в Господних чертогах, в дальних и жарких краях,
на шаре, что вокруг солнца вращается?
Кровь моя твердо помнит ту песню,
что пелась глубокой ночью, как бы вчера —
о золотистом козленке, об изучении Торы,
бесценной для нас.
О вестнике, мчащемся к нам через горы,
и на устах его важная весть.
И не шел я за чуждою музыкой,
за ладаном и волшебством чуждых краев,
как шли друзья мои — вплоть до гибели...
Ибо мною звучал орган, он играл
в двух горних храмах, в двух святая святых —
и... пал.
Как мог я сдержать в себе стих,
так, что факел врага не спалил
ноты великих напевов,
буквы, которыми пишет огонь
надежду и смысл святого чертога
Божественного народа,
хранящего письмо и печать
от вершин Синая и Мория
вплоть до гибели после битвы!
Перевод И. Винярской
БАШНЯ ТРУПОВ
/Перевод И. Винярской/
Слагается и растет башня еврейских трупов
из неисчислимых убитых царства.
Голова еще не коснулась этих небес!
(Голова с острием христианского топора
или кинжалом исламским внутри).
Еще бродят по этому миру — евреи, евреи:
светлолицые старики, чья рука ни разу не пролила
человеческой крови;
и дети, красивые телом и взором,
милые, словно голуби;
и крепко сбитые юноши, широкоплечие, твердой кости:
Хороши и для армии, и для флота,
и для ремесла, и для пашни на родине у себя:
покорять километры дальних полей
и раскрашивать их цветами веселья;
и из этих, конечно, будет еще
кладка за кладкою в башне трупов,
возводимой в мире расой евреев,
и, конечно, море крови вокруг —
так повелела судьба.
Перевод И. Винярской
КАК НАЗЫВАЕТСЯ ЭТА РЕКА?
/Перевод И. Винярской/
Быть может, Евфрат,
быть может, Яркон,
а может быть, Иордан,
или даже Ручей Крокодиловый, может быть.
И если напьюсь из источника,
что течет по полям среди всходов,
вспомни, душа, что ты
когда-то в раю из него пила.
И черпали из него
чистые сестры мои,
те, что исчезли, не знаю куда,
верхом на черных ослицах.
и была в их телах жертва тех поколений,
и в душах у них было золото сущего в те времена.
Перевод И. Винярской
ПРОРОЧЕСТВО У ВОРОТ
/Перевод Я. Лаха/
Тучи над Ерусалимом и отблеск меча на них.
А вы, словно кроты, зарылись в тоску,
лежите — щека к щеке со своею болью,
уже не согреется сердце памятью про мечту.
Встаньте же, выходите из ваших домов, палаток, бараков,
и поднятыми руками, как языками огня,
горести запалите — тряпьё,
напитанное слезами горючими ваших сердец!
Встаньте же, соберите витающих в облаках
и библейское солнце зовите —
Державе во славу!
Молитесь о чуде... Не погибло оно по зачатью, —
ещё живёт глубоко в крови!
Туча не пропадёт, если её не зажечь,
не выглянет солнце,
если тьму не рассечь.
Не было чуда и нет, если его не позвать:
Выйди на свет!
Но если вы сами глыбами стали, если печаль из камня впитали,
вас и такими народная совесть найдёт.
Плечи, которым Державу было назначено вознести,
враг пометит клеймом дезертиров,
а солнце вас покарает
тоскою глубоких морщин,
глазами, лишенными взгляда.
И лагерь военнопленных вас ожидает
вместо победного марша и ликованья парада...
И если не вспыхнут кедры, то пламя падёт на камни.
1928
Перевод Я. Лаха
«Со времен золотого тельца…»
/Перевод Б. Камянова/
* * *
Со времен золотого тельца и до жирных саронских быков,
До созданья Израиля на краю палестинских песков
Столь едиными мы не бывали — от богоборца до богомольца,
Чье благословение над Торой дьявол слушает — и смеется.
Все дружно кричат:
— Без Иерусалима! Без Иерусалима!
Богоборец воскликнул:
— Да кому эта рухлядь святая нужна!
И торговец сказал:
— Это просто скала, ничего не дает нам она!
А писатель добавил:
— Этот город считают своею святынею все племена!
Вожаки "террористов"— сикариев, верность хранившие древней столице своей!
Пламя, горевшее в ваших сердцах, ветер измен загасил.
Своими глазами видел я увядших мечтателей и бунтарей,
Людей с засохшими душами в самом расцвете сил…
Перевод Б. Камянова
СТРАНА, ГИБНУЩАЯ ИЗ-ЗА ЕЁ ПРАВИТЕЛЕЙ
/Перевод Б. Камянова/
Заблудились в пути, веря в бред свой вполне,
В слепоте не узрев страшных слов на стене,
Что пророк начертал, предрекая их срам, —
Современные Папус, Датан, Авирам.
Их приказы — закон для общины моей,
Для пугливых баранов в одеждах людей —
Удобренье для пашен и бранных полей.
Я их знаю получше, чем пастыри их, и молюсь
В ожидании чуда. Но блеют вокруг каждый камень и куст.
В пропасть падают все. Их как тянет туда.
Я — средь них. Подо мною разверзлась беда,
Перед бедным пророком несчастной земли,
Чьи владыки на гибель ее обрекли.
Перевод Б. Камянова
СТРАНА, ПОГУБЛЕННАЯ ВОЖДЯМИ
/Перевод Е. Минина/
Вы глупы, и в проклятиях видя хвалу,
Вы — предатели, слуги порока.
Посмотрите, алеет на каждом углу
В вашем городе слово пророка.
Ваш приказ исполняет безмолвная тля —
Знаю, в этом трагедий истоки.
Превращаете пашни в сражений поля.
Уповаю на чудо — его ждет земля,
Стонет все — скалы, пальмы и строки.
Мы все в бездну летим. Виноват без вины,
Тщетно в землю вцепляясь руками,
Я — несчастный пророк из несчастной страны,
Погребенной своими вождями.
Перевод Е. Минина
БЛАГОСЛАВЕН РАСШИРЯЮЩИЙ ГРАНИЦЫ
/Перевод Б. Камянова/
Ни востока нет, ни восхода в вашей еврейской стране,
Ни неоглядных просторов, ни вечных высоких гор.
Между домами и морем — пески да летучий сор.
Все страшно просто у вас, все аскетично вполне.
У вас не горы — холмы, до границы рукой подать,
Ваши деревья — карлики, всему остальному под стать.
В вашей еврейской стране стоит ослепительный день.
В темных очках дожидайтесь, покуда начнет темнеть,
И следите, как солнце заходит в вашей еврейской стране,
Раз уж нету у вас вершин, на которые стоит глядеть.
В моем же еврейском царстве есть утренняя заря,
Горы в нем высоки и воздух прозрачный свят.
Два дня пути до границы, реки есть и моря,
Всеми дарами недр край мой родной богат.
Смотрите вместе со мной на сияние горних снегов —
Такие высоты созданы разве что для орлов.
Дикие степи на тысячи миль, сады везде и леса,
Вольные птицы и самолеты здесь бороздят небеса.
Гомон детишек на пляжах Эйлата,
Лязг шестеренок в станках у истоков Евфрата…
И никто из евреев не видит границ никаких,
Разве только солдаты на дальних заставах своих.
Ну а сущность страны в самом сердце народном раскрыта:
Не Шаула то царство; то царство — Давида.
И об этом поют наши арфы: славьте Бога, столь щедрого к нам!
Из долины — к вершинам, в царский град, в восстановленный Храм!
Перевод Б. Камянова
МАМА И РУЧЕЙ
/Перевод Б. Камянова/
Может статься, к ручью моему,
что запомнил меня малышом,
где у берега плещется пень нагишом,
где зеленый плетень окружает сады,
вечно влажен, обрызган водой ключевой, —
приближается девушка, к кромке воды.
Эта рыжая девушка — мама моя.
Сбросит платье она в темноте у ручья
и в одной лишь рубашке из шелка войдет
в ледяные объятья струящихся вод.
Ароматы садов и безмолвье полей…
И отец мой пока что не встретился ей.
Я смотрю, как, прекрасна в своей чистоте,
моя мама выходит на берег, стройна,
как по шелку течет золотая коса…
Только взрослого сына не видит она.
