Рамзес приказал своему визирю как можно быстрее привести отряд Пта. Рамзес не знал о катастрофе, разразившейся в этот момент над отрядом Ра, подходившим к лагерю с юга.
«И вот, когда его величество сидел, беседуя со своими вельможами, упрекая их в нерадении, явился хеттский царь со своими многочисленными странами; они появились с южной стороны от Кадета, и они прорвали отряд Ра в его центре, в тс время как он двигался вперед, не зная и не будучи готов к битве». Атаковавшие силы хеттов состояли сплошь из колесниц. Маршировавшая пехота Рамзеса была приведена нападением врага в полное расстройство.
Южная часть дезорганизованного отряда была полностью уничтожена, остальные воины бежали к северу, по направлению к лагерю Рамзеса, в полном беспорядке, потеряв много пленными и усеивая позорный путь отступления своей амуницией.
Фараон узнал о разгроме, увидев паническое бегство остатков уничтоженного отряда, в числе которых были два его сына. Египетские царевичи перепрыгнули через баррикаду, настигаемые хеттскими колесницами, преследовавшими их по пятам. Тяжело вооруженная гвардия фараона быстро сбросила с колесниц и убила нападавших. За первым натиском на нее обрушилась масса из 2500 азиатских колесниц. Отряд Амона, уставший после долгого перехода, без оружия, без офицеров, был настигнут этой лавиной. Остатки бежавшего отряда Ра метались по лагерю. Разгром был полный.
От неминуемой гибели фараона спас счастливый случай. Хетты и азиаты, сойдя со своих колесниц, забыв про всякую дисциплину, начали грабить египетский лагерь.
На грабителей неожиданно напал отряд рекрутов Рамзеса, пришедший с морского берега для соединения с армией фараона в Кадете. Грабители были застигнуты врасплох и убиты все до единого.
Фараон проявил чудеса личной отваги. Придворный летописец фараона так описывает неисчислимые подвиги Рамзееа: «При виде первых колесниц Хити фараон испустил вопль ярости и гнева. Он накинул на себя доспехи, схватил копье, велел отвязать льва, вскочил на колесницу и ринулся в самую гущу схватки. Несколько колесниц, устремившихся вслед за ним, были опрокинуты, воины перебиты или захвачены в плен, а фараон очутился среди врагов один со своим конюшим Менни, отрезанный рядами неприятельских колесниц от своего сопротивляющегося еще войска. Рамзес воскликнул: «Взываю к тебе, о Амон, отец мой! Я окружен многочисленными и неизвестными мне народами. Все племена восстали на меня, и я один стою против них, и никого нет со мною. Мои воины покинули меня, моя конница не защитила меня. И когда я звал их, никто не отозвался на голос мой. Но я верую, что Амон защитит меня лучше, чем миллион воинов и сто тысяч всадников, лучше, чем тысячи миллионов братьев и сыновей, собранных вместе. Дела многочисленнейшей толпы людей ничего не значат перед Амоном. Я действовал по внушению уст твоих, о Амон! Я никогда не преступал заветов твоих — и вот донес славу имени до последних пределов земли!»
Рамзес II в битве при Кадете; хорошо различимо защитное снаряжение коней
«Он ринулся на врага, и в одно мгновение десница его пожрала их, и они стали говорить тогда друг другу: «Мы не с человеком сражаемся, это Сутеху, великий воин, это сам Ваал. Человек не мог бы сделать того, что он совершает среди нас. Он один без воинов и военачальников отражает сотни тысяч. Скорей побежим укрыть от него нашу жизнь, дыхание уст наших». Пять раз он устремлялся на них, и пять раз прорванные им ряды снова смыкались вокруг него; наконец, в шестой раз, ему удалось разбить окружавшее его кольцо вражеской силы и соединиться со своими. Немного их уже оставалось, но стойкой храбростью своей они все еще успели сдерживать неприятеля».
Три долгих часа, благодаря своему личному мужеству, фараон держал сплоченными свои ничтожные силы. Наконец, на исходе томительного дня, когда солнце клонилось к закату, показались блестящие штандарты Пта. Противники разошлись, чтобы вновь утром начать бой.
На вечернем совещании, учитывая ошибки прошедшего боя, фараон предложил интересный способ совмещения тактики пехоты и колесниц.
Утром хетты увидели новое построение египетских войск.
Тяжелую пехоту фараон выстроил квадратом сто на сто человек, вокруг расположил колесницы, вперед отправил легкую пехоту. Это огромное «суперкаре» из десяти тысяч тяжелых пехотинцев, примерно 1–1,5 тысячи человек легкой пехоты, восьмисот тысяч колесниц составило основную единицу.
Столь громоздкое на первый взгляд построение на самом деле оказалось гениально простым и эффективным. У такого пехотного квадрата нет ни фланга, и, как следствие, охват, прорыв в тыл и окружение для такого построения не слишком опасны. Этот строй можно лишь разбить, что довольно трудно при такой его глубине. Сто шеренг могли, чисто физически, развить такой силовой напор, что построения в восемь, пятнадцать и даже тридцать человек в глубину были бы просто сбиты с ног. В сражении принимало участие несколько корпусов, и они выстроились на расстоянии броска копья друг от друга. Подобное расположение не мешало движению египетских колесниц.
Неотвратимый напор и идея пехоты «от обороны» были очень логичны. В таком случае колесницы воевали со всеми вражескими родами войск, легкая пехота всех обстреливала и пыталась вредить как могла, а тяжелая мерно, без быстрого маневра и беготни, проламывала вражеские построения, чаще всего пехотные, так как колесницы сами старались избегнуть ее прямого удара.
Легкие колесницы, возглавляемые самим фараоном, имели существенное преимущество. Они могли из-за большой скорости диктовать расстояние и направление перестрелок, а в случае проблем — быстро уходить к своей пехоте.
Тяжелые хеттские колесницы оказались неповоротливыми и не смогли оказать действенной помощи пешим воинам.
Египетский летописец восклицал от имени фараона: «Было их всех вместе тысяча боевых колесниц, и все целились прямо в огонь (голова Рамзеса была украшена диадемой с изображением змеи, извергающей огонь…). Но я ринулся на них! Я был, как Монт, и в мгновение ока дал почувствовать им силу своей руки».
Используя скорость своих экипажей, колесничие уклонялись от массированных атак вражеской пехоты и старались занять выгодную позицию по отношению к врагу для перехода в атаку. Самыми сложными маневрами обусловливались встречи двух враждебных колесниц. Надо было занять место впереди по ходу вражеской колесницы. Потом метнуть в «догоняющую» упряжку копье и, быстро спешившись, атаковать врага. Если колесница оказывалась в положении догоняющей, то возница должен был сделать попытку резко изменить курс, чтобы выйти из-под удара спешенного воина. Боец, если вознице не удавалось совершить данный маневр, должен был выпрыгнуть из колесницы на уже ожидавшего его врага. Дальше наступала ратная потеха. Возницы обычно вплотную подгоняли колесницы к дерущимся, чтобы побеждаемый мог успеть убежать.
