Толик криво ухмыльнулся. Карцев сел на заднее сиденье, и Серега тут же уселся рядом с ним.
— Я хотел поговорить с тобой, па… — тихо сказал Толик.
— Давай, шеф, садись за баранку и двигай.
Толик, сопя, уселся за руль.
— Куда? — спросил он.
— В «Арагви». Обедать.
— Обед и дома есть, — повернулся к отцу Толик.
— А мы хотим в «Арагви». Трогай!
И Толик тронул…
В ресторане Карцев сидел напротив Сереги и Толика и говорил:
— Вот так-то, Серега. А Толик ко мне будет раз в месяц в гости ходить. Или даже, может быть, чаще… А уж если захотят отцу праздник сделать, может, и с Катькой разрешат раз в неделю повидаться! Глядишь, часок погулять мне будет с ней дозволено.
— Ну, папа…
Подскочил официант:
— Извините, забыл спросить — коньячок, водочку?
— Я думаю, бутылки хватит, а, Витек? — спросил Серега.
— Сто пятьдесят «Варцихе». Пятьдесят ему, — Карцев показал на Серегу, — а сто — мне.
— Такие солидные гости, а коньячку три капли, — улыбнулся официант.
— Вот потому, что солидные. Были бы шантрапа какая-нибудь — литрягу бы заказали.
— Вас понял. — И официант исчез.
— Вот так-то, дядя Сережа! — зло проговорил Карцев.
— Ну, ты даешь, Толик, — огорчился Серега.
— Мы думали, так лучше… — сказал Толик.
— Лучше всего, когда ты приходишь из рейса, а тебя дома ждут, — Серега намазал кусок хлеба горчицей, поперчил, посолил и отправил в рот. И, чтобы снять напряжение, возмутился — Да где же этот халдей?! Скоро он нам закусь принесет?!
Наступило тягостное молчание.
— Господи, сыпок… — наконец горько сказал Карцев. — Да приди ты ко мне, скажи: отец, давай снимем дачу для Катьки, будем там летом все вместе жить… Чтобы просторно всей семье было… А я тебе, отец, еще внуков настрогаю! Да я бы наизнанку вывернулся! Я бы из-за баранки не вылезал… Ишачил бы, уродовался бы, а сделал! Потому что я, наверное, крестьянин. Так и вижу: огромный стол " большой светлой комнате, и сидим мы все вместе — родные и близкие… Тогда ни хрена не страшно! — Карцев помолчал п добавил: — Я шаг в сторону боюсь сделать, чтобы вас с Лизой — семью свою — не обидеть… А вы меня так… Запросто…
Подскочил официант, стал расставлять тарелки.
— Икорочку только что получили. Не желаете икорочки?
— Желаем, — сказал Серега и тревожно глянул на Карцева.
— Завтра становимся под погрузку, — решительно сказал Карцев Сереге.
— Куда едем?
— Какая разница!
— А может, замостырим ремонтик и отдохнем?
— Хочешь, отдыхай. Я один поеду.
В шестидесяти пяти километрах от Москвы в поликлинике райцентра силами местного медперсонала проводился косметический ремонт.
— Лена! — истошно завопила регистраторша. — К телефону! Очень мужчинский голос… Давай быстрей! Слышь, Ленка?!
Вся перепачканная известкой, масляной краской, в платке по самые брови, Лена мыла окна в перевязочной.
— Лена! К телефону! Москва, кажись!..
Лена спрыгнула с подоконника да так, с мокрой тряпкой в руке, и помчалась на голос. регистраторши. Схватила трубку:
— Да!.. Что случилось?! Что-нибудь с Толиком? С Катенькой?
По полу со скрежетом волочили тяжелый шкаф, перекрикивались сотрудники поликлиники, в умывальнике била струя воды…
— Да тише вы! — крикнула Лена. — Не слышно же ни черта! Алло, Витя?..
Молодой бородач в паре со старухой несли мимо Лены стеклянную горку для лекарств. Бородач шел спиной.
— Заносите левее, доктор, — скомандовала Старуха.
Доктор остановился около Лены и, не опуская горку на пол, тихо попросил:
— Ленка, дай пятерку до получки..
— Да, поняла!.. — крикнула Лена в трубку и достала пятерку из кармана халата. Сунула ее доктору за воротник и снова закричала в трубку: — А, плевать на всё! Буду. Жди!..
Она бросила трубку на рычаг и с тряпкой в руке влетела в кабинет главного врача.
Главный — старый доктор — стоял на табуретке и красил оконную раму.
— Анатолий Петрович! Дайте две недели за свой счет!
Старик задохнулся от гнева и яростно прокричал:
— Вы с ума сошли, Елена Ивановна!
— Анатолий Петрович! Последний раз, клянусь вам!
— Да как у вас язык поворачивается?! — вопил старик с табуретки. — В такой момент!
Старик бросил кисть в ведро и сполз с табуретки.
— Всего две недели! — с мольбой сказала Лена.
А потом вдруг швырнула В то же ведро тряпку и в отчаянии закричала:
— Вы что, хотите мне жизнь сломать?! Может, я в свадебное путешествие еду!
Ранним утром две голубые «шкоды» с огромными серебристыми рефрижераторами мчались по пустынной трассе.
Впереди шел Серега Пушкарев. За ним Карцев. В квадратном зеркале заднего вида карцевской машины удалялась надпись на зеленом щите: «До Москвы — 05 км».
Карцев, ухмыляясь, смотрел в спину Серегинного фургона с большими черными номерами.
Занавески с зайчиками были раздвинуты к стенкам кабины. На аккуратно застланной подвесной койке лежала Лена в свитере и джинсах. Грызла большое яблоко.
— Ну, и тогда я пошла с козырного туза! Возьми и ляпни: «Я в свадебное путешествие еду! Вы что, хотите мне жизнь сломать?!» Старик и расклеился.
Карцев даже головой тряхнул от неожиданности.
— Ты так и сказала — «в свадебное путешествие»?
— Да, — Лена ожесточенно откусила от яблока большой кусок. — Но ты не пугайся. Вернусь, попрошу прощения за ложь. Старик добрый, простит…
Она повернула голову и стала разглядывать занавеску, в складках которой жили зайчики с барабанами.
Спустя полтора часа они заканчивали свой немудреный завтрак в скудной придорожной харчевне. За окнами стояло несколько автомобилей: две «шкоды» — Карцева и Пушкарева, раздрызганный колхозный ГАЗ-51, или, как его называют шоферы, «газон», частный «Жигуленок» и нелепый тоненький трактор с огромными задними колесами.
Лена, Карцев и Серега сидели за колченогим пластмассовым столиком. Неподалеку от них завтракала чистенькая семья с «Жигуленка». В углу зала — двое в промасленных спецовках с трактора, а у самой буфетной стойки одиноко пил третью бутылку портвейна какой-то детина лет тридцати.
— Викторыч! — крикнула старая буфетчица Карцеву. — Следующим рейсом пойдешь, привези набор шоколадный. У моей внучки именины в будущем месяце.
— Ладно, — сказал Карцев. — А где Клавка?
— Клавка! — вместо ответа заорала буфетчица.
— Ну чего, чего? — из окна раздачи высунулась профессионально румяная повариха.
— Глянь-ка, — сказала буфетчица и ткнула пальцем в Карцева.
— Ой, Виктор Викторович с Сережей приехали! — воскликнула повариха. — Чего ж не сказала раньше-то! Чего покушаете, ребятки?
— Да уж покушали, — улыбнулся Серега.
— А я еще положу!
— Да нет, спасибо, — сказал Карцев и вынул из кармана небольшой пакетик. — Привез тебе иголки для швейной машины. Только не знаю, эти номера или не эти… Сама разбирайся…
— «Скажите, п-пачему нас с вами разлучили. — вдруг во весь голос запел пьяный.
— Женька, зараза! — заорала буфетчица. — А ну, кончай! Что люди подумают? От холера пьяная!
— Все, все!.. — сказал Женька, засунул полбутылки в карман и пошел, вышагивая преувеличенно твердо.
— Заплатил? — спросила Клавка.
— Куды он денется, — ответила буфетчица.
Лена и Серега тоже встали из-за стола.
— Спасибо, — Лена улыбнулась поварихе и буфетчице. — До свидания.
— На здоровье, деточка. До свидания, до свидания!..
— Заезжайте, — сказала повариха Лене. — Или вы только в одну сторону?
— Нет. Почему же? В обе, надеюсь…
— И правильно, — отрезала буфетчица. — Баба завсегда должна надеяться!
И в это время завыл стартер «газона». Двигатель то заводился, то глох. Серега выглянул в окно и удивленно сказал:
— Витек, да он, никак, ехать хочет!
— Кто?
— Да этот жлоб, — и Серега кивнул на Женькино место.
— А чего? — сказала Клавка. — Он шофер… Он у нас такой шофер — не приведи господь!
Двигатель «газона» вдруг завелся окончательно и мощно.
— Надо бы его тормознуть, — сказал Карцев Сереге и выскочил из харчевни. Лена побежала за ними.
Добежать до «газона» они не успели: тот, переваливаясь, уже выкатывался на трассу.
— Серега! У тебя груза поменьше, давай вперед! Перекрой ему трассу! — крикнул Карцев.
Серега взобрался в свою кабину н сразу же выехал на дорогу вслед за «газоном».
— Ленка, живо! — крикнул Карцев.
— Уйдет!
— Куда он денется, — сказал Карцев, выезжая на шоссе.
Мчался, вихляя, колхозный «газон». Шарахались от него встречные машины. Вот «газон» вскользь зацепил оранжевый «Москвич» с фургончиком, и тот с разорванным крылом влетел в кювет…
