— Самое главное — взять перевал, — рассмеялся Серега.
— Еще до перевала нахлебаетесь, — сказал Иван. — Есть распоряжение Грызлюка не заправлять ваши машины…
На выезде из города ярко освещенная АЗС — автозаправочная станция. Колонки на которых написано «Дизельное топливо», обмотаны заправочными шлангами. На языке дорожников это означает — «Горючего нет».
Несколько «шкод», МАЗов и «татр» с большими фургонами сгрудились у заправки.
Тут же перед ними ощерилась светом «Волга», а поодаль — милицейский УАЗ.
Около «Волги» стоял молодой круглолицый человек в модном плаще и в шляпе. Рядом с ним, держась чуть позади, — невзрачная личность тоже в шляпе, всем своим обликом явно старавшаяся походить на круглолицего. У милицейского УАЗа стоял пожилой капитан с несколько растерянной физиономией.
Круглолицый надсадно, как с трибуны, кричал сбившейся кучке шоферов:
— Моя фамилия — Грызлюк, Юрий Стефанович, я руковожу этим районом и вывоз всяческих фруктов запрещаю! А поэтому и заправлять ваши машины тоже — запрещаю! Где хотите, там и заправляйтесь!
Капитан милиции поскреб в затылке. Ему явно не нравилась вся незаконность этого распоряжения, и он осуждающе посмотрел на Грызлюка. Но тот не обратил на это внимания. Наоборот, кивнул в сторону капитана милиции и прокричал, словно на митинге:
— Мы специально предприняли этот ночной рейд по всем заправочным станциям нашего района…
— Чего же это вы из заправочных станций частную лавочку устроили? — спросил водитель МАЗа.
— Потрудитесь выбирать выражения! — крикнул Грызлюк. — Вы пособники спекулянтов!
— Да я с государственным грузом еду! — возмутился водитель МАЗа.
— Знаем мы ваши госгрузы! — высунулся из-за плеча Грызлюка человечек в шляпе.
— А если даже не с госгрузом?! — заорал Серега. — Кто простой машин оплачивать будет? Вы?
Карцев дернул Серегу за куртку:
— Не вопи, как белый медведь в теплую погоду.
Пожилому капитану милиции было не по себе в этой ситуации. Он сначала крякнул, потом демонстративно и достаточно фальшиво покашлял, чтобы привлечь внимание Грызлюка и как-то прекратить всю эту сцену, но Грызлюк уже вещал, и остановить его капитану не удалось.
— Мы стараемся перевыполнить план сдачи фруктов, вывести район на первое место и с честью отрапортовать области, а вы…
Но то, что не удалось капитану, удалось Сереге Пушкареву.
— Ну ладно, хватит, — попросту перебил Грызлюка Серега. — Видно, что ребята вы тренированные. Только и мы не пальцем деланные. Вам все лишь бы сдать да перевыполнить, а что дальше — гори оно огнем… На чужом горбу в рай хотя, те въехать!..
Капитан милиции даже вроде обрадовался — хоть кто-то осадил этого Грызлюка.
А Серега повернулся к Лене и разъяснил уже ей одной:
— Да у них, после рапортов ихних, яблок пропадает столько, что ими можно было бы накормить все детские сады о? Орла до Красноярска.
И тогда Лена зло сказала Грызлюку:
— А на рынках потом перекупщики по три, по четыре рубля за килограмм дерут!
— Эт-то еще что такое?! — возмутился круглолицый Грызлюк.
— Это не «что такое», а женщина, — холодно ответил ему Карцев. — И я тоже попросил бы выбирать выражения.
Пожилой капитан милиции недобро усмехнулся, махнул рукой и решительно влез в свой желтый УАЗ.
Он в сердцах захлопнул за собой дверь, поглядел через стекло на размахивающего руками круглолицего Грызлюка, вздохнули сказал, не обращая внимания на своего водителя:
— Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет… Прости, господи.
«Шкоды» Карцева и Пушкарева ползли на перевал. Впереди снова шел Карцев.
Лена лежала в подвесной койке, держала руку на плече Карцева. Занавески с барабанящими зайчиками покачивались у ее лица.
— А если бы не заправили? — спросила она.
— Чего гадать! Заправили же.
— Ну, а если бы не заправили?
— Если бы да кабы…
— М-да… — вздохнула Лена и сняла руку с его плеча.
Подъем становился все круче и круче.
Карцев поглядывал в зеркало на Серегины фары. Надсадно ревели двигатели.
Карцев рывком переключил на нижнюю передачу, и двигатель завыл уже в другой тональности.
— Тебе казалось — романтика трассы… — усмехнулся он. — Тяжелый и благородный труд водителей… Ветер дальних странствий. Так, что ли? Как в журнале «За рулем»?
— Пожалуй, — согласилась Лена. — Не совсем, но что-то в этом роде.
— А оно так и есть. Чего же ты огорчаешься? Правда, это одна сторона медали. А ты вдруг увидела вторую… О которой знает только тот, кто сам ее носит.
— Послушай, а нельзя прожить без этой медали? Одну сторону которой приходится скрывать?
— Да запросто! Вкалывай от звонка до звонка и не бери ничего в голову. Главное, чтобы ты ни в чем не был виноват… Пусть про все думает тот, кому по штату положено. А ты крути свою баранку и не нарушай правил уличного движения…
— Я поняла бы, если бы ты действовал бескорыстно, — резко сказала Лена.
— Мои действия — это моя работа. Я рискую всем — временем, которое мне никто не вернет, напарником, жизнью, машиной…
— Но машина ведь государственная! — крикнула Лена.
— Вот тут ты права, малыш.
Он поглядел в зеркало, увидел огни Серегиной «шкоды».
— Давай, Сержик!.. Давай! Тащись, родимый…
А Серега в это время у себя в кабине пел фальшиво и хрипло:
«От Москвы до Бреста нет такого места…»
Впереди показался столб с сильным фонарем, небольшая сторожка и перекрывающий трассу самодельный шлагбаум.
— Перевал… — сказал Карцев.
Серега тоже увидел шлагбаум и сразу прекратил пение. Он видел, как из сторожки вышел человек в зимней шапке и брезентовом плаще. Человек вытянул милицейскую полосатую палочку и показал ею съезд с трассы. Карцев остановился. Серега тоже.
Карцев вылез из машины. Серега было приоткрыл дверцу, но Карцев махнул ему рукой — и Серега остался на месте.
— Привет, командир! — сказал Карцев.
— О, Карцев нас осчастливил! — узнал его человек в шапке. — Ну и как? Москва стоит? Столица хорошеет?
— Плохо твое дело, командир, — сочувственно сказал Карцев. — Госгруз… Лекарственная стеклотара… Обе фуры под завязку…
— Ну да?! — восхитился человек.
— Вот документы. Полный ажур.
Человек внимательно осмотрел карцевский фургон. Даже на корточки сел. Да так, не вставая, и сказал:
— Ты мне только мозги не пудри. Понял? Ты же опытный водитель, как тебе не стыдно? — И укоризненно посмотрел на Карцева снизу вверх.
Он встал, вынул сильный фонарь из кармана и пошел к Серегиной «шкоде». Включил фонарь, осветил задние рессоры и рассмеялся весело и беззлобно:
— Ну, ловкачи! Значит, чтобы меня не держали за мальчика, дело было так: взяли госгруз на две машины, упихали все в одну, а вторую поставили на яблочки. Ну, что? Будем вызывать инспекцию? Актик на вскрытие?
Серега, весь наготове, следил за Карцевым.
— Может, обойдемся? — попросил Карцев человека в шапке.
— Можем и обойтись. Только ты учти — я же не один…
— Понятно. И как же это будет выглядеть?
— Три с полтиной сотенки.
— А о боге ты подумал?
Человек в шапке завел Карцева за свою сторожку:
— Погляди.
За сторожкой высились штабеля ящиком с яблоками.
— Три машины — тридцать пять тонн разгрузили, как миленькие. Хочешь быть четвертым?
— Нет.
— То-то! Хорошо, что милиция отдыхать уехала…
Карцев с трудом подавил желание схватить этого шлагбаумшика за глотку. Словно что-то соображая, Карцев высунулся из сторожки в полосу света и сделал резкий повелительный жест Сереге.
Тот мгновенно выскочил из своей машины, подбежал неслышно к шлагбауму, поднял его и прыгнул за руль карцевской «шкоды».
— Так сколько ты сказал? — переспросил Карцев, закрывая дверь сторожки.
— Сколько слышал…
И в эту секунду взревел двигатель. Человек в шапке изумленно посмотрел на Карцева и пулей вылетел из сторожки.
А мимо него пронеслась, набирая скорость, груженная яблоками «шкода» Карцева.
Карцев тоже вышел из сторожки. Шлагбаумшик медленно повернулся к нему и в бессильной злобе тихо сказал:
— Ну, смотри… Тебе жить.
Карцев ничего не ответил, подошел к машине Сереги и, садясь к кабину, бросил человеку в шапке:
— Отойди от шлагбаума, а то разнесу вдребезги.
Мчались машины русской равнинной трассой. Теперь впереди шел Серега. В утреннем свете голубовато-серебристые «шкоды» были красивы и стремительны. И мчались они так, словно ничего не могло их остановить. Дремала Лена, сидя на пассажирском кресле, заросший щетиной Карцев смотрел вперед воспаленными глазами. Погасшая сигарета приклеилась к губе… Измученное лицо Сереги тоже было небрито. Глаза красные, время от времени опускаются веки, становится бессмысленным взгляд, потом Серега встряхивает головой, испуганно смотрит в зеркало, видит Карцева, шумно втягивает в себя воздух и выпрямляется на своем водительском сиденье. Раз или два Серега потер левую сторону груди рукой, словно пытался снять боль, потом поморщился, сунул таблетку под язык…
