Собаки вдруг остановились, заворчали, и Софья увидела Алешу.
— Софья! — он стремительно бросился к девушке, взял её за руку.
— Вот и свиделись… Аннушка, — Софья усмехнулась грустно, глядя на Алешин мужской костюм.
— Как долго я тебя ждал!
— Я молиться должна, — сказала Софья, словно не слыша его восклицания. — А не идет молитва… — Она схватилась за голову, зажмурилась. — Глаза закрою — батюшка! И во сне его вижу каждую ночь. Будто я у него защиты прошу, а он только улыбается и целует меня в лоб, как тогда, десять лет назад. Снег шел… Меня закутали в лисий мех, а батюшка разгреб доху, поцеловал меня, как гривну ко лбу приложил, и отнес в кибитку. А потом матушка так страшно закричала: «Сокол мой… сокол… навсегда!»
Алеша с глубоким состраданием смотрел на девушку, монашки сделали свое дело, сломили ее дух.
— Бедная ты моя… — прошептал он.
— Бедная… — повторила Софья, — а хвасталась, что богатая, — подобие улыбки проскользнуло на ее губах.
— А теперь пойдем. Нас лодка ждет.
— Лодка? Ты увезти меня хочешь?
— А зачем же я искал тебя столько времени? — воскликнул Алеша.
— Мне нельзя, — испуганно прошептала Софья. — Завтра последование малой схимы. Трижды я буду протягивать матери игуменье ножницы, и трижды она будет отвергать их, испытывая мою твердость. А потом ряса, камилавка, веревица… Мне нельзя, это грех…
— Грех это то, что они с тобой сделали… Жить будешь у моей матушки в деревне, тебя там никто не обидит. А отца твоего, живого или мертвого, я найду, клянусь…
— Найди его, найди! — страстно воскликнула Софья.
— А сейчас идем… Светает, — он взял Софью за руку и решительно повел по тропинке.
— Поймают ведь.
— Не поймают…
Лодка отошла от берега. На веслах сидели Алеша и Софья. Над озером поднимался густой туман. Собаки подошли к воде и долго пили, слабо помахивая хвостами.
Ветер донес тихий благовест. Звонили к заутрене…
Ранним утром у охотничьего домика грузили карету перед дальней дорогой. Кучер со сторожем Калистратом взгромоздили на крышу кареты тяжелый сундук, потом стали укладывать саквояжи.
Саша стоял под березой и грустно наблюдал за этой суетой.
Из дома вышла Анастасия, за ней семенила Лиза с ларцом в руках.
— Бог мой, какая рань! — зевнула Анастасия.
Окно второго этажа вдруг стремительно распахнулось, послышался звон разбитого стекла и показался де Брильи.
— Калистрат! — крикнул он в бешенстве, тряся распоротым камзолом.
Сторож поднял голову от веревки, которой крепил сундук. Он только успел обогнуть карету, как из дома выскочил разъяренный де Брильи, с криком: «Негодяй!» бросился на Калистрата и сбил его с ног.
— Вор! Шпион! Где бумаги?! — кричал француз, придавив сторожа коленом к земле, и поскольку сторож молчал и только, тараща глаза, отбивался, он схватил его за горло.
Лиза пронзительно закричала и шмыгнула в карету. Кучер носился вокруг де Брильи, вопя:
— Ваше сиятельство… что же это? Задушите ить…
Анастасия, широко раскрыв глаза, наблюдала эту сцену. Пальцы де Брильи сошлись на горле сторожа, он захрипел. Словно очнувшись, Анастасия кинулась на де Брильи, попыталась оттащить его, разжать руки. Саша бросился ей помогать.
— Думал, не замечу?! — кричал де Брильи, отбиваясь от Анастасии и Саши ногой. — Где бумаги?
— Оставь этого человека! — крикнула Анастасия. — Ты сошел с ума. Не брал он твоих бумаг. Эти бумаги взяла я… Я! И жития святых в камзол сунула. Слышишь? Когда ты в бане был…
Как только до де Брильи дошел смысл ее слов, он бросил сторожа, вскочил на ноги и, тяжело дыша, уставился на Анастасию, потом схватил ее за плечи, затряс как куклу.
— Где? Говори!
— Оставьте ее, сударь! — Саша бросился на де Брильи с кулаками.
— Нет их, Сережа… — раздельно сказала Анастасия. — Нету… Я их отдала.
— Как — отдала? — де Брильи сдавил ее плечи. — Кому!?
— Сережа, мне больно…
Де Брильи разжал руки.
— Так вот почему ты говорила о курсантах навигацкой школы… Этот твой последний русский… Алеша с родинкой, — он коснулся щеки, соображая что-то.
— Какой Алеша? — насторожился Саша. — Корсак? — обратился он к Анастасии. — Он был здесь? Когда?
— Третьего дня, — устало сказала Анастасия. — Я проводила его…
— Куда? Умоляю, куда?
— В Микешин скит! Немедленно! Убью! — крикнул вдруг де Брильи, схватил в охапку Анастасию, бросил ее на сиденье кареты и вскочил на козлы. — Живо! — крикнул он кучеру и натянул вожжи.
Кучер на бегу ухватился за козлы и с трудом вскарабкался на них. Карета покатила.
— Коня! — Саша кинулся к конюшне.
Через минуту лошадь вынесла всадника на топкую тропку, он нырнул под ветку березы и исчез…
Алеша и Софья стояли на берегу озера, длинным языком вдававшегося в низкий, поросший осокой берег. Рядом проходил тракт, соединяющий деревню с «царевым домиком».
Алеша держал под уздцы лошадь. Софья посматривала на нее с испугом.
— Как на нее садиться-то?
— Давай помогу.
— Нет, ты отвернись…
Софья подобрала юбку, чтобы ловчее вставить ногу в стремя, но замерла.
— Смотри, карета…
Алеша проследил за ее взглядом и увидел, что, спускаясь с высокого холма, прямо на них несется большая карета.
— Откуда ей здесь взяться? — недоуменно проговорил Алеша.
Внимание его привлек крик. По другой стороне озера, отчаянно жестикулируя рукой, во весь опор сказал Саша Белов.
— Але-е-шка! — кричал он. — Бума-аги! Брильи скачет! Бу-ма-ги!
— Какие бумаги? — с недоумением повторил Алеша. — Сашка? Откуда он взялся?
Карета приближалась. Уже можно было узнать стоящего во весь рост де Брильи, он тоже что-то кричал.
— Что ему нужно? — испугалась Софья.
Алеша решительно подсадил девушку и вскочил за ней в седло. Лошадь стремительно понесла их навстречу Саше.
Уже на скаку Алеша вытащил из камзола бумаги, которые передала ему Анастасия. Казалось, еще минута, и всадники встретятся, и Алеша сможет передать Саше бумаги, которые он требовал с такой настойчивостью. Но де Брильи видел это. Он выхватил пистолет и, не целясь, выстрелил. Лошадь под Сашей встала на дыбы, заржала…
Карета мчалась наперерез, отсекая Алешу от Саши.
— Скачи в лес! — выкрикнул Саша. — Я их задержу. В лес! — он направил коня навстречу Брильи.
Алеша резко развернул лошадь к лесу. Софья вцепилась в его плечи. Де Брильи погнался за Алешей и Софьей. Перезарядив пистолет, он оглянулся и увидел, что Саша догоняет карету… поровнялся с окнами… кричит что-то Анастасии…
Де Брильи выстрелил. Саша вскинул руки.
— Остановись! — пронзительно закричала Анастасия и забарабанила кулаками в стенку кареты.
Оглянувшись на крик, Алеша увидел, что карета догоняет их.
— Софья… возьми бумаги… спрячь… скачи к лесу… жди меня там!
— Не-е-ет! — Софья вцепилась в его камзол. — Не пущу! Я с тобой!
— Да скачи же! Я задержу карету! Жди!
Софья сунула бумаги под кофту. Алеша намотал на ее руки поводья и кубарем слетел с седла. Повернувшись, он увидел приближающееся, пляшущее дуло пистолета и бросился навстречу, всем телом повис на узде коренного…
Лошади захрипели, метнулись вбок и угодили в осоку. Тяжелый сундук грохнулся вниз, крышка отскочила — и в воду посыпался богатый гардероб француза. Де Брильи с кучером, пролетев метра два, плюхнулись в воду. Карета стала медленно заваливаться, погружаясь колесами в тину. Женщины отчаянно завизжали.
Алеша побежал к лесу.
Де Брильи открыл дверцу кареты, протянул руки Анастасии, перенес ее на сухое место. Увидел, как Алеша, достигнув опушки, оглянулся. Француз бросился за ним…
Мгновенно Алеша увидел все: застрявшую в тине карету, ржущих лошадей, растрепанную Анастасию, визжащую в руках кучера Лизу и бегущего к нему де Брильи. Алешин взгляд ухватил даже лодку, которая плыла со стороны скита — привлеченные выстрелами монашки спешили к месту происшествия…
— Не догоните! — крикнул Алеша всем сразу.
Этот миг торжества придал ему силы, он нырнул под деревья и помчался вперед. Через минуту он скатился в глубокий заросший орешником овраг и притаился на дне его в зарослях дудника. Сверху доносились приглушенные крики.
Де Брильи метался под деревьями, рубил шпагой заросли малинника и, понимая всю бессмысленность своих действий, отчаянно ругался, путая французские и русские слова:
— Канальи! Негодяи! Все русские — мерзавцы! Потом он отшвырнул шпагу, отер пот со лба и тут увидел, как, подобрав юбки, бежит через поле Анастасия. Она бежала к тому месту, где упал Саша.
— Куда? — француз погнался за Анастасией. — Куда вы, звезда моя? — прокричал он в ярости.
— Ты же убил его, Сережа! Зачем ты убил этого мальчика? — она села на землю и разрыдалась, спрятав лицо в ладони.
