Одна и та же тишина,
Как можем мы понять,
По-разному нам всем видна,
И не её совсем вина,
Что то зловещая она,
То так добра, нежна, мягка,
Что может нас обнять.
«Ты пиши, если что…»
«А если что? —
Ты ответь, мой друг,
Солнце уж взошло,
Скоро ты уйдёшь,
А мне важно знать!
Если что, я могу тебе написать?
Почему же мне не напишешь сам?
Отвечай уж светлеющим небесам.
Скоро ты уйдёшь,
А мне важно знать!
Почему не можешь сам написать?»
Скучно смотришь сквозь.
Говоришь: «Пойду.
Я закрою и выход сам найду».
Я шепчу, прижавшись к закрытой двери:
«Даже если что… ты не приходи».
Пройдя сквозь каменные дома,
Гуляя меж комнат бесстыже,
В наш город осень без спроса пришла,
Сметая лето листвою рыжей.
В потоках шуршащих листвы золотой
Неспешно плывут пешеходы,
Над ржавой от осени мостовой
Нависли уставшие неба своды.
И где-то медленный тихий блюз
Роняет на ветер ноты,
Я их в ладошку ловлю и клянусь —
Прослушаю до субботы.
Я сяду в уютном тёплом кафе,
Укутаюсь в кашемире,
И вдруг покажется, будто и мне
Есть тёплое место в осеннем мире.
И даже в потёртом стихами блокноте
Листы пожелтели будто,
В свободном странном красивом полёте
В слова опускаются буквы.
Я выйду прочь и тотчас закружусь
В листвы и людей хороводе,
То вниз, то вперёд, то наверх я помчусь
Навстречу мудрой природе.
И вроде бы каждый сам по себе
Ведёт свою партию точно,
Да только всё чаще кажется мне,
Танцуем мы танец общий.
В золотой лихорадке яркая осень,
Как приманку, нам листья цветные бросит,
Соблазнит на поиск бессметных богатств,
Которые с радостью даром отдаст.
Мы выходим сначала нехотя, озираясь,
Мягко ступая по листьям, едва их касаясь.
Деревья играют этюды на тонких скрипках,
Трава — в драгоценных золота слитках.
Вокруг деревья дружными семьями
Позируют на камеру, хвалясь нарядами осенними,
Цветов горчичных и охры их фэмели луки.
Фотографы греют замёрзшие руки.
Подбирая идеальные яркость и освещение,
Следуя правилу золотого сечения,
С жадностью обезумевших старателей
Глядят фотографы в видоискатели.
И, словно на золотых приисках побывав случайно,
Бьются за истинные шедевры они отчаянно,
Из гигабайтов отснятых мгновений ночами бессонными
Средь множества кадров пустых ищут чистое золото.
— Осень, ты ведь любимая всеми фотомодель.
Что же так часто роняешь слёзы? Вот и теперь…
Она, улыбаясь, ответит, щурясь от камеры яркой вспышки:
— Чтобы фотографам время дать для передышки.
Мы устроим пикник в осеннем лесу,
Пригласим к столу золотую лису,
И сорока на чёрном до блеска хвосте
Принесёт нам сказки о тёплой весне.
Вместо скатерти — жёлтых листьев ткань,
В вазе из свежей коры — герань,
В чашках, лёгких, как перья жар-птицы,
Ромашковый чай с имбирём и корицей.
Здесь сосновой смолы пряные ароматы,
Это место — твоё, и здесь все тебе рады!
Вот уж вишнёвый бисквитный пирог
Пушистый лис нам на стол подаёт.
И поручает задорным белочкам
Разложить пирог по тарелочкам
И украсить оранжевой облепихой,
Малиной спелой и земляникой.
Хвойную иглу я вставлю в граммофон,
Старую пластинку закрутит быстро он,
Закружатся лисы в чарующем танце —
Фокстротом назвали его иностранцы.
Станут сосны качаться музыке в такт,
Взгляни, с их макушек на нас глядят
Те, кто тоже когда-то пили тут чай…
Ты как вырастешь, ты по нам не скучай!
Приходи в этот лес, танцуй да пой,
В этом месте всегда мы будем с тобой.
Будем с лисами чай пить и громко смеяться,
А потом снова к небу ввысь подниматься.
