По правде сказать, наломали нам дров
Вражьи агенты различных сортов,
Втершись в святая святых Учреждения
Под видом народных вождей и отцов,
Навек нас убили в общественом мнении,
Но мы ведь добились их устранения,
Теперь же, ты видишь, век управления
Ученых, философов и мудрецов,
Век просвещенный, открытый и бойкий,
Век реформ и перестройки,
Так стоит ли быть обозленным и хмурым
И маяться их эмигрантской дурью?
После короткого совещания слово берет Секретарь:
Внимание,
Объявляется решение
По делу о прошении
Заслуженного ветерана
Известного вам Учреждения
На посещение
Им Родины священной,
А также исторической.
Итак, заслушав соображения
Научно - политические,
И взяв в расчет, что он, проситель,
Допущен к тайнам
Внепространственно - космическим,
И потусторонне - стратегическим,
Пришли мы к заключению,
Что просьба эта неэтична,
Нетактична,
И просто безобразна,
Что вынуждает нас признать
Предпологаемый визит
Нецелесообразным.
А в назидание другим,
Чтоб было неповадно,
И ясно, как это напрасно,
И не потворствовать капризам,
Дурных примеров чтоб не подавать,
Решили мы единогласно
В визе на вторую жизнь
Тебе, пророк злочастный,
Отказать.
Иеремия:
Будь проклят человек который принес весть отцу моему и сказал: У тебя родился сын - и тем обрадовал его. Будь проклят этот человек за то, что не убил меня в самой утробе, так чтобы мать была мне гробом. А ты, кто повел меня, и ввел во тьму, а не в свет, ты, измозживший плоть мою и кожу мою, сокрушил кости мои, огородил меня и обложил горечью и тяготою, отяготил оковы мои, задержал молитву мою, каменьями преградил дороги мои, ты стал для меня, как медведь в засаде, как лев в укрытии, растерзал меня, натянул лук свой и поставил мишенью для стрел, пресытил меня горечью, напоил меня полынью, покрыл меня пеплом и удалил мир от души моей, для меня ты больше не свет и не свят, так будь же и ты стократ про...
Мнговенно все исчезает, и наступает полная темнота и тишина. Через некоторое время возникает голос Иеремии:
Вокруг чернота и безмолвие. Никого и ничего, пустота. Значит, опять яма. Как и тогда, когда по приказу царя Иудейского опустили меня на веревках в яму глубокую, и была в ней только чернота и мокрая грязь. Но тогда помнил Он обо мне. Я же о нем никогда не забывал. Отца и мать плохо помню, ибо был Он мне и отцом, и матерью. Он образовал меня во чреве и познал меня прежде, чем я вышел из утробы. Он вложил слова свои в уста мои и поставил пророком над народами, когда я был еще мальчишкой, - против царей Иуды, против князей его, против священников его и против народа земли той. Не бойся, - говорил Он мне, - ибо Я с тобой, чтобы избавлять тебя. И когда повергли мою жизнь в яму, и забросали меня камнями, и не стало уже сил вынести, и я вскричал Погиб я! - и призывал имя Твое, Господи, из ямы глубокой, и Он услышал голос мой из ямы глубокой и сказал - Не бойся. И было слово Его в радость и веселие сердца моего, ибо имя Твое было наречено на мне, Господи. И когда царь Иудейский читал свиток, а в том свитке записал я все слова, сказанные мне Им, и когда царь Иудейский каждый раз отрезал ножом по кусочку свитка с прочитанной строкой и бросал их раз за разом на огонь в жаровне, и тогда явился Он ко мне, утешил и повелел написать другой, такой же свиток, а царя покарал. А ведь с радостью должен был я нести иго Его, с радостью должен был подставлять ланиту бьющему ее и пресыщаться поношениями, ибо был Он силой моей, крепостью моей и прибежищем моим в день скорби, ибо Бог есть истина, Он сотворил Землю силою своею, утвердил Вселенную мудростью своею и разумом своим распростер небеса...
Некоторое время еще длится темнота и безмолвие. А потом будто бы все взрывается - залитые солнцем улицы Иерусалима, шумная, многоцветная толпа прохожих, магазины, рекламы, а посреди улицы, растопырив руки, стоит Иеремия, в чем мать родила, и кричит надорванным криком заглотнувшего свой первый глоток воздуха взрослого ребенка. Скрип тормозов, гудки машин, ругань водителей, хихиканье прохожих, все скапливаются вокруг Иеремии. Шум постепенно затихает. Толпа и Иеремия, сообразивший, наконец, прикрыться руками, насторожено и с любопытством разглядывают друг друга. К толпе подходит полицейский.
