был крепкий шест или какой-нибудь стержень, могущий выдержать тяжесть моего тела.
Я стал искать на берегу подходящий предмет. Как я уже упоминал, сильная волна билась о нескончаемый берег, и здесь не было недостатка в плавнике. Ho, перебирая серебристые от соли палки, я убедился в их негодности: они были либо извилисты, как змеи, либо сгнили или размякли под воздействием воды и солнца. Мне попался крепкий обломок бамбука, но его нельзя было расщепить перочинным ножиком — единственным имевшимся у меня инструментом. Я обстругал и заострил черенок листа кокосовой пальмы, но он сломался при первом же испытании.
Мне очень хотелось открыть гнездо, и, по мере того как падали шансы на успех, меня все больше охватывало отчаяние. Я ругал себя за легкомыслие, следствием которого явилось отсутствие хорошего ножа. Пытался наточить перочинный нож обломком пемзы, но пемза рассыпалась, как сахарный леденец. В припадке раздражения я ударил куском пемзы о ствол лавра — обломок разбился вдребезги. В этот момент из-за ствола внезапно выскочила небольшая дворняга голубоватой масти и принялась лаять на меня. От обиды она поднимала лапы и посматривала назад, как бы ожидая поддержки от кого-то, спрятавшегося за торчащим кверху бревном.
На мгновение над шестифутовым стволом мелькнуло и сразу же исчезло чье-то лицо. Забежав за бревно, я увидел женщину на лошади, скакавшей во весь опор. Копыта звонко ударяли по набегавшей волне. По перекошенной спине всадницы можно было понять, что она вовсе не намерена скакать дальше и пытается остановить и повернуть коня в мою сторону. Это лошадь — а не миссис Ибарра — пришла в ужас от странного вида гринго, неожиданно появившегося из-за бревна на безлюдном Черном взморье.
Несомненно, миссис Ибарра также не пришла в восторг от встречи со мной; но она была женщиной, приучившей себя к превратностям жизни на побережье, и не принадлежала к людям, обращающимся в бегство при внезапной встрече с чужестранцем.
Постепенно она совладала с лошадью, остановила ее в сотне ярдов от меня и повернула. Теперь я мог рассмотреть небольшого пепельно-серого Criollo [48] жеребца, одного из выносливых, прошедших суровый отбор потомков старинной испанской лошади. Они сумели выжить на тропических берегах в неблагоприятных для лошадей условиях и превратились в животных, стойких к паразитам, не пугающихся вампиров; экономных, как верблюды, к расходованию жидкости и привыкших ходить по песку. Эти лошади — совершенно особой породы, которую с эстетической точки зрения невыгодно сравнивать со всеми прочими, но они имеют ряд достоинств.
Конь, на котором восседала миссис Ибарра, отличался странной крысоподобной мордой на характерной для здешних лошадей овечьей шее. Его с большим трудом удалось повернуть в мою сторону, и, так как это было против его воли, он недовольно косил глазом. Только потому, что воля наездницы оказалась сильнее, коню пришлось уступить.
Направляясь ко мне, миссис Ибарра ехала вдоль берега, все время держась ближе к морю, крепко натянув поводья и барабаня пятками по плотному брюху лошади.
— Adios! [49] — сказала она, бросив на меня беглый взгляд. Adios, сказанное с такой интонацией, означает, что человек проходит мимо. В подобных случаях оно имеет двойное значение: приветствия при встрече и одновременно прощания, так как расставание происходит сразу же. Это «здравствуйте — прощайте». Насколько я знаю, такое слово не имеет равнозначащего на языке англичан и североамериканцев. Испанцы иногда его произносят с особо деликатной интонацией. И его значение отнюдь не столь просто, как это утверждают учебники и некоторые учителя.
Разумеется, у миссис Ибарры не было никакой причины для остановки. Но когда она поздоровалась, я заметил жемчужный блеск свежих черепашьих яиц, которыми были наполнены две притороченные к седлу плетеные корзины. И поэтому не мог допустить, чтобы эта женщина ускакала, оставив меня наедине с возникшей предо мной дилеммой.
— Buenas tardes! [50] — сказал я. Мое приветствие сразу изменило наши отношения, заставив миссис Ибарру натянуть поводья и несколько насторожиться.
Она не принадлежала к числу женщин, которых часто можно встретить на побережье (даже если допустить, что вы подготовлены к любому женскому облику). Это была небольшого роста особа, полная, с тонкогубым лицом Мадонны и копной волос табачного цвета, собранных в беспорядке под старой, обвязанной шарфом мужской фетровой шляпой. На ней была коричневая холщовая блуза и такая же юбка, подвернутая под ноги и седло, так как всадница сидела в седле по-мужски, а не боком, как принято у женщин Гондураса. По внешнему виду нельзя было судить о ее происхождении и месте, занимаемом в жизни. Цвет ее кожи был очень темным, но миссис Ибарра не была похожа на темнокожих жителей Тортугеро, в большинстве своем являющихся потомками индейцев москито, смешавшихся с карибами или креолами, прибывшими сюда из Блуфилдса или Сан-Андреса. Она не походила также ни на одну костариканку. Если не учитывать ее темную кожу, рыжеватые волосы и нескромную манеру посадки в высоком деревянном седле, то более всего она напоминала женщин, живущих в городах Матагальпы или на юге Гондураса, где лишения, вызванные длившимися столетия переворотами, создали облик женщин с тонким, соответствующим их характеру лицом.
Внешний вид миссис Ибарры свидетельствовал о том, что ей, как и ее коню, были знакомы любые невзгоды. Вместе с тем на ее лице сквозила спокойная самоуверенность.
— Buenas tardes! [51] — ответила она, остановив лошадь. — Я вдова Ибарра из Паналя, что по эту сторону Парисмины…
Я назвал свое имя и сказал, что изучаю черепах.
— Знаете ли вы, какая черепаха это сделала? — спросил я, указывая на найденное гнездо.
— Почему бы и нет! Es de canal [52].
— Я тоже так думаю, — сказал я. — Почему вы так решили?
— Только кожистая так сильно вскапывает берег. Все здешнее побережье изрыто кожистыми черепахами. Негде даже верхом проехать, разве что вплотную к воде.
Я внимательно всмотрелся в берег и тут впервые заметил, что песок на скатах имеет очень неровную поверхность, причем она совсем не походила на такую, какую ветер образует на дюнах и какую мне приходилось видеть на других берегах.
— Кое-где вы видите следы животных, роющих песок в поисках яиц, — сказала миссис Ибарра, указывая на берег. — Они всегда появляются, когда прибывает стадо зеленых. Но здесь больше всего следов кожистых черепах, они именно так нагромождают песок. Вот, например, как у этого гнезда… Но почему вы не шли по дороге? Я видела там, в мелком песке, несколько гнезд бисс и даже зеленых. Там есть всякие… Два гнезда я раскопала.
При этих словах
