И память вырвется из тлена.
Мы вспомним ласку нежных рук,
И губ горячее дыханье,
И разомкнём порочный круг,
Чтоб это вновь случилось с нами.
Увидим небо, облака,
Как мы стояли в этот вечер
С тобой вот так, в руке рука,
За много лет до нашей встречи.
Все пределы мира снегом замело,
И укрыло землю белым полотном.
Кружат карусели северных ветров
Белые метели белых, белых снов.
Падает неспешно с белых облаков
Много-много чистых, свежих лепестков.
Где-то там, в небесном, солнечном раю
Белые невесты — яблони цветут.
Так ласкает сердце негой чистоты
И целует губы обморок весны.
Нежностью волшебной райский белый цвет
Тает на ладонях… Яблоневый снег.
Какой-то сумасшедший нынче день,
Под облако бросая птичьи стаи,
И солнышко повесив набекрень,
Тревожит сны сиреневого мая.
Рассыпал всюду жёлтые цветы,
Заплёл берёз серёжковые косы,
И, почитай, на целых полверсты
Залил луга, желтевшие за плёсом.
Поспел и до деревни, балагур,
Где ветром поднимая горсти пыли,
Гонял через дорогу глупых кур,
Которые от страха позабыли
Куда бежать, а пёс исподтишка
Прищурившись и хвостиком виляя,
Расчувствовался с видом знатока,
Их лаем звонким бодро подгоняя.
Денёк жужжит, струится роем пчёл,
В ветвях оживших грушевого сада,
И кажется минутка б и расцвёл
Плетень сухой лозою винограда.
И кинулся бы в пляс беспечный мир
Весне, теплу и радости навстречу,
Когда бы день слегка не охладил
Туманом белокрылым сизый вечер.
Над землёй синевой
Шепчет утро, раскрыв небеса,
И прохладой ночной
Изумрудная дышит роса,
Тает сладкий уют
Аромата черёмухи, и
Птицы страстно поют
О загадке весенней любви.
Расцветает миндаль,
Закружась белоснежным огнём,
Серебристый хрусталь
Наслаждения в сердце моём,
Мир наполнен благим
Предсказанием радостным, свет
Над полями горит,
Как судьбы долгожданный обет.
Как долог нынче весенний вечер.
Как тих и светел в закатный час.
Душа его исполняет вечный
И бесконечно печальный вальс.
Мотив мелодии чудно тонок,
Как сладкий шёпот забытых грёз,
И эхо, будто шальной бесёнок,
Мерцает искрой в ветвях берёз.
Покой желанный волшебных песен
Звучит свирелью с недавних пор,
Беспечный ветер опять развесил
На кромке неба чудной узор.
А чуть левее, в молочной тени,
Лениво-долго скрывался прочь,
Как фавн лесной, аромат апреля,
И таял нежностью белой. В ночь.
Вода уже чиста, но холодна,
И в зеркале её на талой луже,
Конечно, кое-как отражена
Пришедшая не вовремя весна,
Но смутно, нерадиво, неуклюже.
И небо не отбрасывает синь,
Которая легла до горизонта,
И дерева прозрачностью вершин
Глядятся тяжело и неохотно.
Не видно ни дыхания тепла,
Ни певчих птиц отчаянного свиста,
Лишь тень берёз, раздетых догола,
И тишина. Скромна и неказиста.
Да, в марте лужа точно не ахти.
А что ей! Ждёт, когда вернётся лето.
Остался миг. Уже на полпути.
И не успеет близко подойти…
Она взорвётся красками рассветов,
Сияньем вспыхнет, пеной облаков,
И закипит безудержно листвою,
Оттенками багровых вечеров,
И, может, улыбнётся нам с тобою.
Где коты?! Где черти-горлопаны!
Март уже, но сволочь-тишина
В ночь забита колом деревянным
И торчит до самого утра.
Хоть бы пискнул кто из подворотни.
Весь чердак — пустой, как кошелёк.
Раньше-то, считай, не меньше сотни.
Нынче — даже сытый не орёт.
Вот на кой, скажите-ка, ребята,
Месяц этот в лист календаря
Вписан, если лунная кантата
Не звучит. Выходит, что зазря?
И теперь, свободны от разврата,
Чтоб их! Даже бровью не ведут
Кошки. Как ни в чём не виноваты,
По сердцу безжалостно скребут.
Так меня зловредные достали,
Мочи нет — всё серость и тоска,
Глазик уж в расстройстве и печали
Дёргается, верите ль, слегка.
Где же, Васьки, злыдни, ваши крики?
Выманите бестий из груди.
Всем клянусь — вы только подсобите —
Год печёнкой свежею кормить.
Всё отдам. И рыбу, и сметану.
Тапки, телогрейку и рубли.
Звёзды с неба ручками достану.
Только б кошки душу не скребли.
Ворочается медленно в печной
трубе, ворчит, поёт апрельский ветер,
и, видно, до полудня не уснёт,
шепча тоску давно забытых сплетен.
Я слушаю, что молвит про весну.
Благую весть иль ласковое слово,
иллюзий тронет вялую струну,
уняв души невысказанный голод.
Так хочется услышать буйный свист,
призыв к теплу — желанное мгновенье,
чтоб резвый клич проворен, голосист
вдруг объявил о новой перемене…
Жаль. Гость примолк. Как пена по волнам,
взбираясь в поднебесье выше, выше.
И скоро, прикасаясь к облакам,
но как-то всё вполголоса, чуть слышен.
Не время, значит. Длятся холода.
