Ему, поэту Севера, художнику, привыкшему к скромным, приглушенным краскам, внезапно открылась земля, ранее более известная по романтической литературе, по гриновскому многоцветному, шумному и экзотическому Зурбагану.
Но особенно пленил его восточный Крым — Коктебель, где начиная с 1927 года он проводил едва ли не каждое лето в доме замечательного поэта и художника Максимилиана Волошина.
Вс. Рождественский не был тогда путешественником-одиночкой. Целые бригады писателей, по инициативе Горького, выезжали в различные районы страны, чтобы познавать социализм в практике его конкретного ежедневного созидания. Не случайно распространенным поэтическим жанром стал в те годы стихотворный очерк и лирико-патетический репортаж.
То была многосторонняя и чрезвычайно плодотворная школа жизни. Характерно, что раздел, посвященный путешествиям в книге «Земное сердце» (1933), Вс. Рождественский назвал «Цех жизни» — возможно, в полемическом противопоставлении отошедшему в прошлое «Цеху поэтов». В то же время эпиграфом к книге, взятым из Теофиля Готье («Я принадлежу к числу тех, для кого видимый мир существует»), он подчеркнул верность своим реалистическим принципам.
Далеко не все удовлетворяло Вс. Рождественского в его собственных тогдашних стихах. Порою он чувствовал, что его поэзия отчетливо разделяется как бы на два потока — на стихи о «внешнем» (на «производственную тему») и на стихи о личном, стихи «для себя». Это вносило в его поэтическое сознание диссонанс и смятение. Он стремился «внешнее» сделать внутренним, то есть чувственно и поэтически, эмоционально, а не только разумом освоить его. «Я видел многое, — пишет он в одном из своих тогдашних писем, — и из того пестрого вороха впечатлений хочу отобрать наиболее ценное. А ценным считаю я созвучное себе, т. е. то, о чем я могу писать, не пригнетая „совести художника“…» [24] «Столкновение с крепкими деловыми людьми, — рассказывает он в другом письме, — с ритмическим движением по-настоящему трудовой жизни всегда бодрит меня и вызывает ответное желание работать самому…» [25] И — снова: «Новый мир развертывается на каждом шагу — грубый и яркий. И продолжается все та же моя учеба „языку эпохи“»[26]. Вс. Рождественский внимательно присматривается к современной поэзии, он видит, что она живет теми же трудностями и теми же болезнями роста, что и его собственный стих. «Право, мне хотелось бы, чтобы от нашей действительно прекрасной эпохи у потомков осталось впечатление, как от живых людей, которые умели и побеждать и бороться, и различать цвета и слышать запахи, и братски ощущать зеленое великолепие природы. Голые схемы и диаграммы в поэзии — это ее младенческий лепет…» [27]В конце двадцатых и в начале тридцатых годов Вс. Рождественский и сам порою не сумел избежать «схем и диаграмм в поэзии», но природа его таланта и неизменная воодушевленность, интерес к красочному, звучащему и полнокровному миру, его чудесной, переменчивой, солнечной плоти быстро победили короткий душевный раскол на «внешнее» и «внутреннее», на очерково-публицистическое и собственно лирическое. Он в сущности нашел себя на своих же путях, обогатив «ворохом новых впечатлений», переживаний собственную лирическую природу с ее постоянной тягой к конкретности. В «Земном сердце» поражает обилие подробностей живой жизни. Природа Крыма, Кавказа, русского Севера, Украины широким цветным полотном вошла в книгу и сделала ее на редкость счастливой, молодой и радостной по своему настроению, что оказалось органично созвучным динамичной и мажорной эпохе тех лет. На Первом Всесоюзном съезде Н. Тихонов говорил: «Мы стремимся стать мастерами не мировой скорби, а мировой радости»[28]. Слова эти были безусловно созвучны Вс. Рождественскому, провозгласившему Науку Счастья труднейшей и главнейшей «из земных наук».
Эта радость жизни, щедрая изобразительность и музыкальность стиха в какой-то мере перешли и в книгу «Окно в сад», вышедшую уже в конце тридцатых годов. Но общая тональность ее заметно иная. Хотя и в этой книге есть счастливый привкус дороги, а в цикле «Иволга» играет и пенится молодая страсть и, как прежде, немало тонких и мелодичных пейзажей, все же главенствующая мажорная мелодия поддерживается и ведется в ней спокойно-сосредоточенными, медитативными мотивами.
Критика отмечала, что для книги «Окно в сад» принципиальное значение имел цикл «Встречи». Это — серия портретов, посвященных деятелям русского искусства и литературы. Среди них есть и написанные в прежние годы стихи о Лермонтове, о Некрасове, о Пушкине, о Гоголе, но теперь к ним добавились портреты Тютчева, А. Грина, Шевченко, Джамбула, Апухтина, «Баллада о Николае Островском». В целом они создают выразительную историко-культурную панораму и обнаруживают во Вс. Рождественском не только прекрасного портретиста, но и своеобразного исследователя и истолкователя духовной жизни как прошлого, так и современности.
Заметное место в его поэзии заняли произведения, посвященные русской истории («Новгородская София», «Князь»), они послужили началом длительной и многолетней работы над стихами, воскрешающими славное прошлое России. Поэт придавал этим произведениям принципиальное значение. Они углубляли представление об истории родной страны, воспитывали патриотическую гордость и уверенность в мощи и неколебимости национальной почвы.
Как известно, к концу тридцатых годов военная опасность стала реальностью. В стихах советских поэтов все сильнее звучали мотивы мобилизационной готовности. Советские писатели участвовали в международных конгрессах в защиту культуры и мира. К воинствующему гуманизму призывал деятелей культуры М. Горький. В обстановке приближающейся войны воспитательная, агитационно-пропагандистская роль литературы резко усилилась. Наряду с публицистическими стихами важную роль стали играть произведения, освещающие и воспевающие военное прошлое страны, ее богатое духовное наследие. Широкую известность получили поэмы К. Симонова «Суворов», «Ледовое побоище», Дм. Кедрина «Зодчие», «Конь», «Песня про Алену Старицу», Н. Рыленкова «Земля отцов»… К ним примыкали и стихи Вс. Рождественского о славе древнего Новгорода, о князе Всеволоде.
Бился князь с ливонскими волками,
И за каждую родную пядь
Меч его — отточенное пламя —
В грудь врага входил по рукоять…
Под грозой решительного боя
За родные сердцу рубежи
Дай мне сталь и мужество героя,
В грудь любовь и ненависть вложи.
(«Сын Мстислава, княжич Мономаха…»)
Эти стихи звучали в те годы с несомненной актуальной силой. Можно, следовательно, сказать, что к началу Великой Отечественной войны его поэзия прошла большой, сложный и плодотворный путь. Позади остались соблазны эстетизма и самодовлеющей книжности. В ней укрепились реалистические начала, расширились и стали многообразными связи с жизнью, с трудовой действительностью страны. Поэт научился внимательно вглядываться в социальную новизну людских отношений и говорить на «языке эпохи», а стих его при этом не потерял своих исконных лирических свойств. Многообразная газетная деятельность Вс. Рождественского на различных стройках, в заводских многотиражках приучила его перо к оперативной работе, к быстроте и практической действенности отклика на события жизни. Все это пригодилось ему в годы Великой Отечественной войны, когда он стал сотрудником фронтовых редакций.
В первые же дни начавшейся войны Вс. Рождественский вступает в ряды Народного ополчения. Когда-то он оборонял Петроград от Юденича, теперь снова — близкие подступы к городу: враг уже на лужских рубежах, уже захвачен город Пушкин…
Командование направило поэта в газету Народного ополчения — «На защиту Ленинграда». В начале июля он опубликовал в ней свое первое фронтовое стихотворение. Так началась долгая военная страда.
Роль писательского слова в годы войны была очень большой. Литераторы работали во фронтовых, армейских, дивизионных газетах: писали статьи, корреспонденции с передового края, репортажи, стихи. Они жили общей жизнью с воюющим народом. Около четырехсот писателей не вернулось с фронтов войны. В Ленинграде была большая писательская организация. Группу писателей при Политуправлении фронта возглавлял Н. Тихонов, на Балтфлоте — Вс. Вишневский. Небольшая, но активная группа работала на Ленинградском радио. За годы ленинградской осады было создано немало замечательных произведений. Достаточно вспомнить стихи и поэмы Н. Тихонова, О. Берггольц, В. Инбер, Вс. Азарова, В. Шефнера, М. Дудина, С. Орлова…
Вс. Рождественский вскоре оказался в Седьмой армии, стоявшей на правом берегу Невы. Как военный корреспондент он выполнял самую разнообразную работу — бывал в различных частях Волховского фронта, на передовых, писал не только стихи, но и очерки, корреспонденции, заметки, портреты героев. Многое из той повседневной работы навсегда осталось в пожелтевших подшивках газеты «Ленинский путь», сослужив свою полезную службу времени. Но для поэта такая деятельность не прошла бесследно — она давала ему множество впечатлений и наблюдений, сталкивала с самыми разными людьми, приносила счастливое ощущение своей слитности с судьбою воюющего народа. Вс. Рождественскому пришлось воевать в тех местах, где в годы детства он проводил летние месяцы. Это обстоятельство усиливало в нем чувство любви к родной земле, тревогу за ее будущее, он был рад, что наравне со всеми держит в руках оружие и что его перо помогает в борьбе с ненавистным врагом. В одном из писем того времени он писал: «…здесь, в глухом лесу, где я сейчас живу, я отыскал на карте и по компасу местоположение Ленинграда и повернул на него окошечко своей палатки, чтобы каждое утро, просыпаясь, смотреть в ту сторону. Я не близко от него, но мое сердце все время с ним…
