Владимир Кальницкий - Русифицированный King Crimson

Кошачья лапа, стальной коготь.
Нейрохирурги вопят — им все мало.
На ядовитом пороге паранойи
Шизофреник двадцать первого века.

Кровавая пытка, колючая проволока.
Погребальный костер политиков.
Невинные, изнасилованные напалмовым огнем.
Шизофреник двадцать первого века.

Семя смерти, жадность слепца.
Голод поэтов, дети истекают кровью.
Все, что у него есть, ему на самом деле не нужно.
Шизофреник двадцать первого века.

Cat’s foot iron claw
Neuro-surgeons scream for more
At paranoia’s poison door
Twenty first century schizoid man.

Blood rack barbed wire
Polititians’ funeral pyre
Innocents raped with napalm fire
Twenty first century schizoid man.

Death seed blind man’s greed
Poets’ starving children bleed
Nothing he’s got he really needs
Twenty first century schizoid man.

Прямой человек спросил опоздавшего:
— Где ты был?
— Я был тут, и я был там,
И я был всюду.

Я обращаюсь к ветру,
Все мои слова уносятся прочь.
Я обращаюсь к ветру,
Ветер не слышит.
Ветер не может слышать.

Я извне, смотрю внутрь.
Что я вижу?
Много смятения, разочарования
Повсюду вокруг меня.

Ты не обладаешь мной,
Не впечатляешь меня,
Просто тревожишь мой разум.
Не можешь научить меня или руководить мной,
Просто тратишь мое время.

Я обращаюсь к ветру,
Все мои слова уносятся прочь.
Я обращаюсь к ветру,
Ветер не слышит.
Ветер не может слышать.

Said the straight man to the late man
Were have you been
I’ve been here and I’ve been there
And I’ve been in between.

I talk to the wind
My words are all carried away
I talk to the wind
The wind does not hear
The wind cannot hear.

I’m on the outside looking inside
What do I see
Much confusion, disillusion
All around me.

You don’t possess me
Don’t impress me
Just upset my mind
Can’t instruct me or conduct me
Just use up my time.

I talk to the wind
My words are all carried away
I talk to the wind
The wind does not hear
The wind cannot hear.

Стена, на которой писали пророки,
Трескается на стыках.
На орудиях смерти
Ярко блещет солнечный свет.
Когда каждый человек растерзан
Кошмарами и мечтами,
Неужто никто не возложит лавровый венок,
Пока тишина заглушает вопли.

Между стальными вратами судьбы
Были посеяны семена времени
И политы делами тех,
Которые знают и которых знают.
Знание — это смертельный друг,
Когда никто не устанавливает правил.
Я вижу, что судьба всего человечества
Находится в руках глупцов.

«Путаница» будет мне эпитафией,
В то время как я ползу растрескавшейся и разбитой тропой.
Если мы победим, то сможем расслабиться и смеяться,
Но боюсь, что завтра я буду плакать.
Да, боюсь, что завтра я буду плакать.

The wall on which the prophets wrote
Is cracking at the seams.
Upon the instruments of death
The sunlight brightly gleams.
When every man is tom apart
With nightmares and with dreams,
Will no one lay the laurel wreath
As silence drowns the screams.

Between the iron gates of fate,
The seeds of time were sown,
And watered by the deeds of those
Who know and who are known;
Knowledge is a deadly friend
When no one sets the rules.
The fate of all mankind I see
Is in the hands of fools.

Confusion will be my epitaph.
As I crawl a cracked and broken path
If we’ll make it we can all sit back and laugh.
But I fear tomorrow I’ll be crying,
Yes I fear tomorrow I’ll be crying.

Зови ее дочерью Луны,
Танцующей на речных отмелях.
Восхитительной дочерью Луны,
Мечтающей в тени ивы.

Разговаривающей с деревьями
о чудных паутинах,
Спящей на ступенях фонтана,
Дирижирующей серебряными волшебными палочками
под пение ночных птиц,
Ожидающей солнца на вершине горы.

Она — дочь Луны,
Собирающая цветы в саду.
Восхитительная дочь Луны,
Влекомая отзвуками часов.

Плывущая по ветру в молочно-белом платье,
Роняющая круглые камешки на солнечные часы,
Играющая в прятки с духами рассвета,
Ждущая улыбки сына Солнца.

Call her moonchild
Dancing in the shallows of a river
Lovely moonchild
Dreaming in the shadow of the willow.

Talking to the trees of the cobweb strange
Sleeping on the steps of a fountain
Waving silver wands to the night-birds song
Waiting for the sun on the mountain.

She’s a moonchild
Gathering the flowers in a garden
Lovely moonchild
Drifting on the echoes of the hours.

Sailing on the wind
in a milk white gown
Dropping circle stones on a sun dial
Playing hide and seek
with the ghosts of dawn
Waiting for the smile from a sun child.

Ржавые цепи тюремных месяцев
Разбиты солнцем.
Я иду по дороге, окружение изменяется,
Начинается турнир.
Пурпурный трубач играет свою мелодию,
И хор тихо поет
Три колыбельные на древнем наречье
Для двора Малинового Короля.

Хранитель городских ключей
Закрыл ставнями мечты.
Я жду у кельи пилигрима
Без ясной цели.
Черная королева поет
похоронный марш,
Треснутые медные колокола зазвонят,
Чтобы призвать огненную ведьму
Ко двору Малинового Короля.

Садовник сажает вечнозеленый куст,
Топча цветок.
Я следую за кораблем-призмой[7],
Чтобы испробовать сладкое и прокисшее.
Узорчатый жонглер поднимает свои руки,
Вступает оркестр,
И медленно вращается точильный круг
Во дворе Малинового Короля.

Тихими серыми утрами плачут вдовы,
Мудрецы смакуют шутку.
Я стремлюсь понять пророческие знаки,
Чтобы рассеять обман.
Желтый шут не манипулирует,
А лишь слегка перебирает нити
И улыбается, пока танцуют марионетки
При дворе Малинового Короля.