Владимир Кальницкий - Русифицированный King Crimson

Lady Supermarket with an apple in her basket
Knocks in the manager’s door;
Grooning to the muzak from a speaker in shoe rack
Lays out her goods on the floor;
Everything she’s chosen is conveniently frozen.
«Eat it and come back for more!»

Lady Window Shopper with a new one in the hopper
Whips up a chemical brew;
Croaking to a neighbour while she polishes a sabre
Knows how to flavour a stew.
Never need to worry with a tin of «Hurri Curri»:
«Poisoned especially for you!»

No use to complain
If you’re caught out in the rain;
Your mother’s quite insane.
Cat food cat food cat food again.

Lady Yellow Stamper with a fillet in a hamper
Dying to finish the course;
Goodies for the table with a fable on the label
Drowning in miracle sauce.
Don’t think I am that rude if I tell you that it’s cat food,
«Not even fit for a horse!»

Покой — ЭТО слово
Моря и ветра.
Покой — это птица, которая поет,
Когда ты улыбаешься.
Покой — это любовь
Врага, как друга.
Покой — это любовь, которую ты несешь
Ребенку.

В поисках меня
Ты ищешь повсюду,
Только не рядом с собой.
В поисках себя
Ты ищешь повсюду,
Только не внутри себя.

Покой — это поток
От сердца человека.
Покой — это человек, размах которого —
Рассвет.
Покой — это рассвет
Бесконечного дня.
Покой — это конец, подобный смерти
Войны.

Peace is a word
Of a sea and the wind.
Peace is a bird who sings
As you smile.
Peace is the love
Of a foe as a friend;
Peace is the love you bring
To a child.

Searching for me
You look everywhere,
Except beside you.
Searching for you
You look everywhere,
But inside you.

Peace is a stream
From the heart of a man;
Peace is a man, whose breadth
Is the dawn.
Peace is a dawn
On a day without end;
Peace is the end, like death
Of the war.

Ночь: ее соболий свод усыпан алмазами.
Она сдула мою пыль со светового года,
Прижала меня к своей груди, осыпала углем,
Протянула мою плоть сквозь время.
Дала мне и коня, и восход солнца, и кладбище,
Сказала мне, что только я принадлежал ей.
Повернула меня лицом к востоку, заперла меня вопросами,
Построила небо для моего рассвета…

Очистила мои ноги от грязи, направила по пустынному
Пешеходному переходу к Цирку,
Провела мимо раскрашенного фургона, поговорила с кассиром.
Униформист, владевший моим наречьем,
Столкнул меня по горке на арену.
Мегафонические фанфары.
В плаще из слов вышел инспектор манежа
И пригласил меня участвовать в параде…

«На колени!» — прокричал клоун. — «Аз есмь телевидение.
Я заставляю музыкантов играть, как заводных.
Посмотрите на недоношенного тюленя — циркового полисмена.
У девиц с голыми спинами есть рыба».
Вертящий тарелки политикан, стоящий на силачах,
Виртуозно жонглируя,
Умоляет своих укротителей успокоить акробатов,
Чтобы не перестало вращаться зеркало…

Слоны обезумели — вскормленные несвежим мелом,
Они сжевали полы своих клеток.
Силачи облысели, касса развалилась и
Львы обнажили свои клыки.
Униформисты забегали вокруг арены, жеребцы забили
копытами.

Полное столпотворение…
Я выбежал вон, а инспекторы манежа кричали:
«Да здравствует веселье Цирка!»

Night: her sable dome scattered with diamonds,
Fused my dust from a light year,
Squeezed me to her breast, sowed me with carbon,

Strung my warp across time
Gave me each a horse, sunrise and graveyard,
Told me only I was her;
Bid me face the east closed me in questions
Built the sky for my dawn…

Cleaned my feet of mud, followed the empty
Zebra ride to the Cirkus,
Past a painted cage, spoke to the paybox
Glove which wrote on my tongue —
Pushed me down a slide to the arena,
Megaphonium fanfare.
In his cloak of words strode the ringmaster
Bid me join the parade…

«Worship!» cried the clown, «I am а Т. V.
Making bandsmen go clockwork,
See the slinky seal Circus policeman;
Bareback ladies have fish».
Strongmen by his feet, plate-spinning statesman,
Acrobatically juggling —
Bids his tamers go quiet the tumblers
Lest the mirror stop turning…

Elephants forgot, force-fed on stale chalk,
Ate the floors of their cages.
Strongmen lost their hair, paybox collapsed and
Lions sharpened their teeth.
Gloves raced round the ring, stallions stampeded
Pandemonium seesaw…
I ran for the door, ringmasters shouted,
«All the fun of the Cirkus!»

Домашние фейерверки развлекают твою кухонную прислугу.
Вытирая пыль с пластиковых побегов чеснока,
Они хихикают, стоя в дверях,
Когда ты носишься по гостиной,
Одетый лишь в свои доспехи,
Занимаясь домашними забавами.

Спектакли с простенькими марионетками развлекают
Твоих льстивых друзей,
Которые восхваляют твои убогие потуги
Из опасения, что могут тебя обидеть
В то время, как ты валяешься на своем диване,
Напялив притворство и тогу,
Занимаясь домашними забавами, домашними забавами.

Твой жалкий волчок крутится, возбуждая твою седьмую жену,
Которая холит свои шестьдесят шкурок
И дважды страхует твою жизнь,
Пока ты дуешься в своей сауне,
Потому что потерял кусочек от головоломки,
Занимаясь домашними забавами, домашними забавами.

Каждый полдень ты учишь петь бабуинов
Или плаваешь с пурпурными плексигласовыми крыльями.
Приезжает субботняя мусоросборка, бригада из Челси,
Крутая традиционная попойка — все это домашние забавы.

Бильярд без шаров заставляет
Твоих детей устроить заговор.
Они скользят по твоей сковородке
И питают твой огонь;
А вы с Джонсом окончательно сходите с ума.
Сломанный костяк… сломанная карьера…
Хей хо…

Indoor fireworks amuse your kitchen staff
Dusting plastic garlic plants
They snigger in the draught
When you ride through the parlour
Wearing nothing but your armour —
Playing Indoor Games.

One string puppet shows amuse
Your sycophantic friends
Who cheer your rancid recipes
In fear they might offend,
Whilst you loaf on your sofa
Sporting falsies and a toga —
Playing Indoor Games, Indoor Games.

Your mean teetotum spins arouse your seventh wife
Who pats her sixty little skins
And reinsure your life,
Whilst you sulk in your sauna
’Cos you lost your jigsaw comer —
Playing Indoor Games, Indoor Games.

Each afternoon you train baboons to sing
Or swim in purple perspex water wings.
Come Saturday jump hopper, chelsea brigade,
High bender-trender it’s all Indoor Games.

No ball bagatelle incites
Your children to conspire,
They slide across your frying pan
And fertilize your fire;
Still you and Jones go madder
Broken bones — broken ladder —
Hey Ho…

Счастливая семейка — хлопок одной руки[13], четверо прошли
мимо, и ни один не вернулся.
Брат Иуда, прах и постель, проглотил афродизиак[14].
Руфус, Силас, а также Иона пели:
«Мы надуем наши собственные байдарки»,
Ткнули пальцем в Зоопарке, устроили шумиху.

Взбили мир и обогнали время; покончили с дележкой
Серебряного Роллса[15] из золотой скалы[16], закачавшейся от тук,
тук, тук[17].
Счастливая семейка, сотри эту улыбку, все вокруг обязательно
должно вертеться.
Ватрушка, мышеловка[18]. Грип-Пайп-Тин[19]
вскричал: «Мы не Рин Тин Тин[20]».

Дядя Руфус вырастил нос и выбросил свой цирковой костюм,
Кузен Силас вырастил бороду и выдул еще одну флягу таинства,
Мерзкий Иона вырастил жену, Иуда грозил своим садовым
ножом[21].
Счастливая семейка — хлопок одной руки, четверо продолжили
путь, но ни один не вернулся.

Счастливая семейка — жидкие аплодисменты, каждый ушел
за свою дверь-вертушку[22].
Силас вдумчивый, Руфус аккуратный, Иона язвительный, Иуда
такой нежный.
Пусть крутится их сержантское отражение[23], если проиграем мы,
то выиграют парикмахеры.
Счастливая семейка — хлопок одной руки, четверо продолжили
путь, но ни один не вернулся.