Стихо-твари - Ксения Михайловна Спынь

2022: Ein Wiegenlied aus Ohnmacht und Gewalt

3

4

Я проснулась сегодня утром –

И не то что страны не чуя –

Я проснулась себя не чуя,

А под дверью шумят кадавры:

Говорят, их там целый город,

Говорят, их там до Урала,

Говорят, их там ещё дальше;

Говорят, что я враг живому,

Говорят, что я враг народа,

Говорят, ничего не смыслю.

Если прямо сейчас не встану,

Не попробую что-то сделать –

Сколько я пролежу спокойно

До того, как они здесь будут?

А возможно, больше не нужно

Что-то делать и строить планы,

Потому что через минуту

В синеве пролетит ракета –

И уже ничего не будет,

И уже ничего не надо,

Кроме как позвонить, возможно,

На восток или же на запад

И сказать, пока связь осталась,

То, что я ещё не сказала;

Но боюсь теперь набрать номер:

Вдруг и там услышу кадавров

Или только гудки услышу –

Ведь кадавры уже там были?

Вроде кто-то сюда проходит:

Если скажешь, что не кадавр ты,

Я присматриваться не буду,

Только занавесей не трогай,

Тех, что зеркало закрывают,

Не хочу за ними увидеть…

5

А говорила я летом: возьми эскимо,

Пока оно сдавленным криком не встало в горле.

А говорила я: выпей заката вино,

Пока то не кровь, а одни фантомные боли.

Я говорила: а знаешь, у нас – не во сне –

Время течёт, как песок, – вдохнуть не успеешь.

Я говорила: один раз живём на земле,

Ты мне не верила… Ты до сих пор не веришь.

6

Мне говорила подруга: Вот так иногда

Смотришься в зеркало или глядишь на руки –

И расползётся лохмотьями кафель, стена

Станет ничем, мир вдруг станет чужим и жутким.

Может, всему-то виною бутылка вина,

Или мы на ночь кино не то поглядели,

Только вся наша реальность трещит по всем швам,

В трещины смотрится… то, что на самом деле.

Нет, там не смерть, она не настолько страшна,

Как быть в раздёрганном, вывернутом междумирье,

Всё будет плохо с нами, ведь наша вина,

Что мы плохие – насквозь, безнадёжно плохие.

Я говорила: Не знаю, о чём это ты,

Дыры в реальности – это ведь так субъективно.

Я так живу, но где трещины – там и мосты

(Втайне досадуя, что мне чего-то не видно).

Нынешним утром, глядя на двор в окно,

Я понимаю, реальность дробится на части,

Слышу «клац-клац» за ухом, и, чую, вдох –

Там, за спиной – исчезает в разверзшейся пасти.

Воздух становится режущим, словно зима,

Словно он нож, чтобы горло взрезать в минус двадцать,

И в безвоздушном пространстве, смотря в зеркала,

Я начинаю вдруг дико и долго смеяться.

Не обернувшись, шагаю вперёд спиной:

Толку рассматривать то, что мне снилось всегда?

Я узнаю тебя, патрия, дом родной!

Я узнаю тебя, бездна, бездонная тьма.

7

Как ненавидеть куклу, пластик пустой,

Пусть и напёрстничает, не переставая,

Пусть с её голоса завалят порой?

Кукла же – ненастоящая. Неживая.

Этою ночью кукла вдруг ожила,

Колышки-зубья лизнула, скривила брови:

Мало, – с обидой, – мало, что за дела,

Ей бы немного землицы, немного крови.

Ну, не немного – это уж как пойдёт.

Вот она делает шаг, поднимает руку,

Голосом молвит: «Эй, мой народ, вперёд!»

Следом «Ура!» наводняет волной округу.

За небосклоном небо разбил всполох,

Я протираю глаза, только сон не тает:

Глупая кукла наша – теперь Молох?

Я и не знала, что так наяву бывает.

Люди стекают к ней за волной волна,

Но их даров ей отныне извечно мало.

Этою ночью кукла вдруг ожила.

Значит, и мне тоже время ожить настало.

8

Все взгляды на поле: играют свои с чужими,

И сегодня, похоже, опять решающий тур.

Но кто там кого? Плохо видно, трибуны в дыме,

По траве размазюкали ягодный конфитюр.

Не хватит голов для голов – так возьмут у упавших,

Голова человека – тот ещё звонкий мяч.

Трибуны ревут со всех сил и болеют «за наших»:

Они смотрят ещё, наверно, футбольный матч.

9

Я говорила с тёмным своим божеством

(С тем, у которого я, бывало, просила

Там, где сама дотянуться была не в силах,

То, о чём лучше не говорить языком).

Я говорила: Люди, такие как мы,

Пачками гибнут в нашей распущенной язве,

А у меня – ты ж знаешь, ни денег, ни связей,

Да и талантов – честно – одни лишь понты.

Я говорила: знаешь ведь, я же слаба,

Разве что в грёзах взмахом сметаю преграды,

Но защитить хоть кого-то, спасти взаправду

Я не смогла ни разу и в собственных снах.

Я говорила: знаешь ведь, я же глупа

И до простейшего не додумаюсь даже,

Но обещаю, что если ты мне подскажешь,

Что теперь делать – я сделаю. Дай мне знак.

Слушай, ведь я же готова и в автозак,

Я ведь готова на много, на много больше,

Если всё это хоть чем-то сейчас поможет

(Я тебя даже не буду спрашивать – как).

Мне уже поздно всё начинать с начала,

Лучше в размен себя бросить, чем из окна,

Только скажи мне: так надо. Скажи, что да.

Я говорила… Но божество молчало.

10

Я взглядом столкнулась с хищником,

Я слышала его смех:

Шапчонка на нём козырная

И чёрный глухой доспех.

Не то чтобы был голодным, но

Сегодня им дали карт-бланш –

А то-то ходят весёлые:

Настал долгожданный реванш.

Кружу между них проулками,

Здесь стены прикроют меня.

Один лишь вопрос останется:

Откуда я помню тебя?

Не то чтобы в ночь бессонную

Тебя породил мой же бред,

Не то чтобы мы встречались здесь

Когда-то, назад много лет.

Хотя… может, и тогда уже

Народным врагом я была,

А ты… да не буду спрашивать,

Как точно вас звали тогда.

Но если по правде, думаю,

Всё проще,