У меня с собой не было ни ружья, ни даже ножа, а от лагеря я уже удалился на значительное расстояние. Я побежал на лай, подняв по дороге здоровенную палку. Может быть, это всего лишь игуана, сидящая на дереве.
Прушковиц бегал вокруг шестифутового крокодила, лежавшего в иле у пересохшего края неглубокого водоема. Не буду вдаваться в подробности, но в конце концов я умудрился убить крокодила палкой. С крокодилом через плечо я зашагал в лагерь и небрежно сбросил его у воды, чтобы завтра снять с него шкуру. Фиф и Дарси ожидали моего рассказа о том, как мне удалось поймать большого пресняка голыми руками, но я бесстрастно повествовал о чем-то другом, делая вид, что ничего особенного не случилось. С моей стороны было бы наглостью умолчать о заслугах Прушковица в этом деле, и поэтому я рассказал Фиф кое-какие подробности. Она назвала меня старым прохвостом, и мы весело провели вечер, придумывая, к каким последствиям может привести эта история.
Несколько дней спустя я нечаянно услышал, как Дар-си с явной гордостью рассказывал в ялогиндской пивной о том, как я поймал крокодила длиной шесть футов. Дарси не умел говорить шепотом.
Убитые крокодилы стали всплывать на поверхность лагуны по два, а то и по три. Два дня мы были заняты тем, что снимали шкуры и скребли их. Когда мы выловили, на наш взгляд, почти всех крокодилов, Дарси решил отвезти шкуры в Ялогинду. Наступало полнолуние, и поэтому охотиться с фарой стало трудно. Мы ехали прямиком по равнине в направлении, известном одному Дарси.
Мы уже выезжали на проселочную дорогу, которая вела к переправе через реку Николсон, когда грузовик Дарси передними колесами провалился в заросшую травой канаву, а носом уткнулся в насыпь с таким видом, будто хотел ее сдуть. С машиной ничего не случилось, но мотор заглох. Дарси никогда не пользовался стартером, потому что экономил аккумулятор для охотничьей фары, и стартер давно уже пришел в негодность. Я пытался лендровером вытянуть его грузовик назад, но не мог сдвинуть с места. Встал вопрос, что легче сделать: снять стартер и исправить его или прорыть в насыпи канаву, чтобы можно было вставить ручку. На всякий случай мы решили испробовать оба способа. Я копал, а Дарси снял стартер, починил его и поставил обратно. Мы кончили одновременно, но завели мотор ручкой, потому что Дарси не любил понапрасну тратить электричество. Со страшным ревом, содрогаясь и буксуя, грузовик выбрался из канавы, и мы поехали дальше.
Когда мы подъехали к переправе через реку Николсон, наступило время прилива, и вода поднялась по грудь. Оставалось только ждать, когда спадет вода. Мы поставили машины в тень под деревья, вскипятили чай и поели холодной баррамунды с хлебом, испеченным Фиф в походной печи.
Фиф все еще была расстроена тем, что наш лендровер не мог вытащить грузовик Дарси из канавы. Чтобы утешить ее, я для видимости немного покопался в моторе и сказал ей, что в коробке скоростей обнаружил неполадки с зажиганием, и выразил удивление по поводу того, что с такой неисправностью наш лендровер двигался вообще.
Включение переднего моста, или первой скорости, когда мы едем с Фиф, обычно затмевает для нее все события дня, хотя она и понятия не имеет, что это такое. Первая скорость для нее что-то вроде волшебной палочки, заставляющей лендровер совершать чудеса.
— Включи передний мост, милый! — просит она, как только мы оказываемся на скверном участке дороги, хотя в этом еще нет ни малейшей необходимости.
Когда я бывал в настроении, то устраивал настоящее представление, включая передний мост и для пущей важности вертя баранку то вправо, то влево. Фиф скачет на сиденье, как кенгуру, попавшее в кроличий капкан.
— Первую скорость, милый, — говорит она, когда я нарочно направляю машину в грязь. — Поехали туда, дорогой. Осторожно! Какое хорошее место! Интересно, взберемся мы на ту насыпь? На ту, где длинная трава и бревно.
А переезд через реку или ручей, когда надо снимать ремень вентилятора, а вода просачивается в кабину, долго еще служил ей темой для разговоров.
Лендровер был нашим единственным по-настоящему ценным имуществом, и поэтому я старался обращаться с ним осторожнее, следил за ним, и он был у нас в довольно хорошем состоянии. Я возил с собой столько запасных частей, сколько мог предусмотреть поломок. Случалось, я менял части, но Фиф говорил, что просто добавляю их. Бог знает что бы случилось, если бы мы попали в аварию и угробили машину. Все страховые компании мира не могли бы компенсировать Фиф потерю нашего лендровера. Это меня тревожило.
Дарси дремал под грузовиком, а мы с Фиф отправились к броду поплавать голышом.
Прилив не спадал весь день. Дарси ненадолго проснулся и объяснил нам, что прилив или отлив в заливе может продолжаться по нескольку дней из-за ветра и небольшой глубины. Например, однажды он видел три высоких прилива за один вечер. Итак, мы стали ждать.
После ужина мы с Фиф, утомленные плаванием, забрались в постель, а Дарси пошел караулить прилив. Он разбудил нас около полуночи. Вода в реке спала настолько, что, если двигаться осторожно, можно проскочить на тот берег, но она снова начинала подниматься, так что надо было спешить.
Мы переправились благополучно, не считая промоченных ног, и разбили лагерь на другом берегу. Дарси сказал, что Ялогинда все равно будет ждать рассвета, следовательно, с таким же успехом подождет и нас, и улегся спать поверх своего спального мешка, повесив только противомоскитную сетку.
На следующий день мы торжественно прибыли в Яло-гинду и выгрузили на складе наши мешки с крокодильими шкурами. Им предстоял еще дальний путь.
— Все теперь будут говорить: «Вот это охотники на крокодилов!» — сказала Фиф.
Мы поехали к пивной. В Ялогинде делать больше нечего, только ездить в пивную да обратно. Так поступил бы любой охотник на крокодилов после удачной охоты, и мы тоже ничего не имели против такого порядка, тем более что делать было нечего. Взяв несколько банок пива, мы пили его у стойки и болтали о крокодилах с таким видом, будто занимались охотой на них всю жизнь.
За очень короткое путешествие, короткое как по времени, так и по расстоянию, мы добыли более шестидесяти шкур крокодилов. По тому, как Дарси рассказывал обо всем, было видно, что он доволен и добычей, и нами.
Фиф собиралась зайти в маленький домик, где располагалась почта, чтобы отправить письма, и спросила у Дарси, не надо ли ему отослать что-нибудь. Однако он даже не знал, жив ли кто из его родственников.
Я подумывал, не пора ли нам отправиться за «здоровенными дубинами», о которых говорил Дарси, но сам он о новом совместном путешествии не заговаривал, а мне не хотелось навязываться. Он был так деликатен, что, возможно, не отказал бы нам, но я не хотел пользоваться этим и ловить его на слове. Фиф была того же мнения, я понял это по нескольким оброненным ею словам. Я решил перед разговором с Дарси посоветоваться с ней, но пока ничего не затевал.
