— И кто отравители?
— Подробности знает Лесток, но он молчит. Кстати, он здесь?
— Вот он, — Дальон взглядом указал на тучного человека.
Лесток трудно поднялся с колен, приложился к Библии и поцеловал крест. Пот струился по его крепким щекам. Он вытер кружевным платком лоб и незаметно зевнул в ладонь.
К амвону, внимательно оглядывая прихожан, приблизился молодой носатый француз — де Брильи. Увидел Анастасию, и взгляд его вспыхнул. Кто-то передал ему свечу.
— Звезда моя! — прошептал он по-французски и протянул свечу Анастасии. Она оглянулась, остановила на де Брильи удивленный взгляд и передала свечу дальше. Де Брильи подошел к Дальону.
— Господин посол…
Дальон сразу отошел в сторону.
— Как, де Брильи, вы еще здесь?
— Дорожная карета ждет меня за углом. Через пять дней я буду в Москве. Я хотел напомнить… Известите своевременно Лестока об оформлении выездного паспорта. У русских это такая канитель…
— Не надо затруднять Лестока раньше времени. Вы слышали новость? Заговор… Паспорт ждите в охотничьем домике на болотах. И будьте осторожны, де Брильи…
В сороковых годах XVIII столетия в Москве в Сухаревской башне размещалась навигационная школа, основанная Петром I.
Рапирный зал. Двенадцать молодых людей, возрастом около семнадцати лет, одетых разномастно и небогато, старательно фехтовали на шпагах. Руководил занятиями крикливый, похожий на кота мусье.
Вот один из курсантов — Алеша Корсак — вдруг начал пятиться к двери и незаметно исчез. Мусье проводил его недовольным взглядом и опять вернулся к своим обязанностям, то есть принялся бегать по зале и орать:
— Не так… Где злость?.. Задор?.. У тебя шпага или кочерга? Гардемарин должен уметь фехтовать! Встать по парам!
Курсанты разделились на пары и продолжали фехтование. В залу вошел курсант, выхватил шпагу и замер, пытаясь понять, с кем ему скрестить шпагу.
— Что вы все туда-сюда ходите? — спросил француз с раздражением.
— Там стипендию выдают, долги за прошлый месяц, — ответил вошедший.
Мусье фыркнул по-кошачьи.
— Показываю «прямой выпад с уколом!», — он ворвался в строй курсантов. Первый схватился за плечо, второй сел, поджав живот, третий — Никита Оленев — отошел к Саше Белову.
В этот момент в залу вернулся Алеша Корсак, тут же встал рядом с Сашей, и все трое с охотой и пониманием начали бой.
— Молодец! — сказал француз, обращаясь к Саше Белову, потом посмотрел на друзей. — Неплохо…
Мусье ударил в ладоши, и курсанты без сил повалились на лавки.
Трое наших героев отошли в угол, где стояла бочка с водой.
— Получил? — спросил Алешу Белов.
— Как бы не так! Меня опять нет в списках, — Алеша ухватил ковш и принялся жадно пить.
— Это дело рук Котова, — мрачно сказал Саша. — Сейчас пойдешь к штык-юнкеру и потребуешь у него объяснений, — и он припал к ковшу.
— А может, не надо, а? — испугался Алеша. — Не первый раз задерживают… потом отдадут… И вообще — рубль в месяц, не сдохну я без этой стипендии.
— Не в деньгах дело, — распалялся Саша. — Эти вечные придирки к тебе оскорбительны. Ты должен постоять за себя. В конце концов это дело чести.
— Честь? — с сомнением в голосе произнес Алеша. — Знать бы, что это такое?
— По уложению государя Алексея Михайловича о чести и бесчестии от 1649 года… — начал менторским тоном Саша.
— Честь берегут смолоду, — с улыбкой включился Никита.
— Как платье снову, — подхватил с той же интонацией Саша.
— Честь — суть твое достоинство, как ты его понимаешь… И если ты видишь неуважение достоинства твоей личности, — голос Никиты зазвенел, — то это надобно пресечь! — Он жестко рубанул рукой воздух. — Потому что жизнь наша принадлежит Родине, но честь — никому! Пойдем!
И друзья покинули рапирный зал, где продолжались занятия.
Лицо Алеши, однако, выражало некоторую растерянность, он явно боялся предстоящего разговора с Котовым…
Штык-юнкер Котов, пятидесятилетний, одетый в черный сюртук мужчина, сидел за столом в своем кабинетике, что-то писал. Перед ним на коленях ползал маленький, насмерть перепуганный человек.
— Братушка!.. Беда… Спаси… Слаб человек! Взял я бумаги из тайника хозяина!
Котов вскочил на ноги.
— Бестужева? — спросил он шепотом. — Да как ты посмел, подлая душа? — он подошел к брату и уставился на него сверху вниз.
— Деньги за них дали… огромные, — лепетал младший Котов. — Ты таких деньжищ сроду не видел. Золото… Он нырнул за пазуху и протянул туго набитый кошель.
— Да встань ты! — Котов словно взвесил кошель на руке и бросил его на стол. — Кому бумаги-то отдал?
— А я почем знаю? Гугнивый… по нашему говорит плохо, глаза навыкате… и все эдак плюется… тьфу… тьфу…
— Тьфу на тебя! — разъярился Котов. — Понимаешь ли ты, дурак, в какое дело ввязался? Донести бы на тебя следует.
Пришедший попытался облобызать руку брата.
— Братушка!.. Бес попутал… Не погуби! Купим мы с тобой дом каменный в Мытищах. Помнишь, как мечтали-то? И землю купим, и лошадок…
— А сейчас зачем прибежал? — спросил Котов, смягчившись.
— Дак следят! По пятам ходят… Ишшо прибьют. И деньги отымут. Думал у тебя схорониться.
— Нашел место… Схорониться тебе надо подальше… И чтобы ни одна душа… Доведешь ты нас до беды!
В дверь тихо постучали. Котов кинулся к двери, чтобы задержать неуместного посетителя. Махнул рукой брату, чтобы тот спрятался, но в кабинет уже вошел Алеша Корсак и почтительно замер у двери. Младший Котов потянулся было за деньгами, но встретив Алешин взгляд, опустил руку.
— Ты что здесь? — рявкнул Котов.
— Господин штык-юнкер, я пришел…
— Ах ты пришел? — взъярился Котов. — Вынюхиваешь, высматриваешь? Вон!
Младший Котов поспешно юркнул в коридор, а Алеша, решив, что гневный окрик относится не к нему, продолжал:
— Я пришел выяснить, почему мне уже три месяца не платят стипендию?
— Какую еще стипендию? Уши оборву! — Котов действительно хотел схватить Алешу за уши, но опомнился, ухватил его за плечи и затряс, приговаривая: — Глаза держи долу, как прилично отроку! Ишь, выпятился! Науками лучше занимайся, чем шнырять, где не положено! Острог по тебе плачет! — и он с такой силой толкнул Алешу в дверь, что тот буквально упал на руки поджидавших его друзей.
Увидев Белова и Оленева, Котов внутренне подобрался, хотел захлопнуть перед ними дверь, но Алеша опередил его. Присутствие друзей сделало его необычайно смелым.
— В остроге мне делать нечего. Я моряком хочу быть! А вы, сударь — лошадник… Здесь вам не конюшня!
— Что-о-о? — Котов сделал шаг вперед. — Молчать! И он с ненавистью ударил Алешу по щеке.
Никита выпрямился и поджал губы. Сашина рука сама собой легла на эфес шпаги. Алеша прижал руку к щеке и, словно не понимая, что произошло, в немом изумлении смотрел на Котова, потом вдруг отпрыгнул назад и выхватил шпагу.
— Защищайтесь, сударь! — произнес он свистящим шепотом.
Глаза у Котова округлились, виданное ли дело, чтобы курсант шел с оружием на учителя? Никита опомнился первым и принялся отнимать у Алеши шпагу:
— Алешка, отдай… прекрати, дуралей! — Но тот, уже ничего не соображая, стал бороться с Никитой.
Шпага заходила ходуном, со свистом разрубая воздух.
— Это не по правилам! — вмешался Саша. — А вы лучше уйдите! — посоветовал он Котову.
Но штык-юнкер, как зачарованный, смотрел на дерущихся курсантов, на лице его было написано злорадство, мол, ужо это тебе так не пройдет!
Наконец Белов разжал белые от натуги Алешины пальцы, шпага взметнулась вверх и сорвала парик с головы Котова. Описав кривую, парик упал прямо в руки к Никите. Он с изумлением посмотрел на парик, потом на лысую, как кувшин, голову штык-юнкера, и неожиданно для себя громко захохотал.
Может быть, этот смех чем-то обидел Алешу, а скорее всего странно лысая, словно с чужим лицом голова решила дело, только он вдруг передернулся брезгливо и с криком «Ах ты!» что есть силы ударил по сизой котовской щеке. От неожиданности тот так и вмазался в стену.
Издали раздался голос директора школы.
— Корсак! — кричал он, и рожденное коридором эхо усиливало его крик.
Видя приближающегося директора, друзья стали поспешно приводить себя в порядок. Котов поднял с полу парик, напялил его на голову, с ненавистью глядя на Алешу. Но директору некогда было рассматривать эту живописную группу.
— Корсак, бегом!.. В мой кабинет!.. — голос директора прерывался от быстрой ходьбы, — Анна Гавриловна Бестужева пожаловать изволили… с визитом. Живо!
— Она же в Петербурге была, — простонал Алеша, беспомощно посмотрел на друзей и бросился вперед за директором.
Котов ощупал щеку, хмыкнул злобно и ушел в свой кабинет…
