Пьер Дюпон сказал свое собственное, свежее слово в песнях, любовно и растроганно рисующих народный быт, в песнях, славящих «все ремесла» — силу и ловкость рабочих рук, душевную красоту трудящегося человека. В его политической лирике запечатлелись романтические мечтания народных масс в период революции 1848 года, горькое разочарование в буржуазно-демократических идеалах и смутные, еще полуосознанные порывы к новым идеалам пролетарской революционности, которые расцветут в творчестве поэтов-коммунаров, в первую очередь младшего современника Дюпона — Эжена Потье.
При всей несхожести творческого облика, при том, что Беранже, Барбье и Дюпон принадлежат к разным поколениям, в их поэзии есть некая общность: в ней нашли художественное отражение три последовательных этапа народной жизни Франции на протяжении одной и той же эпохи; отразилась борьба и идеалы, надежды и разочарования широких демократических масс их времени; наконец, она выработала принципы и формы искусства, которые были подхвачены и развиты французской гражданской лирикой и популярной песней, начиная с последующих десятилетий и вплоть до нашего времени.
Объединяет, по крайней мере, двоих из этих поэтов также исключительная литературная судьба их в России. Именно здесь поэзия Беранже и Барбье прозвучала особенно громко, нашла самый живой отклик. Еще при жизни авторов их творчество было известно в России сперва во французском подлиннике, затем в переводе, получило глубокую и сочувственную оценку со стороны русской критики. В годы, когда слава обоих французских поэтов начала угасать среди их соотечественников, стала особенно расти их популярность в России. Песни Беранже, сатиры Барбье волновали сердца многих поколений русских читателей; они не сходили со страниц прогрессивных русских изданий шестидесятых и семидесятых годов XIX века, несмотря на весь гнет царской цензуры, постоянно публиковались в России и в последующие десятилетия.[8] Творчество демократических поэтов Франции оказалось необычайно близко духу передового русского искусства, было взято им на вооружение в борьбе против царизма и сыграло немаловажную роль в формировании русской гражданской лирики. Можно сказать, что творчество французов Беранже и Барбье, так же как революционно-демократическая поэзия немца Генриха Гейне, сделалось как бы частью русской прогрессивной культуры.
Любовь к французской демократической поэзии XIX века, особенно к боевой, искрящейся остроумием и жизнерадостностью песне Беранже, не угасла в нашей стране и доныне.
В настоящем томе любители поэзии найдут избранные песни Беранже, знакомые каждому русскому читателю со школьной скамьи; они смогут составить себе более полное представление о поэзии Барбье, менее у нас известного, и о творчестве Дюпона, песни которого много лет не издавались во Франции и впервые представлены в столь значительном объеме на русском языке.
С. Брахман
{1}
Король Ивето
Перевод И. и А. Тхоржевских
{2}
Жил да был один король, —
Где, когда — нам неизвестно
(Догадаться сам изволь).
Спал без славы он чудесно,
И носил король-чудак
Не корону, а колпак.
Право так!
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Он обед и завтрак свой
Ел всегда без опасенья;
На осле шажком порой
Объезжал свои владенья;
И при нем достойно нес
Службу гвардии барбос,
Верный пес!
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Был грешок один за ним:
Выпивал он преизрядно.
Но служить грешкам таким
Для народа не накладно,
Пошлин он не налагал, —
Лишь по кружке с бочки брал
В свой подвал.
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Как умел он увлекать
Дам изысканного тона!
И «отцом» его мог звать
Весь народ не без резона.
Не пускал он ружей в ход;
Только в цель стрелял народ
Дважды в год.
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Он отличный был сосед:
Расширять не думал царства
И превыше всех побед
Ставил счастье государства.
Слез народ при нем не знал;
Лишь как умер он — взрыдал
Стар и мал…
Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?
Вот так славный был король!
Не забыл народ о нем!
Есть портрет его старинный:
Он висит над кабачком
Вместо вывески рутинной.
В праздник там толпа кутит,
На портрет его глядит
И кричит
(Ха, ха, ха! Ну не смешно ль?):
«Вот так славный был король!»
Знатный приятель
Перевод В. Курочкина
{3}
Я всей душой к жене привязан;
Я в люди вышел… Да чего!
Я дружбой графа ей обязан,
Легко ли! Графа самого!
Делами царства управляя,
Он к нам заходит, как к родным.
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Прошедшей, например, зимою
Назначен у министра бал;
Граф приезжает за женою, —
Как муж, и я туда попал.
Там, руку мне при всех сжимая,
Назвал приятелем своим!..
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Жена случайно захворает —
Ведь он, голубчик, сам не свой:
Со мною в преферанс играет,
А ночью ходит за больной.
Приехал, весь в звездах сияя,
Поздравить с ангелом моим…
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
А что за тонкость обращенья!
Приедет вечером, сидит…
— Что вы всё дома… без движенья?
Вам нужен воздух… — говорит.
— Погода, граф, весьма дурная…
— Да мы карету вам дадим! —
Предупредительность какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Зазвал к себе в свой дом боярский:
Шампанское лилось рекой…
Жена уснула в спальне дамской…
Я в лучшей комнате мужской.
На мягком ложе засыпая,
Под одеялом парчевым,
Я думал, нежась: честь какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Крестить назвался непременно,
Когда господь мне сына дал, —
И улыбался умиленно,
Когда младенца восприял.
Теперь умру я, уповая,
Что крестник взыскан будет им…
А счастье-то, а честь какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
А как он мил, когда он в духе!
Ведь я за рюмкою вина
Хватил однажды: — Ходят слухи…
Что будто, граф… моя жена…
Граф, — говорю, — приобретая…
Трудясь… я должен быть слепым…
Да ослепит и честь такая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Бедный чудак
Перевод В. Курочкина
{4}
Всем пасынкам природы
Когда прожить бы так,
Как жил в былые годы
Бедняга-весельчак.
Всю жизнь прожить не плача,
Хоть жизнь куда горька…
Ой ли! Вот вся задача
Бедняги-чудака.
Наследственной шляпенки
Пред знатью не ломать,
Подарочек девчонки —
Цветы в нее вплетать,
В шинельке ночью лёжа,
Днем — пух смахнул слегка!
Ой ли! Вот вся одёжа
Бедняги-чудака.
Два стула, стол трехногий,
Стакан, постель в углу,
Тюфяк на ней убогий,
Гитара на полу,
Швеи изображенье,
Шкатулка без замка…
Ой ли! Вот все именье
Бедняги-чудака.
Из папки ребятишкам
Вырезывать коньков,
Искать по старым книжкам
Веселеньких стишков,
Плясать — да так, чтоб скука
Бежала с чердака, —
Ой ли! Вот вся наука
Бедняги-чудака.
Чтоб каждую минуту
Любовью освятить —
В красавицу Анюту
Всю душу положить,
Смотреть спокойным глазом
На роскошь… свысока…
Ой ли! Вот глупый разум
Бедняги-чудака.
«Как стану умирать я,
Да не вменят мне в грех
Ни бог, ни люди-братья
Мой добродушный смех;
Не будет нареканья
Над гробом бедняка».
Ой ли! Вот упованья
Бедняги-чудака.
Ты, бедный, — ослепленный
Богатствами других,
И ты, богач, — согбенный
Под ношей благ земных, —
Вы ропщете… Хотите,
Чтоб жизнь была легка?
Ой ли! Пример берите
С бедняги-чудака.
Беранже. «Тетка Грегуар».
