верю я, что сердце
По воле дурочки-судьбы
Уступит самодержцу.
Замолк Король. Вдруг яркий свет
Ему в глаза ударил,
И маков полевой букет
Распался под ногами.
Он смотрит — снова перед ним
Стоят Пастух с Пастушкой,
И солнца золотистый нимб
Играет в их веснушках.
— Прости меня.
— Забудь, Король.
— Ты станешь Королевой?
— Если унять на сердце боль
Тебе поможет это,
То я согласна.
— Бог с тобой!
Ты обо мне не думай.
Распорядись своей судьбой,
Как говорит рассудок.
— Увы, Король, молчит мой ум,
Да он здесь не помощник!
Пусть сердце празднует триумф
С зари до самой ночи.
По-королевски свадьбу ту
Сыграли: целый месяц
Скрывали белую луну
Огни весёлых песен.
Изгнал Король двух подлецов,
Да мы о них не будем
Напрасно в праздник вспоминать
И воду баламутить.
Гремела свадьба, мир сиял!
Потом Колдун с улыбкой
В дневник свой бегло написал,
Что счастлив был владыка.
Я там была, и тот Король
Мне поручил в поэму
Преобразить свою любовь.
Что ж, это не проблема!
И вот уж прочитали вы
Слова строфы последней,
Что волей слухов и молвы
Дошла до нас лишь песней.
Где-то на окраине планеты,
Обрамлённой снегом, как каёмкой,
Жили бык суровый и, конечно,
Мать-корова с маленьким телёнком.
Долгий путь сквозь льды и сквозь метели
Изнурил семейство молодое,
И легли они под лапой ели
Отдыхать до времени другого.
— Расскажите сказку, — просит мальчик, -
О цветах, растущих где-то в небе.
Что там есть такого, что мы вечность
На земле заснеженной не встретим?
Помолчала добрая корова,
Для ребёнка сказку вспоминая,
Для сыночка ласковое слово
С трепетной любовью подбирая.
— Есть на небе, — начал бык угрюмый,
Только с виду грозный и суровый, -
Между близнецами и бараном
Звёздный вол с обугленной подковой.
По лугам вселенной бесконечной
Он бредёт неспешно и лениво,
Вспахивает поле плугом вечным
И жуёт траву неторопливо.
Вспашет поле и уснёт, уставший,
Он у ног насмешливой Венеры,
Жертва красоты порою страшной,
Сын уравновешенной Деметры.
У него рога как тонкий месяц,
Как стальной и очень острый серп,
И плывут вспугнутой вереницей
От него косяк созвездий-нерп.
Но не вечность было всё спокойно
У Тельца на небе бесконечном.
Было время, он своею кровью
Платил дань за раны и увечья.
Встретился на зимнем небосклоне
Звёздный бык с охотником небесным.
Завялся бой, и не на жизнь, а на смерть –
Сколько длился он, нам неизвестно.
Орион жесток и беспощаден,
Никогда он промаха не знает,
Но Телец, хоть и под сердце ранен,
Стойко смерти ждёт, не нападает.
Ты не думай, что он мягкотелый,
Просто он не злой и не жестокий,
Терпеливый, преданный и верный,
Оттого, быть может, одинокий.
И терпел немало бык небесный
От того охотника земного,
Но однажды случай безызвестный
Изменил ход действия намного.
Есть в пространстве космоса, вселенной
Скорпион — соперник Ориона.
Он однажды в вздувшиеся вены
Пустил яд и сверг его со трона.
Он лишил надменности и спеси
Наглеца и гордого героя,
Он его под облаком повесил,
Он его презрением удостоил.
Пусть Телец добряк и недотрога,
Но предел есть каждому терпению:
Как-то он боднул огромным рогом
Ориона в шейное сплетение.
Орион, весь кровью истекая,
С гордостью и честью уязвлённой,
За собой след крови оставляя,
По тропе пошёл испепелённой
И на го́ре водному тригону
Встретился с уставшим Скорпионом.
Чёрной смерти маленькой подобен,
Он не ждал свидания с Орионом.
Но охотник движим жаждой мести,
В нём клокочет ненависть и ярость.
Он копьём прям в Скорпиона метит,
И чужие муки ему в сладость.
«Ты ничтожен! — он шипит, как лебедь. –
Где твой яд, для нас невыносимый?
Он для всех мучителен, смертелен,
Сердцем по артериям гонимый.
Но сейчас ты сломлен и раздавлен,
И теперь Тельцу не отвертеться:
Будет он моей рукой повален,
Будет биться в страхе бычье сердце!»
И ступил ногой своей жестокой
Орион на тело Скорпиона,
Раздавил ступнёю, как подковой –
Он неумолим и непреклонен.
Умереть они уже не могут,
Вечные скитальцы Поднебесной,
Души их теперь подобны богу,
Разве что без власти над вселенной.
Скорпион лежит один под камнем:
Нету сил идти на Ориона,
Знает, что он прямо в сердце ранен,
Ждёт подмоги водного тригона.
Но уж, видно, чувствовал опасность
Звёздный вол с другого края света,
Потому, не придавая гласность,
Бык с него потребовал ответа.
И с тех пор, я вам скажу украдкой,
Нет покоя в доме Ориона,
И бежит охотник без оглядки
От клешней и жала Скорпиона.
Он с Тельцом войну ведёт, как прежде,
За рога быка берёт бесстрашно,
И от боя в мире безмятежном
Отдыхает вол на летней пашне.
Так и есть с тех пор на нашем небе:
Звёздный бык бежит от Ориона
И находит вечное спасение
Во смертельном яде Скорпиона.
Задремал телёнок утомлённый
Под печальный вой и свист бурана,
И ему мерещился сквозь дрёму
Приглушённый свет Альдебарана.
Сегодня за окном метель,
И дремлешь ты у жаркого камина.
Согреться наконец — вот это твоя цель,
Но не получится, ведь это лишь картина.
Картина не камин, в котором пляшет
Огонь за прочной сеткой чугуна,
И не метель, что в белом поле пашет
И сеет снег от ночи до утра.
Картина — миг, когда тепло в гостиной,
Когда горячей стала вдруг ладонь
И чувства перестали быть картиной
И разожгли взаправдашний огонь.
Глубокий сон, похожий на медвежий,
Который год проходит без следа,
И теплится над тундрой белоснежной
Забытая полярная звезда.
Нам тоже холодно, нам тоже не достало
Тепла огня в декабрьский буран.
На нас лежит верблюжье одеяло,
Но холод в сердце, а тепло — обман,
И снятся нам просторы неземные,
Края далёкие, ушедшие в века,
Забытые просторы Палестины
И Антарктиды вечные снега.
Угрюмый бор гудел стволами сосен,
Уставший, возвращался с поля жнец;
По узкой тропке сквозь седую осень
Спускался с гор измученный телец.
Бык шёл сквозь лес спокойно, осторожно.
Уверенность в каштановых глазах
Из сердца прогоняла всю тревожность
И из души гнала напрасный страх.
Как месяц перевёрнутый, задели
Тельца витиеватые рога
Сосновые заснеженные ветви,
И снег упал на грузного быка.
Дышал ноябрь моросью и ливнем,
Прошла пора работы на полях,
Последний стог телец убрал сегодня,
Убрал небрежно, будто второпях,
И вот уже спускается неспешно
На водопой к покрытой
