Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов

Жил холм из бешеных гвоздей

Они стояли и лежали

А мы — младенцы их копали

и чайки, и хвосты мелькали.

Здесь свалка мудрая была

и в ней лежали все дела,

что люди ими занимались

теперь в земле они валялись

но в основном куски машин

металл отделанный так метко

торчал резьбой из хлама глин.

Но здесь встречалась и тарелка,

разбитая на пять кусков.

Куски подвергнутой бумаги

влиянию подземной влаги

и кости куриц и коров…

Бледнело небо пред дождём

и пожелтевшее моргало

по голым нашим по телам

полно пупырышков бежало

и покидали мы тогда

у свалки трубки, кости, перья

и изгибаясь, мы бежим

по грязи четверо, верёвкой

и нам ещё преодолеть

подъём, до кладбища ведущий

и сад уже перебегать

под дождь уже так мутно льющий.

Ты не помнишь ли, как поховали

маму, мамочку Вити Ревенко

Не видал ты при жизни её

Только в гробе увидел её

и запомнил так крепко…

Все те комнаты голые были

Хотя там в первой было ведро

кружку ощупью находили

подымали дощечку с ведра.

Мутный стал тот колодец у них

и вода, как с песчинками с илом

осторожно не взбить, не вспугнуть

зачерпнуло, переломило

Женя девушка старше на три

или даже четыре года

села в белом светящем платке

у коры осторожной груши

Муравьи на столе, как зерно,

и из дома поют сквозь окно.

Умирают ли летом всегда,

чтоб гоняли велосипеды

чтоб соседняя дочка плыла

взяв за руку тебя из забора

Я Лимонов теперь, а не он

не такой удивительный мальчик

Помню с курами их, с молоком

а иконы мы сняли с полочек

И воруется жизнь у меня

листком чистой холодной бумаги

Помню местность — немного овраги

и в оврагах блужданье огня.

Не убийцы ль в пещерах живут

не они ли по летнему ходят

то есть вовсе уже и плывут

и на женщину порчу наводят.

Я метельщик огня на призыв

на сзывания лучших лепёшек

и на тёмный большой перерыв

созывали мы сонных тележек.

А на валенках красных — жирён

снег тупой намекал оставался

Вся Москва как ведёрный баллон

сиротливо огромный остался.

Лист на крыше, как заяц ночей

убоявшийся волка ускачет

Губы грязные, ноги и груди семей

то отступят, придут замаячат

Вижу я — горизонт заменив

всходит грудь и мучная и дряхла

и висит её конский сосок

и одёжною грязью запахло…

Быть не тем, а другим, а другим

А скорее — уж лучше булавкой

или ключиком, или деньгой

как поддетою страшной ногой

поднятою вечернею давкой.

Овсяную крупу неся на ужин,

он должен был купить ещё и колбасы

Всем деньгам счёт был два

отнять из них рубль восемь

и будет шейсят шесть

в бумаге колбасы

Освещено в толпе

окно твоё седое

Вечерний магазин преподнесён,

и в беленькой руке с немногой желтизною

три, тридцать волосков

и каждый запрещён…

Я помню, что в груди моей блуждала

какая-то раскидистая песня

Она меня собою назначает

а я и ничего тогда не весил

Была меня подкинувшая сила

Холмы, холмы, блаженные леса,

к которым сердце с палкой доходило

но не в одном из них не разлегся…

В противном случае у песен — ноги

У ног ходьба у сорока их всех

А вдруг имеются квартирные чертоги,

где исчезает у идущих смех.

Я был с холмами в некое их время

когда они переживали звук,

который произвёл своим паденьем

с высоких чёрных древесин — паук

валявшийся напротив весь отбитый

имел вид старого безумного мешка

и кровь запачкала камней кусочки

и смерть ушла уже на два шага

и вся окрестность и моё же тело

мы продолжали сравнивать его

как с девушкой всей мягкой жирноватой

так и с лесною мышью на снегу

То все они их трое, все упали,

а смерть уже ушла на два шага

и девушкины ноги поломали

живот порезан, наруши́лось всё.

Какая мышь красивая, быть может,

какой травы наломлены стебли

а было очень их богатство, очень

у девушки колено донельзя.

Грустно вечерами, с тёмными когтями

До меня подходит голод и борьба

Потною ладошкой подопру головку

Думаю придумаю — что моя судьба.

Много меня было — мало меня стало

Чистые продукты я уже не ем

Убежал сам — лично сделал, свершилось

С тёмным чемоданом. бороды и нет…

Зимние сумерки. Крыши две светятся

Лапа деревьев ветрами треплется

Кликнули бога с