Есть среди моих сувениров патрон от боевого карабина и маленькая блесна «Байкал». Эти вещицы я привез из последней экспедиции, и они мне особенно дороги.
Геологический отряд, в котором я работал, на гидросамолете был заброшен на озеро Северное. Отсюда на лодках мы должны спуститься по реке Северной до Нижней Тунгуски. За месяц предстояло проплыть более трехсот километров.
Места здесь глухие. Люди встречаются редко. И мы не рассчитывали увидеть кого-нибудь. Разве что эвенков-оленеводов. Да и то не известно, пасут ли они в это время оленей у Северной.
…Уже двадцать дней речные струи плещутся о тугие борта наших резиновых лодок. Двадцать ночей «ад крышей нашей палатки то проносятся плаксивые дождевые тучи, то в звездном небе повисает круторогий месяц. Еще десять таких дней и ночей, и мы придем на базу, где встретим своих друзей. А пока — на сотни верст безлюдная тайга и тихое журчание реки на перекатах.
Как-то на исходе дня мы начали просматривать место для ночлега. И вдруг на правом берегу реки увидели остов чума.
Не передать волнение, охватившее трех затерянных в необозримой тайге людей, встретивших след человека.
Когда мы причалили к берегу, сразу же стало ясно, что здесь до нас был лагерь геологов. Мы нашли комплект использованных батарей для рации и несколько этикеток, какие геолог кладет вместе с образцом в мешочек, чтобы точно знать, откуда отколот камень.
Эту стоянку неизвестный отряд покинул утром или накануне нашего появления на берегу. Даже золу в костре еще не развеяло ветром.
Настроение у нас поднялось сразу. Мы не одни на Северной, значит, можем встретить людей.
Заночевали на этом обжитом берегу, а утром снова тронулись в путь. Но теперь каждый из нас, выходя из лодки, внимательно присматривался — не отыщутся ли новые следы идущего впереди отряда.
Днем мои друзья ушли в маршрут к сопке, что в двух километрах от левого берега реки. А мне поручили наловить к ужину хариусов.
Неподалеку от нашей остановки по карте я отыскал безымянную речку. Там и решил походить с удочкой.
Речушка оказалась совсем не такой, какой я себе представлял. Вдоль ее берегов течение лениво покачивало длинные подводные травы. Если и была в ней рыба, то где-нибудь в верховьях, на каменных перекатах. А здесь, сколько я ни забрасывал удочку, не встретил ни одной рыбешки.
Спускаясь вниз по берегу, дошел до устья. И тут вновь обнаружил стоянку геологов. Неподалеку от кострища торчали вбитые в землю колышки двух палаток.
Я обошел покинутый лагерь и спустился к реке. На берегу лежали два спиннинга в полной оснастке. Они были оставлены так, словно люди отлучились на несколько минут и скоро должны вернуться.
Но я знал, что они не вернутся. Костер был залит водой, а так поступают, когда уходят совсем.
Я взял забытые спиннинги, надеясь, что, может быть, мы нагоним неизвестный отряд и я смогу сделать людям приятное — вернуть им их собственность.
Три дня поверх грузов в моей лодке лежали спиннинги. И все эти дни, высаживаясь на берег, мы по-прежнему старались не пропустить какой-нибудь след отряда геологов. Но больше следы не попадались.
Мы уже решили, что за отрядом прилетел гидросамолет и геологи давно вернулись на свою базу. Но наши догадки не подтвердились. К полудню в конце длинного плеса, под высокими лиственницами, мы увидели две белые палатки. Возле них дымился костер, и трое людей, заметив наш «флот», в изумлении замерли на берегу.
Встречная волна сводила на нет скорость течения. Мы налегли на весла, чтобы помочь реке, и через полчаса уже пожимали руки геологам Эвенкийской экспедиции из Красноярска.
В их отряде было столько же людей, сколько и в нашем. Геолог Антонина Андриановна, радист Виктор Королев и рабочий Виктор Захаров, которого, в отличие от Виктора-радиста, в отряде в шутку звали Захаркой.
Уже через минуту стало ясно, что мы встретили настоящих друзей. Они вот уже полтора месяца как не видели людей, мы — двадцать пять дней. Мы говорили, говорили и не могли наговориться. Разошлись по своим палаткам, когда в костре потухли последние угли.
Наутро нам надо было отправляться дальше, а за их отрядом в этот день прилетал самолет.
Когда наши лодки были загружены, я отдал обоим Викторам их спиннинги и спросил:
— А что мне за это будет?
Может быть, с моей стороны и нехорошо было просить какой-то «выкуп» за то, что я подобрал и вернул вещи их законным хозяевам. Но мне очень хотелось заиметь что-нибудь в память об этой встрече в глухой тайге.
Парни с минуту шептались. По их жестам я не мог догадаться, о чем шла речь. Но, видно, моя просьба их немало озадачила.
Наконец совещание закончилось, и Виктор-радист сказал:
— Бери нашу тозовку[6]!
Такой подарок за пустяковую услугу я взять не мог. А остаться без сувенира, на который напросился сам, уже было неловко.
— Да мне хоть спичку… На память… — промямлил я, жалея, что затеял этот разговор.
Вероятно, вид у меня был настолько удрученный, что оба Виктора сперва вежливо улыбнулись, а потом, не в силах сдержаться, откровенно расхохотались.
— Так бы и говорил! А то «что мне за это будет»… Такого чудака, как ты, первый раз в тайге видим.
Покопавшись в каких-то сумках, парни выложили передо мной патрон от карабина и маленькую желтую блесну «Байкал».
— Патрон усиленный, — сказал Виктор-радист. — Я такими только медведей стреляю, когда забредают в лагерь.
— Блесна тоже не простая — павловская, — от себя добавил Захарка. — Ее привез мне из Москвы знакомый геолог. Он купил ее на Птичьем рынке у старика Павлова. Есть такой в Москве старичок, сам блесны делает и на каждой букву «П» выбивает. Уловистая блесенка, потому и дарю тебе. На нее и тайменя, и ленка, и хариуса поймаешь…
Я поблагодарил своих новых друзей за сувениры, и наш отряд тронулся в путь.
Но я не собирался ловить на эту блесну. Я знал, что она вместе с боевым патроном займет свое место на моей книжной полке.
Сумеречными зимними вечерами, когда порывы ветра скребутся колючими снежинками в мое окно, я достаю с полки таежные сувениры.
Стоит потрясти над ухом патрон, и в шелесте пороха мне чудится шепот могучих кедров на берегах Северной. А павловская блесна, совершившая путешествие от Москвы до Нижней Тунгуски и обратно через всю страну, лежит в такие минуты у меня на ладони и хитро подмигивает красным глазком: «Ну что, вымогатель, опять в тайгу захотел?..»
Таймень — сибирский лосось.
