Улучив момент, идем с Агафьей к торчащему из высокой травы кресту. Некогда белый тесаный памятник на отцовской могиле от дождей потемнел. Уже более пяти лет Агафья одна…
Полагая, что тяготы минувших месяцев ее вразумили, в который раз заводим разговор о разумности перебраться к родне – «перевезем, поставим избу и помощь будет приходить вовремя». Пытаемся объяснить, почему не летают сейчас вертолеты.
Ответ прежний:
– Я там буду кашлять. Игорь Павлович сказал…
– Но ведь на горячих ключах собирается много хворых. Там кашель скорее может настигнуть.
– Игорь Павлович сказал: на ключах можно…
Считая разговор оконченным, собеседница наша семенит в избу и возвращается с подношеньем – носками из козьего пуха, связанными зимой для Николая Николаевича. И сразу опять разговор о ключах. Лететь хочет прямо сейчас.
– А на кого же хозяйство оставишь?
– На Алексея. Он тут собирается жить. Его изба будет – эта, а эта – моя. Будем жить, как брат и сестра…
Агафья в этом году юбилярша. Ей пятьдесят.
– А тебе сколько? – спрашиваем Алексея.
– Мне тридцать четыре.
Что значит для него житье «как брат и сестра»? Улыбаясь, пожимает плечами.
– Ну поселюсь. Буду охотиться. Вместе будем вести хозяйство. Посеем рожь, чтоб зерно сюда не возить. Мельницу сделаю…
Знает ли Алексей, сколько людей уже сюда прибивалось и чем это кончалось?
– У нас так не будет.
– А как с верой?
– Окщусь по всей форме.
Понимает ли Алексей ответственность, которую берет на свои плечи?
– Понимаю, не маленький.
В алтайском селе Алексей, по рассказу его, живет одиноко, хозяйством – огород, лошадь, скотина. Отца его в здешних краях знают как таежного «шатуна». Появляясь в разных местах, след о себе оставляет всегда недобрый.
– Я с отцом по этой причине давно никаких отношений не поддерживаю.
– Смотри, – говорим, – все, что для блага Агафьи, – возраженья не будет иметь. Но ты сам хорошо видишь: она – ребенок, обмануть доверие ее – тяжкий грех.
– Я понимаю…
Вот и весь разговор. Агафья подходит и демонстративно становится с «братом» рядом.
* * *
Летчики и Николай Николаевич глядят на часы – на ключи Агафье ведь надо еще собраться. Но, оказывается, все у нее уже наготове. Отдает по хозяйству последние распоряжения. А трое мужиков – Ерофей и Алексей с загорелым приятелем – несут к вертолету «курортный» багаж – мешок с картошкой, сумочку с сухарями, с крупой, икону, книги, топор, бидончик и две вязанки стянутых проволокой дров – Агафья уже была на ключах и знает потребности «дикой» лечебницы. Сама Агафья в щегольских резиновых сапогах одолевает пространство воды к вертолету, держа в руках кастрюльку с вареной картошкой – не успела поесть в суматохе.
Крестясь, как в церковь, входит «курортница» по лестничке в вертолет.
Все, полетели!
В избе мы с Николаем Николаевичем выложили из рюкзаков обычный, всегда желанный набор гостинцев – батарейки, свечи, кое-что для хозяйства. А сумку с уже знакомыми таежнице апельсинами и лимонами прихватили с собой в вертолет. Был в сумке еще гостинец для Агафьи неведомый – бананы. Подняла брови.
Агафья подлечилась.
– Це такое?
Из-за шума мотора объяснять было трудно. Я очистил банан, приглашая Агафью сделать то же самое. Качает головой, улыбаясь:
– Не можно…
Уже когда сели, отдал сумку подбежавшей к вертолету женщине, попросив Агафью поопекать и объяснить ей, как обращаться с заморским фруктом.
* * *
Для грядущего пропитанья таежницы завезли мы с Николаем Николаевичем Савушкиным три мешка муки, мешок пшена, мешок риса, мешок крупы ячневой, мед, разные огородные семена, предстоит при оказии завезти еще кур. Все это старанием директора Таштыпского лесхоза Юрия Васильевича Гусева куплено на пенсию Агафьи (она у нее, похоже, самая маленькая в стране – 19 тысяч в месяц), на деньги от издания книжки «Таежный тупик» и на деньги, поступившие от читателей «Комсомолки». Мы ни разу не просили их присылать. Ответили всем, на что и как эта помощь будет потрачена. Сама Агафья поблагодарить всех не может. Мы это делаем сейчас от ее имени. Спасибо всем!
И еще считаем важным сказать: к шумной кампании на радио по сбору денег «для полетов к Агафье» «Комсомольская правда» никакого отношения не имеет.
Хожденье по водам
Во вчерашнем номере «Комсомолки» было подробно рассказано о посещении Тупика после нескольких месяцев полного отсутствия вестей оттуда. Рассказали мы, как жили, чем жили Агафья Лыкова и застрявший тут после зимнего промысла пушнины Ерофей Седов. Ничего драматического в таежном уединении, слава богу, не произошло. Агафья, правда, сильно болела. Лечила свои простуды в «купели», сооруженной Ерофеем из бочки. Навестил весною «усадьбу» медведь. У охотничьей собаки Ерофея появился приплод. Кончились свечи у живших «на два дома» таежников, жилища освещались лучиной. Вовремя был обработан и вовремя зазеленел огород. Вот и все события монотонной жизни. Главным было ожидание, ожидание вертолета. И волнующей была встреча.
В хакасской тайге этим летом стоит небывалая для здешних мест жара. С Агафьей расстались мы на таежных горячих ключах, куда вертолетом ее доставили на леченье.
Горячие ключи на реке Абакан – это место, где из земли изливаются теплые (полагают, целебные) воды. Официальной лечебницы тут нет. Дикарями прилетают сюда, наняв в складчину вертолет, страдальцы из разных мест – лечить ревматизмы, радикулиты, простуды. Живут кто как – в палатках, в дощатых кабинах с нарами. Еду привозят с собой. Живут табором, со всеми привычками и издержками нынешнего бытия. Агафья уже была тут два раза и очень хотела после зимних болезней снова сюда попасть. И вот встреча таежной знаменитости с людьми «из мира». Любопытство взаимное. И мне с фотокамерой тоже было интересно запечатлеть контрасты очень жаркого летнего дня. Агафья ни за что не хотела сбросить свою видавшую виды хламиду, а все остальные подставляли голое тело солнцу.
• Фото автора. 30 июня, 1 – 4 июля 1994 г.
Окно в природу
«Его убили! Его убили! Идите смотреть!» Сотни людей из разных деревень протискивались ближе, чтобы взглянуть на тигра-людоеда, наводившего ужас на местных жителей. Теперь он был мертв. Вниз головой, со связанными лапами тигра несли на длинном шесте. Кое-кто пытался к нему прикоснуться – «набраться от зверя могучей силы».
Тигр, убивший десять людей и много домашнего скота, был долго неуловим. Пришлось привлечь охотников на слонах. И вот финал, один из драматических случаев в тысячелетних сожительствах рядом с людьми крупной красивой кошки.
Тигр в Индостане – пришелец с севера из Азии через Китай и Восточные Гималаи. На Дальнем Востоке в снежных лесах у Амура он чувствует себя лучше, чем в знойной Индии. При жаре выше 40 градусов тигр становится почти неподвижным. Водоемы пересыхают, и все живое ютится там, где осталась влага. Тигры из этих мест не уходят даже при явной опасности. Зато в холодное время (ноябрь – январь), когда под луною на желтых травах засеребрится иней, тигры чувствуют бодрость. В холодное время они образуют любовные пары, чтобы потом расстаться и жить отшельниками на избранной, ревниво охраняемой от других территории.
Южная зона была благодатной для тигров обилием дичи в лесах – олени, буйволы, дикие свиньи. Нападают тигры и на детенышей носорогов, слонов, в лагунах охотятся даже на крокодилов.
Соседство с людьми приучило тигров избегать столкновений. Человек, даже вооруженный копьем, был для зверя опасен. Но пока численность людей оставалась относительно небольшой, пока повсюду в Индии зеленели леса с обилием дичи, бенгальский тигр процветал. Старые или потерявшие силы в болезнях звери, случалось, нападали и на людей. Истории тигров-людоедов в Индии широко известны. Бывали случаи – число жертв людоеда переваливало за две сотни, пока наконец его не приканчивали.
Огнестрельное оружие резко изменило ситуацию в пользу людей. Тигров били теперь по мере обнаруженья. А поскольку трофей был эффектным и сообщал человеку некую доблесть, охота на тигров сделалась привилегией богатых людей. Магараджи, приглашая на охоту англичан колониальной администрации и приезжих из метрополии, убивали тигров ежегодно помногу. Охота была безопасной – стреляли с сооруженных на деревьях засидок или же со слонов. «Во всем животном мире нет зверя страшнее раненого тигра», – пишет некий Джордж Юл, не пострадавший, однако, от свирепого зверя. За двадцать пять лет пребывания в Индии Джордж прикончил 400 тигров. Но рекордсменом в таких охотах вошел в историю магараджа Сиргуджи. До своей кончины в 1958 году он застрелил 1707 тигров. Убийство тигров, кажется, было целью жизни этого человека.
