Один наблюдатель в шестидесятых годах XIX века рассказывает, как волки вот так терпеливо ожидали своей очереди, пока мясо отравляли у них на глазах. Был брачный сезон, пишет он, время ухаживаний и выбора партнеров, и среди этих волков было несколько молоденьких самок с их ухажерами, которые беззаботно заигрывали с ними. И они ждали угощения с доверчивостью собак, потому что привыкли получать его еще волчатами. Затем отравитель ушел, и они так же беззаботно принялись за смертоносную приманку.
Однако даже в разгар этой волкофобии находились люди, пытавшиеся отстаивать правду, иногда невольно. Например, человек, путешествовавший по западу Небраски, рассказывал, что как-то ночью, когда он спал под открытым небом, его разбудило потыкивание в грудь. Открыв глаза, он увидел, что рядом сидит волк и трогает его лапой, словно собака, старающаяся привлечь внимание хозяина. Он решил, что волк проверял, мертв ли он, прежде чем приступить к полуночному пиршеству. Но соль в том, что волк не бросился на него, а убежал, едва он приподнялся с земли.
В течение многих лет постепенно было установлено, что волк никогда не нападает на человека, кроме тех случаев, когда он загнан в угол, но и тогда лишь в отчаянной попытке вырваться и убежать. Нет ни единого документально подтвержденного случая убийства волком человека в Северной Америке. Вероятно, если бы можно было установить истину, не нашлось бы таких случаев и в Европе.
Что до страха, будто волки нападают на детей, канадский ученый, изучавший волков в неволе, внес ясность и тут. Как-то раз любопытный малыш случайно забрался в вольеру с волками. Никогда прежде не видевшими детей. Перепуганные взрослые бросились на выручку (в конце-то концов, и собака может укусить, если ее дергают за хвост) и увидели, что малыш весело кувыркается с волчатами, а волчица виляет хвостом и облизывает его, будто своего детеныша.
Опровергнуто и представление о волках как о свирепых хищниках, убивающих других животных просто удовольствия ради. Волки убивают, только когда голодны, говорят современные наблюдатели, причем, гонясь за стадом карибу, нападают они на старых и увечных животных, которые отстают от стада, и на самых слабых среди молодняка. И ведь до конца зимы все их жертвы неизбежно погибли бы куда более мучительной смертью, а такое их истребление — это своего рода естественный отбор, обеспечивающий здоровье всего стада. И кстати, все эти животные прекрасно знают, когда волки выходят на охоту, и бегут от них лишь в этом случае. А в остальное время стая может пересечь долину, где пасутся карибу, и те разве что поднимут головы и проводят их ленивым взглядом.
Мы столько наслышались о волках от натуралистов в Джаспере! Например, что волки образуют супружескую пару на всю жизнь, что они — заботливейшие родители и что в каждой стае есть только одна супружеская пара — доминирующие самец и самка, которые и приносят наилучшее потомство; остальные же оберегают волчат и добывают пищу.
Ну, вот мы и были готовы отправиться куда угодно, лишь бы увидеть их.
К несчастью, сказал лесничий, шансов на это крайне мало. Теперь, когда их охраняют, волки начали размножаться, но в Парке их пока шесть-семь стай. Обитают они в самых глухих его уголках, так что туристы иногда видят их зимой, летом же — никогда. Опыт научил их держаться от людей подальше. Лучшее, что он может предложить, — ночную поездку на их территорию в надежде, что мы услышим их голоса. Наш проводник возьмет с собой запись воя другой стаи, и, если нам повезет, мы услышим, как они отвечают.
Мы отправились туда в субботу, день вообще достопамятный. Большую часть мы провели высоко в горах на озере Малинь, где видели, как дикобраз обгрызал объявление о медведях: они взбираются на столбы и грызут доски, потому что краска кажется им очень вкусной. И еще видели семью, устроившую пикник на озере, и их кошку на длиннейшей веревке. (Объявления предупреждают и о том, что собаки и кошки ради их же безопасности должны оставаться на поводках в местах, отведенных для пикников, а брать их на лесные тропы строжайше воспрещается.) И наконец мы увидели первого барибала за эту поездку.
Увидели мы его на полянке, где целую вечность прятались в высокой траве в чаянии увидеть рысь, которая, по словам проводника, иногда посещала эту полянку. Обычно рыси сторонятся людей, но эта и внимания на них не обращает. Лишь несколько дней назад он рассказывал своей группе о лосях, так как они часто посещают озеро Малинь, и вдруг заметил, что его слушатели уставились на что-то позади него как завороженные. Обернулся, а позади него тропу переходит рысь! С полнейшей невозмутимостью. Видимо, она тут ходит к озеру, ну а раз люди занимались чем-то своим…
Однако рысь в этот день, видимо, гуляла где-то еще. Прошло два часа, нас съели комары, но она так и не появилась. Отчаявшись, я встала на ноги и огласила окрестности моей неподражаемой имитацией боевого клича сиамского кота. Дома наша парочка являлась на него бегом. Увы, ни одна рысь не откликнулась на этот вызов. Зато десяток сусликов выскочили из норок, встали столбиками на своих дозорных холмиках и уставились на нас. А через минуту после того, как я умолкла, на поляну вышел медведь.
Суслики исчезли в норках, точно бильярдные шары в лузах. Ну а нам не потребовалось напоминаний о подходящих деревьях. Мы оказались за стволом ближайшего, словно нас притянуло туда резинкой. А я так уже вскинула ногу, примериваясь, достану ли я до нижнего сука в случае надобности. Приняв эти меры предосторожности, мы затаили дыхание и начали наблюдать за медведем.
Он был очень крупный. Вероятно, самец, потому что медведицы обычно ходят с медвежатами. Вообще-то барибалы бывают черными, но этот оказался темно-бурым с более светлой мордой мучнистого цвета. Если он заметил наше присутствие, то не подал и виду. А просто прошел через поляну особой медвежьей походкой вперевалку и абсолютно бесшумно — вот так бесшумно в музыкальных паузах ступают по сцене балерины. Покачивая головой из стороны в сторону, он близоруко обозревал все вокруг. Потом игриво прыгнул на что-то — возможно, суслик выглянул из норки. Короче говоря, он просто шел себе, но мы позади нашего дерева дышать не могли от возбуждения. Наш первый медведь в эту поездку! И встретили мы его не в машине! Заметь он нас, и мы взлетели бы на дерево быстрее белок.
А он даже не посмотрел на нас! Тем не менее всю дорогу до фургона мы без конца говорили о нем, и потом, спускаясь к шоссе Джаспер — Банф по крутому серпантину, на котором только тормоза испытывать, и все время, пока я готовила ужин на берегу озера Медисин. (Закат был великолепный, и мы решили поесть, любуясь им, чтобы, когда вернемся в «Вапити», быть готовыми навестить волков.) Вот почему, поджаривая сосиски, глядя в окно на закат и обсуждая с Чарльзом медведя, я чуть не подожгла фургон.
