1907–1908
Я смеярышня смехочеств,
Смехистелинно беру,
Нераскаянных хохочеств
Кинь злооку – губирю.
Пусть гопочич, пусть хохотчич
– Гопо, гоп, гопопей –
Словом дивных застрекочет,
Нас сердцами закипей.
В этих глазках ведь глазищем
Ты мотри, мотри – за горкой
Подымается луна!
У смешливого Егорки
Есть звенящие звена.
Милари зовут так сладко
Потужить за лесом совкой.
Ай! Ах, на той горке
Есть цветочек куманка-заманка.
1907–1908
«Стая ласточек воздушных…»*
Стая ласточек воздушных
Тонких тел сплетает сеть
И зовет тоске послушных,
Не боящихся висеть.
<1907–1908>
96
«Мне спойте про девушек чистых…»*
Мне спойте про девушек чистых,
Сих спорщиц с черемухой-деревом,
Про юношей стройно-плечистых:
Есть среди вас они, – знаю и верю вам.
<1907–1908>
«От Косова я – дружины свой бег…»*
1
От Косова я – дружины свой бег
Злой продолжали на трупах.
Ворог колол, резал и сек
Павших от ужаса, глупых.
2
От Грюнвальда – истуканы
С серым пером на темени,
В рубахах медных великаны
Бились с рожденным на Немане.
<1907–1908>
«Вон черная роща и жертвенный камень…»*
Вон черная роща и жертвенный камень
И два согнутые жреца.
Курись, служи, неясный пламень,
Глазам людей и дел конца!
<1907–1908>
«Лунный свет и белая ограда…»*
Лунный свет и белая ограда
И тополя, как стаи парусов.
Сюда ночной приходит лада
С калитки снять ее засов.
1907–1908
«Пусть древо водоносное…»*
Пусть древо водоносное
Согнулося с плеча,
Ах, время сенокосное,
Все зубы лихача.
Ах, реет волна в берег,
На займище испарина,
И звон воздушных серег
Товарища татарина.
Под овчиною отцовской
Дева и он,
Он с прической молодцовской,
Слышит смех и стон.
Она дитя вечерних вод,
И видны кольца ее кос,
Красивый ум, красивый рот
И стан согнутый, как вопрос.
<1907–1908>
«О достоевскиймо идущей тучи…»*
О достоевскиймо идущей тучи,
О пушкиноты млеющего полдня,
Ночь смотрится, как Тютчев,
Замерное безмерным полня.
1907–1908
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
Пинь, пинь, пинь! тарарахнул зинзивер.
О лебедиво.
О, озари!
<1907–1908>, 1912
«Желанье-смеяние прыщавою стать…»*
Желанье-смеяние прыщавою стать
Пленило-венило довещную рать.
Смеялись-желали довещные рати
Увидеть свой лик в отраженье иначе.
И сыпи вселенных одна за другой
Выходили, всходили, отходили в покой.
И строи за строем вселенных текли,
И все в том желанье-рыданье легли.
И жницей Времиней сжатые нивы
Оставляли лицо некрасивым.
И в одной из них раньше, чем тот миг настал,
когда с шумом и блеском, и звоном и треском
рассыпалось все на куски, славень, – я жил…
1908
«Снегич узывный, белый и длинный…»*
Снегич узывный, белый и длинный
Где приютилася Мать?
Снегич узывный, серый и длинный
Где схоронилася Мать?
1908
«Смехлые уста смерть протянула целующая…»*
Смехлые уста смерть протянула целующая,
Дохла и пуста твердь протянулась целуемая,
Голуботелая, одуванчикокосая,
Чьи волосы золота волосы,
Овеклые слезы остеклянелые,
Чьи голосы володы голоса,
Застыли нетленными,
Зовем их, слепые, – вселенными… вселенными…
<1908>
«Там, где жили свиристели…»
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
1909
Негошь белых дней,
Мокошь дальних морей
Птиц станицы на клювах примчали.
Уносился стан певучий,
Улетали где-то тучи,
Улетали где-то дали.
1908
«И чирия чирков по челу озера…»*
И чирия чирков по челу озера,
По чистому челу – меж власьев тростников.
Рати стрекозовья
Небо полнят
И чертят яси облаков,
Рати стрекозовья.
Рыбы волнят
Озеро.
1908
Любоч бледности уст,
Любоч жарости уст
Овевал венком невинности
Твой смертельно-бледный лик…
1908
«Прамень невинностей мора…»*
Прамень невинностей мора.
Прамень леунностей влас.
Пламень девинностей взора.
Пламень поюнностей глаз.
1908
Вот струны…
На дуге белокостной поюны
Натянуты, дрожат,
Дрожат, смеются и бежат.
И я, знаюн их умных сил,
Брожу, вожу в немобы вир,
И мир постиг, и мир настиг,
И он почил, и он избыл.
1908
«Я любоч жемчужностей смеха…»*
Я любоч жемчужностей смеха,
Я любоч леунностей греха.
Смехи-грехи – всё мое.
Сладок грех мне, сладко дно!
1908
«Облакини плыли и рыдали…»*
Облакини плыли и рыдали
Над высокими далями далей.
Облакини сени кидали
Над печальными далями далей.
Облакини сени роняли
Над печальными далями далей…
Облакини плыли и рыдали
Над высокими далями далей.
1908
«В золоте борона вечера ворон летел…»*
В золоте борона вечера ворон летел
И володы голода мечева долу свирел.
И долы внимали, и жены желали,
И кметы стонали, и юны смеялись.
1908
«Охотник скрытных долей, я в бор бытий вошел…»*
Охотник скрытных долей, я в бор бытий вошел.
Плескались тайно соли, тонул и гаснул дол.
И навиков скаканье в вместилищах воды,
И любиков смеянье в грустилищах зари,
И веток трепетанье, и воздуха сиянье,
Там, где проскользнули жарири
И своим огнистым свистом
Воздух быви залили.
Тонул и гаснул дол…
И велям вейных волей весь мир – покорный вол.
1908
«Осин серебряные бревна…»*
1
Осин серебряные бревна
Сумрак пронзили седой.
И стоят две водяные царевны, –
Одежды зеркальной водой.
2
Они, серебряною зыбью
Замутив реки залив,
Ночью купая тело рыбье,
От ткани тайну оголив,
3
Одели свой передник
Из тонких водных трав.
Молчит их собеседник,
Любви ночной устав.
4
Сияют лебеди, как свечи,
И конь с челом воинственным
Ступает издалеча,
Как жрец любви таинственный.
5
Священно-смуглые лопатки
Цветком венчанного коня.
И в переливчатые складки
Упала наземь простыня.
6
На травы и подковы
Упали чистые покровы
С добычи тучных ног –
То радости чертог.
7
Не две восковые свечи прудов –
Лебяжья думает чета.
О, белые тени белых лугов!
О, белая ночь и высота!
<1908>
