В комиссию ЦК РКП(б) по делам печати. 5 апреля 1921*
50 В КОМИССИЮ ЦК РКП (б) ПО ДЕЛАМ ПЕЧАТИ [Москва, 5 апреля 1921 г.]
Каждому из нас ясна огромная потребность РСФСР в революционном, в коммунистическом искусстве. Потребность же в таковой литературе потрясающа. Театр питается или халтурной макулатурой или падалью прошлого. Создаст новую литературу только организация писателей революции. Писателя организует книга. Революционная же книга встречает в Госиздате или ультрабюрократическое или издевательское отношение.
Три иллюстрации:
Иллюстрация первая
Бюрократизм в чистом виде
ЛИТО приняло к печати книгу «150 000 000». ЛИТО, поставленное именно для того, чтоб разобраться в вопросах худ<ожественной> литературы, аттестовало эту книгу как исключительно агитационную* и требовало ее издания в возможно краткий срок, в возможно большем количестве экземпляров. Агитационность была отвергнута. Книга забита была в какую-то 3 или 4 очередь, не могущую увидеть света ни в коем случае. Для чего тогда эти очереди? Началась многомесячная история с «крестиком», крестик — это пометка, которую было необходимо получить для переведения в первую очередь (подробно эта издевательская история изложена в моем докладе коллегии Наркомпроса). Крестик я получил. Валялась с крестиком. После ряда атак мне выдал т. Вейс официальную расписку в том, что книга выйдет в половине февраля, две недели тому назад я получил вторую формальную расписку с обязательством выпустить ее к 15 апреля. Если (сомневаюсь) книга выйдет, можно праздновать 10-месячный юбилей волокиты.
Примечание. Книга издается в 5000 экземплярах (очевидно, мне для успокоения), тогда как средний тираж любой издаваемой «агитационной» книги типа Гамсуна* «Новь» или «Дрожнины песни»* 25–50 000 экз., а макулатура типа — Дерябина* «На заре нового мира» издается в количестве 100 000 экземпляров.
Иллюстрация вторая
Чистое издевательство (плакат со стихами)
Мной были представлены вам плакаты о «Борьбе с волокитой» и о «помощи Донбассу»*. Я указывал на невозможность печатать в Госиздате ввиду обвинений каждой живой вещи в «футуризме». Вы одобрили 2 плаката, наиболее удачные. На всякий случай я отправил эти плакаты в Главполитпуть как учреждению, для которого эти вещи больше всего могли подойти. Прилагаю рецензию* Главполитпути «О яркой агитационности» и ответ Госиздата: «Отклонить как погромный».
Иллюстрация третья
Бюрократизм, смешанный с издевательством
Мною подана неделя назад книга «Мистерия-буфф». Требование на издание этой пьесы, даже в первой редакции (пьеса переработана в связи с событиями наших дней) признанной ТЕО образцовой в ком<мунистическом> репертуаре, долго мотивировано настойчивым спросом со стороны рабочих театров. Пьеса отклонена* «за недостатком бумаги», с примечанием «на рецензию не поступала». Как может отвергаться непросмотренная книга? Разве не усомниться в недостатке бумаги, видя прилагаемый здесь список* с пятидесятитысячным тиражом макулатуры? Тем более возмущает такое отношение, что «Мистерия» многократно «прорецензирована»* в рабочих районах, где она читана мною под энтузиазм слушателей.
Вопрос о постановке ее и о напечатании обсуждался на специальном собрании* представителей от ЦК РКП, от МК, от Главполитпросвета*, от ВЦСПС, Рабкрина* и других организаций и была принята единогласно прилагаемая резолюция, внесенная коммунистами и принятая голосованием, в котором участвовало 82 коммуниста. Есть ли другое произведение, могущее так оправдать требование об издательстве?
Если вещь, так аттестованная и продвигаемая с такой энергией, не может выплыть из Госиздата, то что делается с другими книгами, у которых нет родственников, вылавливающих их из госиздатских корзин и госиздатской канцелярщины. Любой автор подтвердит, что это не случайность, а система. Надо освободить литературу от хозяйничания Вейсов.
В. Маяковский.
5. V. 21 г.
В юридический отдел МГСПС, 6 августа 1921*
51 В ЮРИДИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ МОСКОВСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ [Москва, 6 августа 1921 г.]
В юридический отдел МГСПС
от В. В. Маяковского
Заявление
Обращаю Ваше внимание на расправу, учиняемую Государственным издательством надо мной — работником поэтического труда.
Год назад Центрхудкол под председательством Наркома обсуждала театральный репертуар Октябрьских торжеств и признала «Мистерию-буфф»* одной из лучших и первых пьес коммунистического репертуара. Тов. Мейерхольд взялся за постановку*. Постановка не могла быть осуществлена к годовщине, и я в течение нескольких месяцев перерабатывал «Мистерию», на которую мною уже был затрачен ранее год поэтического труда. Пьеса до постановки была прочитана мною представителям ЦК РКП, МК РКП, ВЦСПС, Рабкрина, Главполитпросвета и других организаций*, интересующихся агитискусством. По прочтении пьесы была принята единогласно, по предложению присутствовавших коммунистов (85 чел.), резолюция, требовавшая постановки «Мистерии» во всех театрах РСФСР и напечатания ее в возможно большем количестве экземпляров. Резолюция опубликована в «Известиях» и «Вестнике театра».
ТЕО Главполитпросвета, приложив резолюцию и требование нескольких рабочих и красноармейских театров о присылке пьесы, отправило в Госиздат отношение о срочном напечатании пьесы*. 2 апреля мне выдали выписку распорядительной комиссии с постановлением: «Ввиду отсутствия бумаги отложить» и с припиской: «Книга на отзыв не посылалась». Я указал гражданину Вейсу, что мотивировка недостатком бумаги не серьезна, так как, во-первых, Госиздат находит бумагу для печатания самой низкопробной макулатуры вроде пьесы «На заре новой жизни» Дерябиной или пьес Сабурова*; во-вторых, эта макулатура издается в стотысячном тираже, «Мистерию» же можно издать в очень ограниченном количестве — только для нужд театров, тем более что переписывание этой весьма требуемой пьесы на машинке отнимает у Республики и бумаги больше и больше рабочих часов, на что гр. Вейс мне ответил, что «конечно, для крайне нужной вещи бумагу можно было бы наскресть, но мы не считаем таковой «Мистерию» и вообще против подобных произведений». Как же, — спросил я, — вы догадались, что пьеса не нужная, если она на отзыв не поступала, а если мнение о пьесе было предрешено до прочтения, то зачем нужна комедия с постановкой этого вопроса в комиссии? Ответом удостоен не был. Пьеса была переписана от руки и в таком виде была послана мной в Донбасс, в Тверь, ДВР, в Прагу, в Берлин и т. д. В некоторых городах Республики и за границей, по имеющимся у меня сведениям, она вышла или должна выйти* в непродолжительном времени. Так как постановка «Мистерии» в Первом театре РСФСР встретила исключительно хорошее отношение и рабочей массы и газет* (статьи в «Гудке», «Труде», «Известиях», в «Комтруде» и т. д.) и вызвала снова огромное требование, я снова обратился в Госиздат. На это обращение председатель коллегии Госиздата тов. Мещеряков мне сказал, что пьеса рабочим непонятна, ему лично она не нравится, что статьи и анкеты (собираемые в театре анкеты* блестяще подтвердили понятность, нужность и революционность «Мистерии») не убедительны, так как статьи пишет советская интеллигенция, а анкеты заполняют советские барышни, а его может интересовать только мнение рабочих. Тов. Мещеряков предложил устроить спектакль исключительно для рабочей аудитории и позвать его, чтобы он лично убедился в производимом впечатлении. Проверял ли когда-нибудь Госиздат таким образом беллетристическую чепуху, издаваемую им, — не думаю: за это б по головке не погладили.
Я заявил тов. Мещерякову, что нравится ли ему пьеса или нет — меня не интересует. Пьесы пишу не для Госиздата, а для РСФСР, но для испытания последнего средства на проверку согласился. Через МГСПС, при содействии тов. Охотова, был организован спектакль исключительно для рабочих-металлистов (ни один посторонний, даже по моим запискам, на спектакль попасть не мог). Несмотря на то, что я сообщил о спектакле тов. Мещерякову заранее и он обещал быть, тов<арищ> не пришел.
После спектакля, прошедшего под шумное одобрение зала, была единогласно принята резолюция*, в которой «Мистерия» приветствовалась как пролетарская пьеса, требовалось ее издание в возможно большем количестве экземпляров и выражалось негодование по поводу госиздатского отношения к «Мистерии» (резолюция в «Вестнике театра»).
После спектакля и принятия этой резолюции ко мне обратился редактор «Вестника театра» тов. Загорский* и предложил напечатать пьесу в «Вестнике», неоднократно печатавшем агитационные пьесы. Так как Госиздат в театре отсутствовал, а держать экзамены мне надоело, я согласился, и пьеса вышла в 91–92 номере «Вестника». Получив 1 июня служебную записку* Всеработпроса* за № 265, в которой пьеса была протарифицирована и предлагалось оплатить работу, и взяв от ТЕО отношение в Госиздат за № 180, удостоверяющее, что пьеса принята и отпечатана, я отнес эти бумаги в госиздатскую коллегию и просил уплатить построчную плату*. На это тов. Мещеряков и тов. Вейс заявили мне, что надо нас всех предать суду Ревтрибунала за незаконное отпечатание «Мистерии», а дело будет рассматриваться коллегией Госиздата. Платить же мне будут те, кто печатали пьесу (привлек ли Госиздат кого-нибудь к ответственности за напечатание никчемных томов Немировича?*). Я направился в «Вестник театра» и просил оплатить в «Вестнике» ввиду отказа Госиздата. В «Вестнике» мне сообщили, что Госиздат отказываться права не имеет, так как коллегия Наркомпроса передала ему всю смету «Вестника». Не желая вести бесплодных разговоров с яростным Госиздатом, я подождал, пока была составлена «Вестником» общая платежная ведомость и отправлена в Госиздат. Когда через неделю я пришел в Госиздат за справками, меня ждал новый сюрприз: коллегия, рассудив, что едва ли можно привлекать за напечатание революционной пьесы, напечатанной вполне законным образом на той бумаге, которая предназначалась для «Вестника театра», выпустившего с этой целью двойной номер, попробовала новый способ отшибить у меня охоту писать и стараться напечатать написанное. На ведомости стояло: «Распорядительная комиссия, 15/VII: поручить финотделу проверить ведомость по тарифным ставкам и оплатить, исключая пьесы Маяковского «Мистерия-буфф», 18/VII» (подписи).
