Наталья и Соня идут по длинному сумрачному коридору. Навстречу им, пошатываясь, идет в расстегнутом мундире офицерик.
Офицерик (напевает).
Он был всего лишь гвардии поручик,
Но дамских ручек был он генерал…
Стараясь не качаться, офицерик, галантно расшаркиваясь, уступает дорогу сестрам. Сестры проходят дальше по коридору, заворачивают за угол и останавливаются перед дверью, из-за которой раздается удалая цыганская песня. Тускло горит газовый рожок. В этом полумраке Соня еле видит лицо сестры, ее блестящие глаза.
Соня (шепчет). Хочешь, я буду говорить?
Наталья. Иди домой.
Соня (решительно). Нет, мы будем вместе спасать нашего Сережу.
Наталья. Он мой!
Соня. Как твой? Он и мой брат тоже! Он мне тоже дорог.
Наталья (повторяет). Он — мой.
Соня (со страхом вглядывается в лицо Наташи). Так ты… Ты его любишь?.. Он же твой брат…
Неожиданно дверь шестого номера распахивается. На пороге Рахманинов — в домашней куртке, взъерошенный, с завязанным горлом.
Рахманинов. Половой!..
Девушки отшатнулись, и Рахманинов ошарашенно смотрит на своих кузин.
Рахманинов. Сестрички! Какими судьбами? Да заходите же!
95. (Съемка в помещении.) НОМЕР ГОСТИНИЦЫ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Сквозь плотный табачный дым проступает скудная обстановка тесного номера со столом посередине, на котором стоят пустые бутылки и блюда с виноградом. У окна — женщина в яркой шали с гитарой в руках. На продавленном диване устроился господин актерской внешности с острой бородкой и усами.
Рахманинов (возбужденно). Друзья! Это мои куропатки! То есть мои кузины! Наташа и Соня! А это — Надежда Александровна — царица таборной песни. Не спорьте. Наденька, вы лучше всех! Это Слонов Михаил Акимович — певец, режиссер, педагог, филантроп…
Слонов. Сережа, ты в своем уме? Мы ж давно знакомы!
Рахманинов (хлопает себя по лбу). Совсем зарапортовался, наверное от радости, что вижу своих куропаточек!
В дверь без стука входит половой.
Половой (мрачно). Чего изволите?
Рахманинов. Принеси-ка, брат, еще бутылку, нет, две, цимлянского!..
Наталья (сумрачно). Мы думали, что ты болен…
Рахманинов. Я болен, вот я и лечусь! Уже третий день. (Он делает широкий жест на пустые бутылки.)
Соня (решительно). Сережа, мы пришли тебя забрать домой.
Рахманинов. Мое дитя! Какой может быть дом у бродяги?
Соня. Мы думали, что наш дом — твой дом.
Певица. А ведь и правда, Сереженька. Тебе же уход нужен. Ехал бы ты…
Рахманинов. Сколько же можно злоупотреблять добротой близких людей? Эх, Надежда Александровна…
Рахманинов бросается перед певицей на колени.
Рахманинов. Наденька, умоляю, «Эх, ромалы».
Певица треплет рукой коротко стриженные волосы Рахманинова, берет аккорд и низким грудным голосом запевает.
Певица (поет).
Табор цыганский уж не кочует,
Купец московский дочек торгует.
Эх, ромалы, эх…
Рахманинов сидит на полу, обхватив свою голову руками, боясь пропустить слово, с восторгом глядит на певицу. Наталья и Соня переглядываются. Слонов затягивается папиросой и с любопытством смотрит на сестер. Голос певицы вскипает вдруг с какой-то дикой энергией.
Певица (поет).
Я не хочу тебя, уйди, ты старый,
И жить с тобой я не могу.
Свою свободу я отдам не даром —
Как полюблю, так убегу!.. Эх, ромалы, эх!..
В глазах Рахманинова слезы. Он упоен музыкой.
Рахманинов (шепчет). Вот как надо!..
В двери показывается половой с подносом, ставит бутылки на стол. Слонов ловко открывает бутылку, разливает красное игристое вино.
Половой. Рубль восемьдесят, извольте!..
Рахманинов. Запиши там…
Половой (решительно). Никак не могу-с, велено деньгами.
Рахманинов. Да я отдам! Я завтра отдам.
Половой. Велено, если не заплатите, бутылки унести.
Рахманинов вскакивает, растерянно шарит по карманам.
Рахманинов (Слонову). Миша, у тебя есть чего-нибудь?..
Слонов. Вот, четырнадцать копеек…
Половой равнодушно тянется за бутылками.
Рахманинов (в отчаянии). Что за жизнь!
Соня (решительно). У меня есть рубль.
Наталья. У меня — два.
Девочки вытаскивают деньги из муфт.
Рахманинов. Спасительницы!
Половой, рассчитавшись, уходит. Рахманинов разливает шампанское. Все берут бокалы.
Рахманинов. Я вам непременно отдам! Соня, тебе рано!.. Господа, вы видите перед собой человека, забитого обстоятельствами, собственной музыкой и алкоголем. К тому же обладающего паскудным характером. Но благодаря этой женщине (он оборачивается к певице) я забываю обо всем, что меня в жизни волнует, беспокоит! Она мне дает эти моменты — истинного блаженства! Надежда, она моя надежда! За Надежду!
Соня исподтишка глядит на Наташу, у которой бокал дрожит в руке, но бледное лицо выражает решительную твердость. Рахманинов, Слонов и Надежда выпивают до дна. Соня, посмотрев на Наташу, которая лишь пригубила бокал, храбро допивает вино.
Рахманинов (Соне). Ну, не дай Бог, тетя Вава узнает! Девочки, я деньги отдам завтра. Сегодня мне за уроки аванс выдается, я вам непременно завтра… Господи, я свой урок пропустил! (Он смотрит на часы.) Пропала жизнь!..
Рахманинов вскакивает, начинает лихорадочно одеваться.
Рахманинов (Слонову). Что ж ты мне не напомнил! Мне же сорок минут ехать!
Слонов (невозмутимо улыбаясь сквозь папиросный дым). Возьми лихача!
Рахманинов, накидывая свою шинельку и обматывая шею длинным замызганным шарфом, говорит сестрам.
Рахманинов. Девочки, шесть копеек на конку!
Наталья. Сережа, ты не можешь ехать, ты болен!
Слонов протягивает Рахманинову шесть копеек. Рахманинов берет деньги и выскакивает в коридор. Сестры опрометью кидаются за ним.
96. (Натурная съемка.) УЛИЦА ПЕРЕД «АМЕРИКОЙ». ВЕЧЕР.
Сестры выбегают на улицу и сквозь густой снег видят долговязую фигуру Рахманинова, ловящего извозчика. Но сани с ездоками проносятся мимо. Сестры подбегают к нему.
Наталья. Сережа, поехали домой!..
Рахманинов (озираясь по сторонам). Если я пропущу мой урок у купчихи, то прощай мои деньги!..
Наташа. Мама нашла тебе хорошего врача. Долги ты можешь отдать потом.
Рахманинов. Мне не нужны подачки, Наташенька. Я очень люблю вашу семью, тетю Ваву, но я не могу всю жизнь жить приживалом.
Рахманинов, лавируя между санями и экипажем, бежит вслед конке, прыгает в нее. Девочки устремляются за ним, бегут, скользя на колдобинах, чуть не падая. Садятся на конку.
97. (Съемка в помещении.) КОНКА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Пассажиров немного. Гувернантка с тремя малолетними гимназистами. Несколько студентов, слепой с собакой. Наташа видит Рахманинова на передней скамейке, дыханием протаивающего дырочку в заиндевевшем стекле. Наташа подходит, садится рядом. Рахманинов оборачивается и видит Наташу. Его лицо бледнеет и губы начинают дрожать от гнева.
Рахманинов. Ради Бога, что вы ко мне привязались?
Наташа. Ты никогда не был таким грубым.
Рахманинов. Простите. Я не могу себя сдерживать, у меня на душе большое горе.
Наташа. Тебя всего трясет. У тебя жар!.. Ты губишь свой талант, Сережа.
Рахманинов (уже не сдерживает себя). Как вы все мне надоели, кликуши! Втемяшили себе, что я музыкант с будущим… Какое будущее? Какой музыкант? С этим покончено!
Наташа (стараясь быть спокойной). Мы нашли тебе хорошего врача, он лечит гипнозом.
Рахманинов (взрывается). Может быть, вы меня в сумасшедший дом хотите посадить? Прошу больше не шпионить за мной. Прошу меня оставить в покое раз и навсегда.
Рахманинов кидается к выходу и выскакивает из конки. Соня хотела было следовать за ним, но посмотрела на старшую сестру. Та сидит неподвижно, расширенными глазами смотрит в пустоту.
Наташа. Он погибает.
98. (Съемка в помещении.) ИВАНОВКА. КАБИНЕТ РАХМАНИНОВА. УТРО.
Рахманинов за роялем играет куски из «Литургии святого Иоанна Златоуста» и напевает. Его слушает местный священник — средних лет, с реденькой бороденкой. Перед ним графинчик с водкой, соленые огурчики, какая-то рыба. Время от времени он промокает лицо пестреньким платочком.
