окончательно и со всеми, со
всем
Вот и держит ее орудием на цепи слепым
А я его — отвлекая от ведьмы, беря на себя.
Вот такая игра
Потому что я помню как выла она, бедная
Доведенная до угла.

Она скомандует «к ноге» картинам в сейфе
и дворце
Раздастся грохот всех щитов, мечей, забрала —
об паркет
И Жанна Д’Арк вдру’г пролетит, не бестьей,
этот рыжий ангел
У постамента чунга-чанге рукою: —
«чудное мгновенье» —
С картины свежий сок течет — искусств,
не выжатых но в синтез
Самостоятельно сквозь линзы смотрящих
новых поколений
Они чудовищно талантливы, о, Тициан,
поберегись
Смотри наверх, прекрасен низ времен,
их творческий союз
Рождает гениев каприз, после творенья
в транс и блюз
Все так же зритель норовит, на белый танец
пригласит
Творец-Творчиха лишь себя, «к ноге» шепча,
благодаря
На кухне, снова в мастерской отдать
все что невмоготу
Желаньем Бога. И троекратно покистит.
И холст кровит…

Поцелуй мне руку, я поглажу куст
Вспыхнет ежевика от воспитанья чувств.
Поцелуй мне руку — красоты мужской
Символ — укуси и стань моей рабой.
Поцелуй мне руку и прижми к груди
Пусть цветы набухнут влажно у реки.
Поцелуй мне руку, плечи, бедра, ноги
Воспитанью чувства предпочти гармонию:
Твое подчинение плюс мое искусство…
Поцелуй мне руку. Стань моей невестой.
Выйди за черту свою. Это интересно.
Поцелуй мне руку — покрещу окрест
Бог меня не выдаст — мне в тюрьму не сесть.
Поцелуй мне руку и прижми к плите
Не издам ни звука. Припади к ноге.
Поцелую руку, станешь как во сне
И пойдешь на топот лошадей во тьме.

…Блок переворачивается в небесах
купаясь в опустошительной красоте
баттерфляем перелетая иконостас
увидишь в иллюминаторе его лицо
меняй на незнакомца с тобой в ряду
аэродинамику маски читай матчасть
скажи ему «здравствуй и сохрани»
и с безымянного на правой дерни кольцо
левой греби, левой — это к судьбе
выпрыгнуть без штампованных слов
из трафарета всех школьных форм
в жизнь одного самолетного дня
до птичьей свободы от парашютных догм
первый закон незнакомки — «Я»
последний закон незнакомца «чувство»
покинь свой привычный, кнегиня, мир
из бортового журнала мод
сделай «топлесс» и выжми в строку
вспыхивающего из терпкого вина огня
и тайна, маска сгорит крылом…
это не просто, а может Блоком —
поэтом, Прустом
пусть так и живет под железной маской
твой тайны муж?

Марсель с тобой, фартовые дела
Ночные фонари, портовый шарм
Окончен день, на эстафете «дойчь»
И фары вырывают тень Гавроша
На лунном диске кружится Пиаф
Андроников выходит на экран
С той стороны, сквозь голубую линзу
В веках обман изображения не признан
Все настоящее — и ночь и Бег и стан
Той женщины что здесь уже не видно —
Так засверкал на хромосоме дна алмаз
Ее, что Лемешев Шаляпина с пластинки —
Снимает, ставит «техно» робот, джаз
В бистро под Сулико француз тоскует
А немец с русским пьются в пляс и марш
Смешалось все — народ храпит, ликует
Марсель головотяпствует — под нож
Идут минуты и часы — щедры буржуи
Та женщина в амбаре про запас
Осталась ангельской и евственной, в ажуре
Брат брату рубит руки по «гюго»
По самое, за то что их не любит
«Садится» на бутылочку «Клико»
В порту в поту поэтово чело
Никто ее за это не остудит.
Марсель с тобой, — ласкает деву Бог…

Когда такая красота — слова молчат.

Милые, разношенные тапки
Пусть не каждый раз лежат где надо
И валяются не там куда закинул
Но зато не жмут и обнимают
Так тепло уютно, очень страстно
Греют в зиму и на ламинате
Не скользят и не дадут упасть мне
На широку ногу мою лапы
Где мне Вас найти и разносить
Под мою стопу и вкус, характер
Ух я потреплю Вас, погрызу
Так люблю охотничью игру
А белые и узкие в дорогу
Снежные, холодные во льду
Новые наденут — мне не важано
Будут помнить меня старые, родные
Ждать и тихо ежиться у двери…
— Но Хаски в дом нельзя пускать! — Пустите!
Не испорчусь, тапки, не испорчу.

Она не подкачала… свою грудь
Естественен румянец на закате
Дает пройти с восходом по палате
Только что вернувшись, выйти в путь
Снимает на ходу листа горчичник
И разрешает взять в дорогу зонт
Ради приличия, чтоб модным горизонт
Был — окропит слегка и не затянет в хляби
Культурная, молчит, Сентябрь уходит
Молодой еще, не ценит, не поймет.
Не подкачала Осень. Ее Ноябрь ждет
Тогда и взвоет, и небеса порвет…

Золушка выросла и помогает папе пилить стволы
Ее сестры пошли на фитнес и сбросили там лаве
Конюх Чайковского купает коня
где купался принц
Уважаем щелкунчик у автора —
он сам и лев и крыс[2]
По зодиаку и по нашим понятиям
летит на золотом драконе
На биржи — совсем не дают пройти —
ставят на «красное’»
В Петербургском Собрании законодатели
запретили свет
Почти, «Конец света» запретили
печатать и произносить
Чтобы в сказке хрустальная туфелька
упала с небес
И не было паники кому подойдет на Лысой горе
А в остальном, Маркиза, бомонд и хипиш энд —
Я люблю тебя во все дыры сувать, планеты жызнь
Где-нибудь да приживутся споры
и возродимся мы
И спорить опять начнем кто ты кто он
и кто она миру?
И почему у Розы Маленький Принц украл горшок
Если право ее ощипать_мне отдал Дракон
Я люблю тебя, Роза, с шипами и без лепестков!
И обернулась она в Дракона и метнула туфлю в
Нибиру.