Подниму с листа четыре строчки,
Что в ночи мне кто-то диктовал…
Там, где ходят кони золотистые
По урезу голубых небес,
Где прибойной пеною слоистою
Облака нанизаны на лес,
Где багрянцы и пурпу́ры бесятся
В топке догорающего дня, —
Синий луг до черни выбрит месяцем,
Звёздная царапает стерня.
Где гнездовья вьют ветра и радуги,
Где живут и завтра, и вчера, —
Там начало Волге есть и Ладоге,
И туда нацелен взгляд с утра.
Где туман кромешный прячет истово
Снившийся Колумбу континент, —
Там недосягаемые пристани,
Где творца припрятан инструмент.
Поэтов производят не Союзы —
Неловкий трепет юного крыла,
Дождливый ритм на козырьке картуза
Да сердце зацепившая стрела.
В поэты производят не владыки:
Вне власти их луна, весна, века,
В размер строки вагонный лязг на стыке,
Безмолвная закатная река.
Поэтов не разводят факультеты:
Как ни шлифуй, а в туфе нет карат.
И сложенные правильно сонеты
Без милой не влекут в Эдемский сад.
Поэта пробуждает не желанье,
Не практика, не чувств веретено:
Сквозь плоть наружу режется исканье
Души, которой пусто и темно.
Поэт – не свет, не тень, не долг, не выбор:
Он – зеркало. Он – дар земли – родник.
И спать бы мог, но слог ломает дыбой.
И кто-то жжёт негаснущий ночник...
Дежурка, или сиротство света
Пока ещё горит свеча,
Гоняя тени в зыбком круге.
Ночь во дворе, напившись вьюги,
На дверь кидается рыча.
Но всё ещё горит свеча,
Теряя стать в оплывшем воске.
Глядит плакат какой-то плоский
Ко мне в блокнот из-за плеча...
И всё ещё горит свеча.
Горит строка – фитиль поэта,
И, верю, вновь постигну это:
Горит пока ещё свеча...
Свечей и звёзд в безбрежье мрака
Извечно тлеют огоньки,
Друг к другу жутко далеки.
Но спутаны, корнями злака,
В пространствах тянутся лучи,
Что Ариадны нить в ночи.
И я спешу – свой луч плету,
Чтобы искро́й – за пустоту,
И тени в круге таял след,
Пока свече отпущен свет...
Тишины безъязыкий качается колокол.
Стынет небо, сиянием звёздным исколото.
Не находится взгляду ни стен, ни опоры —
Прячет полночь в провалах былинки и горы.
И мечтает душа на околице тела
О своём возвращении к вечным пределам.
Когда весь мир со мной в раздоре,
Боль от потерь стучит в висок,
Я вспомню ласковое море
И тёплый солнечный песок.
В тот миг, когда не устоять мне
Под шквалом жизненных штормов,
Кидаюсь я в твои объятья —
Ты всё поймёшь без лишних слов.
Волной в руках твоих забыться
Под упоительный прибой
И Афродитою явиться,
Рождённой пеною морской…
Снова голову заморочил
Юный ветреник плут-апрель.
Он меня разбудил с полночи,
Как Снегурочку в сказке Лель.
Я, окно распахнув, мечтаю,
Пью весеннюю благодать.
Я со снегом последним таю,
А с туманом учусь летать…
Мне в весеннюю ночь не спится.
Птичьей трелью звенит капель,
И поёт, опустив ресницы,
О любви златокудрый Лель…
Не печалься, милый грустный ослик.
Мы с тобой немножечко похожи.
Тычешь мне в ладонь свой тёплый носик
И глядишь из-под ресниц тревожно.
Запряжённый в пеструю повозку,
Бегаешь по замкнутому кругу,
И мелькают чередой берёзки
В хороводе чинном друг за другом.
Хочется скакать тебе на воле,
Луг топтать, который солнцем дышит,
Только ты, своей покорный доле,
Целый день катаешь ребятишек.
Хорошо, когда смеются дети,
Их вози в жару или в ненастье.
Для того и созданы на свете
Мы, чтобы дарить друг другу счастье.
* * *
Кузнечик смолк. Печальным вздохом скрипки
Застыло лето в предосеннем стоне.
Так скоротечна летняя улыбка!
Вновь осень будет царствовать на троне.
Она придёт непрошенною гостьей.
Проснётся сад от стука яблок спелых.
Ведь не звала красавицу я, просто
Она меня спросить не захотела.
Ну а пока она листвы не тронет —
Вдыхаю аромат цветущих флоксов
И думаю, как жизнь не проворонить
В чаду осеннее-летних парадоксов…
* * *
Воздух Крестовского свежий,
Летним дождём напоённый…
Ветер с залива небрежно
Гривы растреплет у клёнов.
Липам пригладит макушки,
Высушит гроздья сирени.
Вновь растревожат мне душу
Запахи, звуки и тени…
* * *
Одинокие души блуждают в тумане.
В этой жизни они – как в морях корабли,
И, случайно сойдясь в штормовом океане,
Помогают друг другу доплыть до земли.
Притяжение душ в штормовой непогоде
Нарушает теченье привычных минут…
Их невидимый ангел друг к другу приводит,
И, как в зеркале, души себя узнают.
Помоги им, Всевышний, смирив расстоянья,
Обрести в этом мире покой и приют.
Светлый ангел в ночи никогда не обманет,
Если души друг другу надежду дают.
1.
Петербургские дремлют каналы,
Петербургские дремлют мосты…
В глубине их томятся устало
Вод потоки, темны и пусты.
Над Невою опять непогода,
Руки прячутся сами в карман…
Мелкий дождик опять на Обводном,
А на Карповке снова туман.
2.
Отразится в Смоленке случайно
Лодки старой прогнивший остов…
А какие скрываются тайны
В тёмных сводах гранитных мостов?..
Берега Чёрной речки в тумане…
И на Невках царит полный штиль.
Тихо спит в предрассветном дурмане
Беспокойный ночной Оккервиль…
3.
Ветер носится в невской тельняшке,
Листьев жухлых несёт шепоток…
Присмирели Фонтанка и Пряжка.
Тихо Шкиперский дремлет Проток…
Не проснуться и Мойке под утро,
Ветер осени ряби нагнал…
И мерцает седым перламутром
Рядом с Мойкою Крюков канал.
4.
И привычным осенним ненастьем
Ты, дыханье своё затаив,
Наблюдаешь, как с божьим участьем
Просыпается Финский залив…
Как подсвеченным северным утром
Волны тихо уходят в песок…
Лишь поэтому над Петербургом
Незатейливый слышен вальсок.
Ещё ничто не предвещало,
Ещё не падал мелкий дождь,
И небо слёз не обещало…
И я не знал, что ты уйдёшь.
Ещё счастливыми казались
Все дни и ночи напролёт.
И улыбаться мы пытались,
Не зная, что произойдёт…
Ещё сирень в садах не чахла
Сияло солнце, как всегда.
И расставанием не пахло,
И птицы пели у пруда…
И ты опять мне всё прощала,
И «хэппи энд» был, как в кино…
Ещё ничто не предвещало,
Но было всё предрешено.
В парке осень. Дождь грибной
землю заливает.
Листья кружат надо мной
журавлиной стаей.
Лодку утлую в пруду
к берегу прибило.
По тропинке я иду
на свиданье к милой.
Пусть я вымок и продрог,
простужусь под вечер,
нет мне сладостней дорог,
чем любви навстречу.
Где-то там, вдали, за речкой
песня дивная звучала.
Не стучи ей в такт, сердечко,
не споют её сначала.
Ей, в долине, одинокой
безразлично горе чьё-то.
Ей самой в ночи глубокой
опечалил сердце кто-то.
Ей самой в долине тёмной
затеряться бы навечно
да шептать ветрам бездомным
о делах своих сердечных.
Не дай-то Бог:
под утро пожалеть,
что день напрасно прожит был вчера,
а завтра вновь спокойной жизнью тлеть,
без радости, без цели и добра;
лишиться сна, покоя и угла,
по миру с равнодушием брести,
и ради чрева крохи со стола
лихой судьбы безропотно смести;
талант, что дан природой, загубить,
предавшись славе, пьянству, бытию,
использовать, предать и позабыть
всех тех, кто мне доверил жизнь свою;
на холмике пощады у земли
не вымолить на кладбище дедов,
а изгнанным, от Родины вдали,
замкнуться в одиночестве годов;
при свете дня не сбиться бы с пути,
зло обойдя спокойно стороной,
и не прощённым в мир иной уйти,
возненавидев светлый мир земной;
в свой судный час услышать от врагов,
что в пользу их я предавал друзей
и дал душе – бесчестие грехов,
а имени – проклятье матерей!
Не дай-то Бог…
У каждого к Нему своя дорога,
ведущая сквозь мглу и бурелом,
но к каждому одна для всех у Бога,
зовущая нас в храм, как в отчий дом.
Где тень распятья перекрёстком ляжет,
пред выбором благословляя нас,
ступай! И пусть душа тот путь укажет,
где ей дышать свободней, чем сейчас.
