Я смотрю закаты по утрам.
Я перерождаюсь в пусю-сволочь,
Что же делать, значит, по делам.
июнь 1992
* * *
О, это было не всерьез
Забудем танцы при свечах
И тяжесть ласковых волос
На алебастровых плечах.
июнь 1992
ЧЕРЕЗ РОХАН
1.
Я не буду сегодня спать
Потому, что сегодня нет ночи.
Я не буду - совсем - читать,
Потому, что не хочется очень.
Я не стану смотреть в окно
Там все то же: фонарь да фары.
Я не стану глотать вино
Нет ни тройки, ни даже пары.
Я бы рада и не писать,
Но что делать с листом бумажным?
Я бы рада и не дышать,
Только это - увы - не важно.
2.
Разогнать сны поганым веником...
"И куда ты, стерва, веник задевала?"
Это неплохо, но для начала,
Я все равно остаюсь пленником.
Заложники хорошего отношения...
И откуда в нас, сестры, столько гонора?
Он умеет бриться лезвием топора,
А мы никому не простим свои заблуждения.
Я никогда не полюблю взрослеть,
Хотя, может быть, во взрослении преуспею.
Опять я хочу неприятностей себе на шею,
Причем - чужих. И до утра - реветь.
3.
Хочется что-то разбить вдребезги
То ли очки, то ли жизнь, то ли - голову...
День растекается плавленым золотом,
Ночь застывает тускнеющим оловом.
Господи, ну отчего так холодно?
Боже мой, ну для кого так солоно?
4.
Повторения... Видимо, не избежать
Этих уже приедающихся поворотов.
День рождения... К дьяволу! Не отмечать
Надоедает играть в чужие ворота.
Вот уже и пальцы начинают дрожать,
И мундштук от смолы темнеет.
Вижу, как "Я" пытается убежать.
Знаю, что не сумеет.
5.
Прозу - стихами. Слишком печально,
Но все же лучше, чем просто плакать.
Изначально - записка пахнет духами,
А на дворе (и в душе) - слякоть.
6.
Я уеду по осенней равнине,
Заболоченной, серо-бурой.
Эта местность называется - Рохан,
Здесь виски, как эти травы седеют.
Я не видела лугов изумрудных,
Не встречала пастухов златокудрых.
Только ветер здесь похож - он не греет,
И в ушах свистит: "Вот дуреха!
Все маячишь одинокой фигурой..."
На стене Денетор плачет о сыне.
Все это безобразие называется "Через Рохан" - все целиком. Очень уж это грустное место, даже не потому, что с него начинается "Плач по Боромиру", а просто по названию. Не похоже?
Ошибаетесь - это мой Рохан, через него я пробираюсь последние недели.
июль 1992
А-Б-Б-А
1.
Тебя разбудят именем тревоги,
И сразу станет нечего бояться.
Опасности - крикливые паяцы
Свистят и пляшут посреди дороги,
И чувствовать заранее не надо,
Что вскорости кому-то будет плохо
Подсушенные шарики гороха
Уже трясутся в погремушках ада,
И ощутив в своей ладони тяжесть
Булыжника, дубины, рукояти,
Ты вступишь в бой. И упадешь некстати
Мгновенье до победы.
Есть ли Бог? Да, есть.
2. Гладиолус
Я думала, это - кровь,
А это всего лишь меч,
Короткий - как вихрь встреч,
И рубящий - вновь и вновь.
Я слышала рев толпы
И рокот рычанья львов,
И скрежет своих зубов
Под тяжестью пустоты.
Возьму перочинный нож
И срежу себе я меч,
И будет по пальцам течь
Роса. Это кровь? Ложь.
3.
Я красива всегда не к добру
Это значит - меня разлюбили.
И не надобно тратить усилий,
Чтоб заплаканной быть поутру.
Я мечтаю всегда не к добру,
Потому, что когда я мечтаю,
То, мечтаемое, я теряю,
Как монетку в сосновом бору.
И еще я смеюсь не к добру.
Я смеяться всегда не умела.
Научусь. Хохотать буду смело.
А потом очень скоро умру.
24 августа 1992
* * *
Потерянных стихов безрадостное счастье,
И жалобный отсвет оконного стекла,
И запертая дверь, ведущая в ненастье,
И старого письма поникшая зола.
сентябрь 1992
СТАРАЯ ЖРИЦА
Я ни в мыслях, ни в сердце греховных страстей
не держала.
Отпевала, крестила чужих я детей, но своих
не рожала.
Не упомнить имен, не исчислить молитв,
но, старея,
Я устала от слез, покаяний и битв.
На горе я,
Опираясь на посох старинный, молчу.
Дети, дети...
Вы скользите по жизни, как пыль по лучу,
в божьем свете.
Что за радость - транжирить бесславно тот свет,
в тьму стремиться...
Распростертое тело умоет рассвет
старой жрицы.
24 сентября 1992
Б И Т Ы Й Л Е Д
или
поэма последнего менестреля
из народа государя Фингольфина
Не перепутать вечно юного и просто юного,
Не возвратить того, кто ушел за пределы вечности.
Далек тот миг, когда стало впервые солнечно,
Еще древнее - время звездного царствия.
А между ними - семь серебряных лун,
Семь восходов серебряных, семь закатов,
Первый луч последней надежды - последнего светоча,
Первый шаг по битому льду Хелкараксе...
...И когда луна поднялась над мраком Запада, Фингольфин приказал трубить в серебряные трубы и начал свой поход в Средиземье. И тени его воинов, длинные и черные, шли перед ними...
Знак Луны на гербе твоем
Голубой с серебром окоем...
Снова славу тебе поем
Я и лютня моя, вдвоем...
...И был в свите Фингольфина музыкант по имени Селтор, коим и был воспет путь в Средиземье, долгий путь из Тириона на Туне. И назван был Селтор последним менестрелем из народа Фингольфина, ибо не коснутся никогда серебряных струн те из нолдор, кто сгинул в ледяных болотах и смертельных туманах Хелкараксе, и как не будет воином тот, кто бросил в бою меч, так не быть более менестрелем тому, кто не донес до конца пути свою музыку, флейту, лиру, лютню...
На зеркале-дне океана-купели
Тысячи звезд, отражаясь, пели.
И столько же, сколько сверкающих трелей,
Было в блаженном краю менестрелей.
Если один умолкал навсегда,
Звездную точку гасила вода.
Если же новая песня звучала,
Новой звездою вода отвечала.
Созвездья с октавами переплетались,
Музыкой волны переливались.
Если прибрежья во льды облачились,
Песни сквозь толщу все же лучились...
...Однажды я в скалах ночных заблудился,
Уснул на камнях - сон усталый приснился:
Что к дому вернулся я, но - слишком поздно,
Погас и умолк навек мой народ звездный.
Те же, кто чудом сумел остаться,
Ни песен не молвят, ни слов - боятся.
И тьмою сочатся вода и небо,
И ужас на землю нисходит следом...
Тут я проснулся в тревоге, в горе,
Но мне тихонько шепнуло море:
"Не верь, этот сон не посмеет сбыться..."
И все же что-то должно случиться.
...Тогда мрак Унголиант поднялся до самых корней деревьев, а Мелькор прыгнул на холм и своим черным копьем поразил каждое древо до самой сердцевины, нанеся им страшные раны... И великая тьма упала на Валинор.
Звездное время подходит к концу
Это давно уже нам предрекали.
Мы расступились навстречу гонцу,
Добрых вестей от него и не ждали.
Он не устал в торопливом пути
Весть пригибала к земле, на колена:
"Рухнул Форменос..." От черной плети
Раны уже не излечит Ниенна
Слезы струятся по склонам холма
Тщетно... Безжизненно ветви повисли.
Холод и мрак - это просто "зима",
Новое слово, сковавшее мысли.
Все изменилось - все звуки, цвета,
Новая речь - это вопли проклятья.
Благословенные нами места
Стали мертвы. И как недруги - братья.
...Вновь Куруфинвэ вошел в Тирион,
Гулко шаги и слова отдаются:
"Славою тот, кто со мной, осенен.
Трусы и слуги пускай остаются...
Новые краски бескрайних земель,
Где мы не будем обману подвластны...
Битвы, потери... Туман и метель...
Но наши подвиги будут прекрасны!"
...Новых мелодий пронзительный звук
Маршами кем-то потом назовется.
Шум голосов и оружия стук.
Факелов дым по ветру вьется.
- Прекрасным будет завершенье, - воскликнул Феанор, - хотя предстоит долгая и трудная дорога! Скажем рабству - прощай! Но также простимся и с покоем!..
...Феанор и его приверженцы шли в авангарде, большая же часть следовала сзади под руководством Фингольфина. И он вел вопреки своему разуму, ибо не мог оставить сына своего Финрода и народ свой под опрометчивым началом Феанора...
Бесполезно спорить с судьбой - но ты споришь,
Изгарной звездой горишь. Увлекая в путь факелу вторишь.
Уморишь. Ты мир обратишь в бой
Безрассудный, бесславный. Как мы с тобой.
Снежный вихрь расступился вмиг,
Тебя тронув
Свой лед растопить боясь.
Заглушая шум ветра и стонов,
Смеясь
Над теми, кто позади,
Безжалостный и бесстрашный,
Гори! Веди.
...Но на помощь авангарду нольдор пришел Фингон с основным войском Фингольфина. Придя, они застали битву в самом разгаре, не узнав истинной причины ссоры. И так в конце-концов телери потерпели поражение, и большая часть моряков, живших в Аквалонде, была безжалостно убита, потому, что нольдор стали свирепыми и ужасными. И они увели белые корабли и, как могли, стали грести вдоль побережья на север...
