В окно не глянет ночью белой...
Из них, знакомых, ни одна
Кинжала в сумочке не носит,
В измене уличив, не бросит
Чужого мужа. Из окна.
Или в огонь. Покой ценя,
Блюдут они такую меру
Во всем, что даже револьвера
Не могут разрядить в меня.
Решительно ничем они
И никого не поражают;
Готовят щи, детей рожают
Они без малого все дни.
Ну и знакомые! Ни в ком
Трагического! Рокового!
Не ожидал от них такого...
Подумаю - и в горле ком...
Мои бог, да с кем же я знаком!..
Источник: [х]
О хорошем отношении лошадей
Лошади — надежнее всего!
И хотя им тяжело по службе,
от пайка дневного своего
поклевать всегда дадут по дружбе.
Ростислав Филиппов
Ей, лошадке, в жизни не везло,
но о нас она не забывала:
то есть гужевое ремесло
человека в ней не убивало.
Я поверил, как в себя, в нее
после встречи возле сельской чайной —
в человеколюбие ее,
в гуманизм ее необычайный!
Лошадь наблюдая из окна,
вывел из ее я поведенья,
что не просто сено ест она,
а в виду имея удобренья!
А в виду имея урожай
зерновых, картофеля, бобовых!
«Расцветай, родной сибирский край!» —
видел я в глазах ее лиловых.
Проявляя к малышам любовь,
ела и овес она не просто.
а в виду имея воробьев,
серых граждан маленького роста!
Я глядел до неподдельных слез,
как она, пекясь о пташке каждой,
их кормила в стужу и мороз,
так сказать, своей овсяной кашей!..
Это ль не пример морали нашей!
Источник: [1]
...Ты глядела с испугом
из-под нахмуренных бровей.
Но ты, кого я вовсе без любви
в свой дом заклятый к ночи заманила,
я там лила не слезы, но чернила...
...Миленький дружочек
крадется, словно тать,
в утра мои и ночи.
Татьяна Глушкова
Из-под своих нахохленных бровей
ты на меня глядел с таким испугом,
узнав, что лишь по прихоти своей
хочу я стать твоим интимным другом.
Когда тебя к себе я без любви
и уваженья на ночь заманила,
ты, силы все моральные свои
собрав, хотел бежать, но — поздно было!
А впрочем, совесть у меня чиста:
оправдывает, если разобраться,
меня святая бабья простота,
с которою раскрыла я объятья.
Хотя и добровольно уступил
ты мне, моим слезам, точней — чернилам,
но «караул!» ты все же завопил
и показался мне таким унылым,
что я другого стала вспоминать —
лихого, не в пример тебе, дружочка,
который по ночам ко мне, как тать,
влезал в окно, хотя был толст, как бочка!
А заманить тебя меня нужда
заставила: я поняла — ты грезишь
не обо мне и, значит, никогда
в окошко и под кофточку не влезешь!
Источник: [1]
...Я вечером — обночеваться —
Вернусь в деревеньку свою.
...Пегая Настя
Приветит мычаньем своим.
...В том много, должно быть, смешного,
Но мне хорошо оттого,
Что грустная эта корова
Во мне признает своего.
Вадим Кузнецов
Готов сам себя бичевать я,
Что мало в деревне живу.
Поеду-ка обночеваться
У Насти-коровы в хлеву.
Я знаю: перед искушеньем
Естественным не устою,
И в ясли, набитые сеном,
Я голову суну свою.
И для завершения счастья
Добьюсь от нее я того,
Чтоб гордая пегая Настя
Признала во мне своего.
А если достанет ей духа
Меня отбоднуть головой,
Скажу ей: «Опомнись, Настюха!
Пусть я и не в доску — но свой!
А стало быть, твой, дорогая,
Ведь ты как бы меньший мой брат,
Точнее — сестра, и рога я
Еще обрету, говорят».
Источник: [1]
О мой петух — мудрец и звездочет!
...Как бы хотелось, чтобы песнь моя
Была такой же праздничной и мудрой!
Иван Прончатов
О мой петух! Божественный петух!
Как царственно сидишь ты на насесте!
Кто помнит про перо твое и пух —
В том, видно, нет
Ни совести, ни чести.
Могучий ум! Философ! Звездочет!
Ты понимаешь время и движенье!
И даже знаешь жен наперечет:
При их числе — большое достиженье!
Хорош ли гусь — вопрос, но ты — хорош!
И дружба твоя с курами — прелестна.
А главное — когда ты запоешь —
Восходит солнце!
Это всем известно.
О мой петух!
Пусть мне не по плечу
Таким же быть задумчивым и мудрым,
Я все-таки, под стать тебе, хочу
Петь песни, на заборе сидя, утром.
О, я такие буду брать верха,
Что яйценоскость кур
Подскочит дружно!
...Пусть скажут мне,
Что дал я петуха —
Другого комплимента
Мне не нужно!
Источник: [1]
(Яков Козловский)
В какой ни сунься перевод —
Сплошные перевраки!
Не перевод, а перевод,
К примеру, «перьев» в «раки»!
Нет, я стихи перевожу
Раз в миллион умелей:
Как бы суда перевожу
Туда-сюда у мелей.
И пусть немало перевел
Бумаги и чернил я.
Всех тех, кого я перевел, —
Белил, а не чернил я.
А кто бы смог перевести
В «туман английский» — «смог»!
И даже дух перевести
С санскрита я бы смог!
Источник: [1]
...От меня который год,
Чтоб душой светиться,
Каждый перышко берет,
Думает — Жар-птица...
Цель твоя не скрыта мглою:
Поохотиться за мною.
Людмила Щипахина
Взбудоражена Москва,
Ей давно не спится:
Ходит слава и молва
Будто я — Жар-птица!
На меня — вдруг повезет! —
В будни и субботу
Ваш мужской и глупый род
Ходит на охоту.
Ох, мужчины! Чудаки,
Дураки и дети!
Не страшны, смешны силки
Ваши мне и сети.
Даже ты, мой милый, — жуть,
Ни стыда ни срама! —
Хоть перо, да отщипнуть
Тянешься упрямо.
Знать, и сам ты вор и тать,
Раз тебе не ясно,
Что Щипахину щипать
Глупо и опасно!
Источник: [1]
В том маленьком городе Н-ском...
Мы часто ходили с оркестром...
...Шли мы всего лишь купаться,
Стирать на природе х/б.
Тогда не ходили по улицам, нет! —
Открыто в обнимку. Не зря удостоились
Мы гнева старушки, что плюнула вслед...
Александр Бобров
Мы в городе Н-ске на речку ходили
Всей ротой — дрожала земля при ходьбе!
С каким восхищеньем девчонки следили,
Как мы с отвращеньем стирали х/б!
Когда мы, коварным под стать сердцеедам,
Ушли, сапогами гремя-грохоча,
Они побежали, не выдержав, следом,
«Защитники наши! Куда ж вы?» — крича.
«Губы» не боясь, я одну деловито
И очень внимательно поцеловал.
Потом — обнимательные — открыто
И ей, и прохожим уроки давал.
На нас отстающие люди брюзжали,
Когда мы, целуясь, по улице шли!
Толпою старушки за нами бежали,
Плюясь, но доплюнуть до нас не смогли.
Поверьте: за новое трудно бороться!
Не сразу за нами пошла молодежь.
Мы были разведчики! Первопроходцы!
Теперь необнявшихся — и не найдешь.
Их разве в кино еще можно увидеть.
А чтоб заразительней был мой пример,
«Медаль за отвагу» мне надо бы выдать,
А также значок: «Революционер»!
Источник: [1]
О этот гнев пристроенных и сытых!
Был разговор и короток и сух.
Мол, Мишка портит лучших местных сук.
Теперь живет он в собственном домишке.
Я говорю ему: «Послушай, Мишка!»
Но Мишка вдруг вскочил и рявкнул злобно...
Ах, черт! Какой в нем человек зачах!
Римма Казакова
Нас было двое рыжих, беспородных,
всегда голодных, но зато свободных,
пес Мишка и его подружка, я
(все думали, что мы одна семья!).
Плебеи, на судьбу мы не пеняли,
парней и кошек по кустам гоняли,
чего простить никак нам не могли
мещане и цепные кобели.
И прорвалась их классовая сущность,
сказать грубей — кобельность их и сучность:
они распространили мерзкий слух,
что Мишка портит лучших местных сук,
хотя, свидетель я, он их не портил,
